Владимир Высоцкий. Форум.

Живая жизнь. Живое общение.
Текущее время: 28 мар 2024, 11:49

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 17 ]  На страницу 1, 2  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Интервью с Ией Сергеевной Саввиной
СообщениеДобавлено: 15 окт 2013, 07:19 
Не в сети

Зарегистрирован: 20 окт 2012, 06:43
Сообщений: 4704
Лев Черняк любезно предлагает нашему вниманию серию своих интервью с Ией Саввиной.

Светлой памяти Д.С. Карапетяна посвящаю эту книгу

Саввина Ия Сергеевна

Ия Саввина: …имелась, где с какой-то то ли английской, то ли бельгийской королевой, которая пришла… приехала на «Мосфильм»…
Лев Черняк: Ага.
ИС: …и вот там Во… и зашла на съёмки «Служили два товарища».
ЛЧ: Ага.
ИС: И там Володя стоит и демонстрирует ей бутылку. Как раз сцена, когда он приходит с бутылкой.
ЛЧ: Ой, совершенно неизвестная фотография!
ИС: Ну, в том-то и дело! И вот я её тоже хотела как-то…
ЛЧ: Очень интересно!
ИС: Ну вот. Если он… он… такое найду что-нибудь, обязательно, конечно… а так больше ничего.
ЛЧ: Ага. В общем, только надо искать.
ИС: Автограф его – это… я ту… тут же… нет, не его! Автограф маринин я передала ему в Одессе! (смеётся)
ЛЧ: А! Ему, да?
ИС: Ну, нет, я летела на съёмку, она просила ему записку передать.
ЛЧ: А! Понятно. Ия Сергеевна, один маленький вопросик можно задать?
ИС: Да.
ЛЧ: А Вы с ним когда познакомились?
ИС: Вы знаете, это я… года я не помню абсолютно!
ЛЧ: Или… или что было, обстоятельства?
ИС: И это – особый, отдельный разговор, потому что в двух словах не скажешь.
ЛЧ: Это «Грешница»?
ИС: Вот на «Грешнице», оказывается… но этого я категорически не помню! Но пока мне сам Володя не рассказал.
ЛЧ: Вот как?
ИС: Да!
ЛЧ: Во! Ну всё, Вы заинтриговали! (смеётся)
ИС: Да, да, да, да!
ЛЧ: Да.
ИС: Более того, удивительная была вещь: я знала вот песни Высоцкого некоторые, ну, пелись они в кругах…
ЛЧ: Ага.
ИС: …отдельно я видела этого парня даже у нас в театре Моссовета – он говорит: «Здрасьте!», я говорю: «Здрасьте!» Какое-то знакомое лицо. Я говорю: «Чего Вы тут делаете?» «Да вот хочу на работу устроиться!» Я говорю: «Ну, помогай Вам Господь!»
ЛЧ: В Моссовет он хотел устроиться?
ИС: Ну, он вообще бегал тогда по всем театрам, понимаете?
ЛЧ: Ага. Так, так, так…
ИС: Вот. И – всё. И я их не соединяла в одно. Вот он у меня не соединялся в одно целое.
ЛЧ: Ага. То есть, песни – сами собой, а он как бы (нрзб)?
ИС: Ну, это другой человек как бы, понимаете?
ЛЧ: Понятно, ага.
ИС: Ну, это очень забавно получилось. Но это по телефону не расскажешь.
ЛЧ: Понятно. Ну, в общем, на эту тему с Вами мы подробно поговорим, да?
ИС: Да конечно! Я могу всё… у меня нет секретов и тайн.
ЛЧ: Понятно. (смеётся)
ИС: Как бы… я почему с отвращением отказалась от очередного предложения тогда писать о нём! Или что… Ну, во-первых, сразу кинулись писать те, кто его травил на самом деле, а потом стали лучшими его друзьями! Это мне было неприятно.
ЛЧ: Угу.
ИС: А кроме того, мне пришла какая-то бумажка, где предлагалась какая-то долларовая оплата, когда у нас с долларами вообще было сложно.
ЛЧ: Это после смерти сразу, да?
ИС: Да. Но не сразу. Не сразу после смерти.
ЛЧ: Ага.
ИС: А вот уже, там, какая-то была его годовщина, что ли, или ещё что-то… ну, в общем, какой-то сборник они хотели, там, что-то… и там письмо было написано таким образом, что, мол: «Мы понимаем, очевидно, у Вас есть причины так долго ничего, мол, не говорить!» Ну, намекали на какие-нибудь… на какой-нибудь интим, там…
ЛЧ: А-а-а!
ИС: Вот такое – вскользь… я просто взяла эту бумажку, это письмо – выбросила в мусорку, и всё!
ЛЧ: Ну, ясно. А что ещё делать оставалось-то?
ИС: Там было гнусно!
ЛЧ: Конечно.
ИС: Ну, вот, такие дела. А так – я подробно могу рассказать.
ЛЧ: Понятно. Значит, мне Вам сегодня вечерком позвонить, да?
ИС: Да, позвоните вечерком, потому что я буду знать тогда, когда и что.
ЛЧ: Ага. Значит, предположительно мы с Вами встретимся в Моссовете, да?
ИС: Нет, Моссовет… я же во МХАТе!
ЛЧ: А-а-а! Ой, Господи! Извините, я счас…
ИС: Я ж не… только не перепутайте, не у Дорониной!
ЛЧ: (смеётся) Всё… всё ясно.
ИС: Вот. Ну я… я счас попытаюсь узнать, вообще, будет кто-нибудь в театре или нет. У нас завтра, по идее, выходной.
ЛЧ: Ага.
ИС: Вот я счас в театр позвоню.
ЛЧ: А во сколько удобней Вам позвонить?
ИС: Да вечером, когда угодно.
ЛЧ: Ага, хорошо. Угу. Ну, спасибо большое, Ия Сергеевна!
ИС: Хорошо.
ЛЧ: Угу. Всего доброго!


14.01.1998
беседа по телефону

_________________
Мы откроем нашим чадам правду - им не всё равно...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Интервью с Ией Сергеевной Саввиной
СообщениеДобавлено: 15 окт 2013, 07:31 
Не в сети

Зарегистрирован: 20 окт 2012, 06:43
Сообщений: 4704
Саввина Ия Сергеевна


Лев Черняк: Понятно.
Ия Саввина: Там ещё есть. Я их принесу.
ЛЧ: Ну, можно вопросы задавать Вам, да?
ИС: Конечно, давайте!
ЛЧ: Ну, давайте, немножко о Вас поговорим?
ИС: Да чего обо мне-то говорить?
ЛЧ: Ну, чтобы как-нибудь знать о Вас хоть немножко…
ИС: Есть…
ЛЧ: Или где можно почитать более подробно о Вас, может, Вы скажете? – вопросов лишних не будет.
ИС: Да нет, ну давайте, что Вас интересует, потому что написано столько, и столько этого всего барахла!
ЛЧ: Ну, хотя бы вкратце можете рассказать, где Вы родились, родители кто, в какой семье – примерно так вот, в двух словах?
ИС: В Воронеже родилась я. Отцовской родни я не знаю, потому что когда отец ушёл на фронт, он оттуда прислал письмо, что нашёл другую женщину, и больше, в общем… и родни его я не знаю. А материнская вся родня – это крестьяне из Верхнего Мамона, с Дона, Воронежской губернии. Все с церковно-приходской школы образования. Кроме матери, которая рабфаковка (дядька её заставил учиться; очень стеснялась, что она уже большая очень), и потом – 1-ый выпуск Воронежского мединститута. И она всю жизнь работала врачом. Ей, тьфу-тьфу, плохо… пусть бы живёт, ей уже 86 лет! Вот…
ЛЧ: Надо ж!
ИС: Да. Вот она живёт в Опалихе.
ЛЧ: На даче?
ИС: Здесь. Да. Ну, там такой тёплый дом, телефон…
ЛЧ: Как мать зовут Вашу?
ИС: А?
ЛЧ: Как мать зовут?
ИС: Вера Ивановна. Вера Ивановна Кутепова – фамилия такая коренная российская! (смеётся)
ЛЧ: А отца как звали?
ИС: Ой-й-й! Сергей Гаврилыч. Саввин Сергей Гаврилыч. Вот. Ну, вот это вот – что касается. И потом, мать когда вышла замуж за моего отчима, то приходилось несколько раз (он был военным) перебрасывались там… ну, всё в основном… ну, мы сначала в Брянской, в Бежице, в городе там немножко жили… ещё что-то, ещё что-то… короче…
ЛЧ: Вы в Бежице жили?
ИС: Да.
ЛЧ: Земляки! (нрзб)
ИС: Да? Всего… да?
ЛЧ: Да.
ИС: Ну, там очень недолго я жила. Потом мы переехали в Воронежскую область, чтоб поближе к родне. И вот этот кл… год, 3-ий класс у меня был весь разбит, раздёрган.
ЛЧ: В Бежице, в Воронежской области там…
ИС: Вот, в общем, в Бежице – четверть, в Воронеже – четверть. А потом я жила там у тётки, вот, в общем, где мама меня и родила, будучи студенткой ещё 3-го курса. У тёти Насти. Девка была строптивая. И когда тётка меня стала ругать за то, что я избила соседского мальчишку… (смеётся) А надо было видеть: я была вот такого росточка, маленькая, но задиристая! Он нажаловался матери, мать нажаловался тётке. И я говорю: «Чтобы мужчина так себя вёл!.. И ты ещё меня ругаешь?!»
ЛЧ: (смеётся)
ИС: И вообще я сказала: «Всё, к маме, к маме, к маме! Поеду к маме!» И я поехала в Боринское – село такое в 100 километрах от Воронежа. Теперь Липецкая область.
ЛЧ: Угу.
ИС: И там за… до 10-го класса я уже училась. Небольшой был район, теперь село просто.
ЛЧ: В общем, так школьные годы прошли у Вас, да?
ИС: Вот школьные годы прошли там. Все каникулы я была в Воронеже. Дети едут обычно в деревню отдыхать, а я сразу – прямо, вот под последний звонок – я сразу ехала к тёте Тане. Это моя вторая мать, она меня вырастила…
ЛЧ: Угу.
ИС: …когда мать ещё училась. Меня нянчила. И вообще, самый изумительный человек в этой семье – это, конечно, тётя Таня. Она недавно умерла. Я о ней очень скучаю, тоскую. Она… похоронить даже не могла поехать, но вот поехала на 9 дней в Воронеж. Тётка у меня – просто ну, фантастическая была тётя Танечка дорогая! Вот её фотокарточка у меня (нрзб). Вот, видите, какое лицо, доброты-то какой! Доброты необыкновенной женщина была! И ума! А! Мороженое? Счас, выключите, пожалуйста, пока что!
ЛЧ: Угу. Хорошо, хорошо.
Сын ИС: (нрзб) интервью.
ИС: А лучок там (нрзб) (пауза в записи) …тогда ещё дом был разбит, и жили мы в подвале… подвалы такие, знаете, когда ок… окошки нам… над тротуаром?
ЛЧ: Угу.
ИС: Вот такие…
ЛЧ: Полуподвальные.
ИС: Да. Ну, просто подвал. Это не полуподвал даже.
ЛЧ: Угу.
ИС: Это там нежилое помещение. Но не погреб, а именно вот такой подвал, со сводами, всё. И там – моя двоюродная сестра одна, двоюродная сестра другая, тётка, дядя, бабушка! И ещё я приезжала. (смеётся) Ну, и – театр, Воронежский театр. Это оттуда. Ну, взаимосвязано, что я всю жизнь в самодеятельности школьной, во всех кружках, и прочее и прочее. И… вот, Воронежский театр – это как бы меня вос… воспитал. Там замечательный был театр, актёры были прекрасные!
ЛЧ: С какого года Вы в Воронежском театре были?
ИС: Ну, с какого?.. я ни… сколько мне было там? Я ходила в театр просто, я не работала, естественно, там. Маленькая была.
ЛЧ: А, понятно.
ИС: И у меня дядя работал машинистом сцены – вот муж тёти Тани, и я ходила на все спектакли. И вот, кстати, меня страшно полюбили Вера Георгиевна Рощина и Сергей Иванович Папов(1). Муж и жена были. Дивные актёры! Сергей Иванович вообще уникальная была личность! Он тоже из самодеятельности. Вера Георгиевна где-то его в заводской самодеятельности углядела, влюбилась в него. Она была прима. Вышла за него замуж и сделала его артистом. И он стал Народным СССР, а она так и умерла Заслуженной, хотя её носил тогда город на руках, она была кумир! Вот такие люди. И они как-то меня с детства полюбили, видя в театре. И когда я приезжала уже из Университета, они меня провожали на вокзал, и люди кругом падали в обморок – как, сам Папов!?
ЛЧ: (нрзб)
ИС: И что же это за пичуга, которая… (нрзб)
ЛЧ: Это Вы имеете в виду МГУ когда?
ИС: Это когда я училась уже в МГУ.
ЛЧ: Ага.
ИС: Ну, я з… когда 10-летку-то закончила, не собиралась никогда быть актрисой, я хотела быть филологом и любила литературу. Но я золотую медаль получила, первую, так сказать, в школе, в деревне. Ещё давать…
ЛЧ: Вы с золотой медалью окончили школу?
ИС: Да.
ЛЧ: Вот как!
ИС: И… у-у-у… ну, на филфак уже не принимали с медалями, нужно было в общей очереди. А тут – журфак.
ИС: Первый год отпочковался журфак (и был 53-ий год) от филологического и стал самостоятельным факультетом.
ЛЧ: Угу.
ИС: И, поскольку это было модно, оказывается, там был жутчайший конкурс! Я об этом не знала. Даже медалистов было 13 человек на место! Если б я это узнала, я б, конечно, просто со страхом удрала и не стала бы.
ЛЧ: Но пришлось, да?
ИС: Ну, и я, в общем, пошла на собеседование. А нужно ж было 12 человек из 13-и отсеять. И поэтому вопросы задавали безумные: там, периоды из жизни коммунистической партии Китая! А мы в это время ещё историю своих партий не прямо… не проходили. (смеётся) И люди, конечно, выходили отчаявшись. Ну, что на них подействовало – я не знаю, но когда я вышла, меня спросили: «Что… что у тебя спрашивали?» – все ж кидаются. Я говорю: «Почему меня Ия зовут!» И они: «Ну, по… значит, приняли!» (смеётся) Вот.
ЛЧ: (тихо смеётся) И годы учёбы Вашей там?
ИС: И… ну, с 53-го по 58-ой год я училась в МГУ.
ЛЧ: 58-го.
ИС: Одновременно была в студенческом кружке самодеятельности. Руководил им тогда Липский Игорь Константинович из театра Вахтангова, артист.
ЛЧ: Ага.
ИС: Вот. А потом пришёл… пригласили Роллана Быкова…
ЛЧ: Угу.
ИС: …и он уже в 58-ом, по-моему, уже на… при окончании Университета, поставил «Такую любовь» Когоута, и спектакль имел оглушительный успех тогда везде! И мы даже вывозили в Ленинград, в Иваново, ещё куда-то – не… И здесь всегда ну, все перебивали! Все! Вот, то, что первую книжечку Вознесенского Андрея я получила на этом спектакле. Он пришёл и принёс… и подарил мне свою первую-первую тоненькую книжечку. (умилительно улыбается) Забыла, как она называется. Счас её кто-то увёл. Но это уже не имеет значения. Но интересно только то, что по-разному там складывались у нас с ним потом отношения. Это никого не интересует. Но я благодарна ему пожизненно за то, что он единственный, кто всегда, в любой период жизни Владимира Семёновича, Володечки, он утверждал и всем доказывал, что он замечательный поэт! Что не просто вот там – приблатнённые песни или ещё что… а просто настоящий, новый, удивительный, уникальный поэт! И, так сказать, забегая вперёд, даже могу сказать, что он специально устроил у себя вечер, ужин, где хотел представить Володю Булату Окуджаве и Беле. И они с Озой позвонили мне и попросили, чтобы я приехала с Володей. Потому что, он говорит, ему страшно с этими зубрами-то встречаться! (смеётся)
ЛЧ: Зоя Борисовна?
ИС: Нет, с Булатом с Окуджавой и…
ЛЧ: А, с… это Вы имеете в виду его жену?
ИС: …Ахмадулиной.
ЛЧ: Угу.
ИС: А они, говорю, позвонили мне с женой…
ЛЧ: Угу.
ИС: …чтобы с Володей пришла я. Они специально устроили встречу вот с Булатом и Белой Володю…
ЛЧ: Это у них на Котельнической?
ИС: Да, у них на Котельнической. Устроили ужин, и, значит, как бы демонстрировали Володю этим, уже тогда известнейшим и переизвестнейшим поэтам.
ЛЧ: Это он уже на Таганке был?
ИС: Вот, по… не помню, где он тогда был, на Таганке или нет.
ЛЧ: Но песни были свои?
ИС: По-моему, уже на Таганке. Да, по-моему, он уже был тогда на Таганке.
ЛЧ: Песни были его?
ИС: У меня очень плохо с датами. Поэтому я абсолютно не помню, когда я была в Японии, когда я была там-то, когда что. Я помню, когда я поступила в Университет, когда я его закончила. (смеётся) И когда я поступила в театр Моссовета и когда я оттуда ушла.
ЛЧ: Ну, это трудно забыть!
ИС: И всё, больше я ничего, как говориться, не помню.
ЛЧ: А когда Вы в Моссовет поступили?
ИС: Вот. Ну, в общем, я отучилась, мне предложили пойти редактором в «Детгиз»…
ЛЧ: Угу.
ИС: Но, поскольку Быков поставил «Вот такую любовь»…
Сын ИС: А чашку можно (нрзб)
ИС: А, чашку? Счас дам тебе чашку. Счас. Счас тебе дам чашку. На, Лопушочек, сделай себе всё сам! На! Кофе (нрзб), всё сам себе сделай! Вот. Что ещё? И тут на один из спектаклей «Такая любовь» пришёл Баталов, потому что он режиссировал фильм «Шинель»…
ЛЧ: Угу.
ИС: …а Быков у него играл Акакия Акакыча. И вот он пришёл посмотреть режиссёрскую работу своего артиста, быковскую постановку. Он был в восторге от спектакля, и вот они с Быковым настояли на том, что Хейфиц… чтобы Хейфиц посмотрел… как говорил Алёша: «Я нашёл единственную женщину в России, которая дама с собачкой!» На что Хейфиц сказал: «Я знаю Ваш вкус, Алёша… Вы нашли какую-нибудь красотку!» Тот ответил: «В том-то и дело, абсолютно ничего примечательного!» Ха-ха-ха-ха!
ЛЧ: (тихо смеётся)
ИС: Я потом ему долго это припоминала после рассказа Хейфица! (смеётся) Ну, а потом уже после «Дамы…» меня пригласили в театр Моссовета. Это был 60-ый год. Я уже снималась в «Кроткой» Достоевского…
ЛЧ: Ага.
ИС: …и… и уже, как говорила Фаина Георгиевна Раневская: «Кто уже… уже вот влез в это вот проклятое дело, то уйти, как говориться, не… невозможно!» Ну, я всё-таки продолжала тогда чего-то писать. Сейчас уже тыщу лет – ни строчки, потому что рука к перу не тянется в наши времена.
ЛЧ: В каком жанре?
ИС: А я в разных: в «Советском экране», в «Искусство кино», где-то в газетах. У меня есть книжечка, я там… она не имеет отношения к Володе. Но, если хотите, я Вам её дам. Там мои статьи.
ЛЧ: С удовольствием! Если только это не в ущерб.
ИС: Не-е-ет!
ЛЧ: Нет?
ИС: У меня их полно. Я не знаю, куда…
ЛЧ: С удовольствием, конечно! Да.
ИС: …куда девать. Только я не знаю, разыщу ли я сейчас, потому что тут полный бардак. Ну, неважно. Там вот мои статьи, которые одновременно… первая была о Юрском – это, по-моему, в 64-ом году. Он ещё тогда говорил: «Надо же умудриться напечатать статью в «Искусстве кино», и ни слова про кино, а только такие – «Горе от ума», «Кюхельбекер» на телевидении и капустник вечером!» Вот в один день я увидела его в трёх ипостасях: утром Белинский показал Кюхлю с Юрским, потом я посмотрела «Горе от ума», а вечером в 12 часов, «По ночам» у них назывался – капустник. И меня опрокинул совершенно Сергей Юрьевич своим разнообразным и уникальным даром! Мне предложили написать статью. Я потом всё пересмотрела там ещё с ним, что могла. Вот это была первая моя журналистская работа.
ЛЧ: И до какого года Вы были в Моссовете?
ИС: Я в Моссовете была до 77-го года. Значит, 17 с половиной лет примерно я была в театре Моссовета. А потом меня пригласил Ефремов. Завадского уже не стало. Работы особенной не было.
ЛЧ: Вот у нас есть такие сведения, что у Вас там что-то с Бортниковым произошло (нрзб).
ИС: Ну, это… мало ли что произошло. После этого просто не было этого человека для меня, и всё! И до сих пор его нет. И… ну, это никакого отношения к моему уходу из театра не имеет. Наоборот, Ефремов, когда позвонил и сказал, что: «Я хочу приехать, поговорить с тобой!» – у меня прямо сердце оторвалось! Я всегда шутила: «Ну, когда ты меня возьмёшь?» Он говорит: «Сам думаю сбежать!» Ха-ха-ха! Во МХАТе, там же сложности!
ЛЧ: А в каком месяце это было, когда Вы перешли из театра?
ИС: Вот, где-то, я помню, то ли ноябрь уже был… потому что я помню, ездила на репетиции… первая-то роль у меня была не у Ефремова, а у Суряка Володи…
ЛЧ: Угу.
ИС: …в «Дачниках» – Мария Львовна. И я помню, что я ездила на репетиции как по стеклу! И мы неготовый спектакль должны были 31-го всё равно сыграть. Он ещё не был готов. Потому что иначе не получало начальство премию – ну, как было в те годы. И вот, это… это где-то вот… э-э-э… зима, зима вообще, во всяком случае, ноябрь… Да, месяца 2 я репетировала. Они до этого ещё… И он сказал: «Как хочешь! Хочешь – навсегда, хочешь – на это… хочешь – на п… ну, насколько хочешь! У тебя полный карт-блянш, делай своё!» Страшно же уходить из насиженного места! Он говорит: «А в театре можешь сказать, что Ефремов просит помочь!» Когда я так сказала, Ростислав Янович Плятт, царство ему небесное, изумительный же был человек… он сказал: «Когда Ефремов просит – отказывать нельзя!» И вот целый год… я уже три роли сыграла во МХАТе, а числилась и зарплату получала в Моссовете. (смеётся) И даже перед уходом моим мне прибавили зарплату. Я говорю: «Так торопитесь избавиться?» (общий смех) Вот. Они смеются и говорят: «Да нет, Ия Сергеевна, Вы у нас заработали. А когда ещё там ваш МХАТ расчешется?..»
ЛЧ: То есть, где Вы и по сей день?
ИС: А?
ЛЧ: Где Вы и сейчас?
ИС: Ну да.
ЛЧ: Угу.
ИС: И вот с тех пор, уже по сей день я… и пошла я туда не во МХАТ, нет, а именно к Ефремову. Потому что я всю жизнь его необычайно ценила, уважала – и до сегодняшнего дня.
ЛЧ: Ну, давайте…
ИС: Он, конечно, необыкновенная личность! Вот вкратце то, что, можно сказать…
ЛЧ: Ну, давайте тогда к Владимиру Семёновичу перейдём?
ИС: Ну, давайте перейдём к Владимиру Семёновичу!
ЛЧ: Ну, обычно со знакомства начинают.
ИС: Ну, вот сла… очень сложно мне определить момент нашего знакомства. Это м-м-м… это просто даже мне самой не вериться! Ну, я уже Вам говорила, по-моему, по телефону коротко…
ЛЧ: Угу.
ИС: …что эти два человека не соединялись у меня в одного человека.
ЛЧ: То есть, песни и сам?
ИС: Очевидно, поскольку он мне потом рассказал, э-э-э… что он снимался со мной в «Грешнице». Я так и не знаю, выкинули этот эпизод или сохранился этот эпизод в «Грешнице»?
ЛЧ: А вот давайте… тут есть – Филиппов кое-что рассказал.
ИС: Да. А он жив, Филиппов, разве?
ЛЧ: Филиппов? Счас – не знаю. Но вот это – 10-летней давности интервью с ним. Я Вам зачитаю счас…
ИС: Да.
ЛЧ: …а Вы послушаете, как...
ИС: Да, давайте!
ЛЧ: …как это всё выглядело с его слов.
ИС: Ну-ка!
ЛЧ: Значит, вот… Заслуженный деятель искусств РСФСР, кинорежиссёр Филиппов.
ИС: Да. Ну, неважно, я помню.
ЛЧ: – Расскажите, пожалуйста, о Вашей первой работе с Владимиром Высоцким! – В 61-ом году в конце лета или начале осени я снимал на «Мосфильме» картину «Грешница». Значит, фильм вышел на экраны 03-го сентября 62-го года. Это был антирелигиозный фильм. В то время прокатилась целая волна таких картин, например, «Тучи над Борском» и другие. Но все они имели один общий недостаток – в них ущемлялись чувства верующих. А «Грешница», наоборот, призывала верующих задуматься, образумиться без всякого давления, порвать с сектой. Вопрос: – Как Вы обнаружили Высоцкого? Он сам пришёл на пробы или Вы его пригласили? – Нет, я тогда ещё не был с ним знаком, но по моему замыслу второй режиссёр или ассистент искали подходящую кандидатуру. Я ведь на эту роль не только Высоцкого пробовал, но и других актёров. Мне понравился Высоцкий. Чувствовалось, что он очень талантливый человек, с ним было интересно работать, потому что он не только понимал, что от него требуется и выполнял это, но и предлагал какую-то свою трактовку. И персонаж у него получался живой, самостоятельный. Вопрос: –Пожалуйста, немного подробнее о фильме, и конкретней об эпизоде, где был занят Высоцкий! – Сначала была опубликована повесть «Грешница», автор её – Николай Евдокимов. Я предложил ему написать сценарий, по которому в дальнейшем мы и снимали картину. Интересно то, что в книге эпизода, о котором идёт речь, не было. Мы его уже в сценарий ввели, и оказалось, неудачно: он не отвечал общей задаче картины. Там появляется такой персонаж – Пыртиков, инструктор райкома, который приезжает в колхоз разбираться с главной героиней. Роль была резкая, нахрапистая. И Высоцкий сумел сыграть такого человека – прямого, недалёкого, мыслящего инструкциями и лозунгами. И по типажу он очень подошёл для этой роли. Сцена получилась драматическая, насыщенная. Но стилю картины эпизод не соответствовал, поскольку этим мы отрицательно влияли на чувства верующих, а к ним, наоборот, нужно было очень осторожно относиться. Получалось, что представитель райкома вместо того, чтобы разобраться, очень агрессивно с главной героиней разговаривает, выясняет, как она попала в секту и прочее. Короче, мы вместе Ией Савиной, которая играла главную роль, и Высоцким, пошли к редактору 2-го творческого объединения Шевкуненко. Долго советовались, взвешивая все «за» и «против», но в конце-концов всё же решили этот эпизод из картины убрать. Володя огорчился, конечно. Это была одна из первых его работ в кино, причём, такая удачная. Да и нам было жалко. Но он всё понял и согласился. А… вопрос: – А как получилось, что инструктор райкома трансформировался в корреспондента и почему вообще эта роль упоминается в перечне его работ, хотя никто Высоцкого в картине видеть не мог? Он отвечает: – Вероятно, из-за титров, где в эпизодах указана его фамилия. Это, видимо, по чьему-то недосмотру. А «корреспондент» получился так: я в своё время, поскольку фильм вызвал большой резонанс, много давал интервью, и в «Советском экране», помнится, и в других изданиях. Где-то упомянул и о Высоцком. Но так как он в самом начале эпизода грозится пропечатать в газете фельетон, то я машинально назвал его «корреспондентом». Отсюда, видимо, всё и пошло. Вот всё, что он рассказал.
ИС: Понятно. То, что я ходила к Шевкуненко, да ещё с Володей, и мы это обсуждали – это я совершенно не помню. И, возможно, я и не запомнила так именно потому, что когда я смотрела картину – эпизода этого не было.
ЛЧ: Изначально?
ИС: Изначально его не было в фильме.
ЛЧ: И Высоцкий Вам говорил то же самое?
ИС: А?
ЛЧ: То же самое Высоцкий говорил Вам?
ИС: Нет. Высоцкий не говорил ничего про эпизод. Он просто сказал… спросил: «А Вы помните…»
ЛЧ: Ага.
ИС: Э-э-э… он тогда ещё говорил мне «Вы» и «Ия Сергеевна» даже! «Вы помните, Ия Сергеевна, что… когда мы первый раз с Вами снимались?» Я говорю: «Мы снимались?» Он говорит: «Да! В «Грешнице»!» (общий смех) Я говорю: «Убейте меня камушком – не помню абсолютно!»
ЛЧ: Это он имел… он имел в виду, что в одном кадре снимались?
ИС: Ну, просто вместе снимались.
ЛЧ: Ага.
ИС: «Причём, говорит, когда я… совсем был тогда без работы, ну, очень бедовал как артист – без театра, без кино, без ничего… ну, и, соответственно, и без денег». Потому что концертов у него, по-моему, тоже тогда ещё не было.
ЛЧ: Конечно!
ИС: Вот. «И когда я… я так обрадовался, что мне предложили это!» А снимали мы в Бужарово – это там, в районе Истры…
ЛЧ: Угу.
ИС: Вот. «И я сказал, говорит, своим друзьям, что… (это вот я буквально передаю его слова-то, это уже забыть нельзя, поскольку мы уже были знакомы) что я вот… меня пригласили сниматься в «Грешницу», вот в эпизоде, эпизод вроде интересный… они говорят: «Боже мой! Да там же снимается Саввина! Это же кошмар! Это такая сука! Она же тебе жизни не даст, съест просто с потрохами!!!» (общий смех) И я… я, говорит, ехал на электричке… (меня отвозили на машине на съёмку, а он-то бедненький – на электричке! И было что-то такое… как-то холодно, ветрено, промозгло!) И я, говорит, приезжаю, меня сразу тащат на площадку, и Филиппов говорит: «Ну-с, давайте порепетируем и снимем!» И вдруг, говорит, стоит девочка с косой так – он… ну, Саввина, ну, всё… говорит: «Что значит – «В кадр!», «Снимем!»? Человек ехал на электричке какой-то вонючей, замёрз… ну-ка, быстренько организуйте чай, бутерброды! Пусть он перекусит, отдохнёт, а после этого мы будем работать!» И я, говорит, чуть в обморок не упал! Меня пугали, пугали, а… а «сука»-то оказалась очень порядочным и добрым человеком!» (общий смех) Ну, это Володя рассказывал уже позже.
ЛЧ: Это когда было, когда он рассказывал?
ИС: Это во время съёмок «Служили два товарища».
ЛЧ: «Товарища». Ага.
ИС: Вот в каком году – я тоже ведь не помню. Но это Вы должны знать, в каком году!
ЛЧ: Ну, это – да!
ИС: Это сколько ж уже лет-то прошло?
ЛЧ: 68-ой, вероятно.
ИС: Уже лет 7, значит, прошло?
ЛЧ: Да. Да.
ИС: И тогда уже его песни звучали! И тогда уже было, так сказать – «Высоцкий! Высоцкий! Всё!» Уже совсем… и всё равно – не соединялся.
ЛЧ: Угу.
ИС: И вот од… одну встречу эту помню очень хорошо. Привёз Товстоногов своих «Мещан». А я видела это в Ленинграде. Спектакль был замечательный совершенно! И они…
ЛЧ: В Де… в Детском театре играли?
ИС: В Детском театре играли.
ЛЧ: Угу.
ИС: И я второй раз пошла и поволокла своего бывшего мужа – Всеволода Михайловича Шестакова, профессора и доктора наук, которого тоже Любимов приглашал придти так, поговорить насчёт «Галилея», а Галилея в результате потом играл всё равно Володя!
ЛЧ: То есть, он его приглашал на роль Галилея? (сильно удивляясь)
ИС: Да, моего мужа бывшего. Но потом всё-таки он остановил свой выбор на Володе.
ЛЧ: Интересно.
ИС: Да. Да, да, да. А он же играл главную роль – Человека в мантии…
ЛЧ: Да.
ИС: …и в «ХБЧ», «Хочу быть честным» по Войновичу был спектакль потом в студенческом театре, он играл там тоже главную роль. И как сказал муж Вероники Тушновой… вот не помню, как его зовут… он учёный тоже был… он сказал: «Я не знаю, пр… какой он профессор в своей науке, (у него «специальная динамика подземных вод» – узкая специальность, ну, он очень широкую специальность себе выбрал в гидротехнике, вот) но в театральном деле он – профессор!»
ЛЧ: Угу.
ИС: И Гарин раза 2 ходил, Эраст Палыч, на «Хочу быть честным», потому что и спектакль ему нравился и – вот работа. Ну, неважно. Значит, идём мы в театр, и вдруг по ступенькам как-то… почему-то мы куда-то спускались, а поднимается невысокого роста человек очень, так цивильно одет, в тёмном костюмчике очень приличном, и говорит: «Здравствуйте, Ия Сергеевна!» Я говорю: «Здравствуйте!» «Я так рад, что мы будем вместе сниматься!» Я говорю: «Да? Очень хорошо!» А я должна была сниматься в «Служили два товарища». Я говорю: «Очень приятно, очень хорошо!» И мой муж спрашивает: «А ты, говорит, откуда знаешь Высоцкого?» Я говорю: «Какого Высоцкого?» (общий смех) Он говорит: «Так это же Высоцкий!» Я говорю: «Ну, ладно!» Ну, ка… какой Высоцкий вообще? Что такое?! А я в театре-то нигде не видела. Очевидно, вот Сева его знал… может быть, они встречались там, на Таганке. Но я не в курсе. Ну, ладно, Высоцкий и Высоцкий, очень хорошо. Съёмка первая. Значит, там репетируем, играем какую-то сцену. А там (нрзб): «Перерыв!» В перерыве группа, которая смотрела на Володю распахнутыми глазами обожающими, устраивает чаепитие. То есть, мы не…
ЛЧ: Это где?
ИС: Ну, там, в группе же.
ЛЧ: На «Мосфильме»?
ИС: На «Мосфильме».
ЛЧ: Ага.
ИС: Вместо буфета в перерыв они организовали бутерброды, чай, то-сё… и принесли гитару. И Володя взял гитару, и я вот впервые услышала, как он живьём, что называется, поёт. И первая песня, которую я услышала, было «Лукоморье». Вот первая-первая песня. А я её не слышала до того, вот ни в чьей интерпретации, ничего, только от него вот лично. Я совершенно обалдела – так мне это понравилось! Потом он довольно много пел, я уже не помню, что именно. Но вот с этого первого… вот… вот с этой первой песни я совершенно окончательно и бесповоротно влюбилась в него вот как в поэта и певца! Но, когда он её спел, я совершенно ошарашенная… я говорю: «Володя, какая прелесть! Какое чудо! А кто Вам это сочиняет?» (общий смех) Он, в одно касание… в одно касание сказал: «Моя жена!» (общий смех)
ЛЧ: Правда?
ИС: Группа хохотала! Я ничего понять не могла. И по моему обескураженному лицу он, очевидно, понял, что я не придуриваюсь, не притворяюсь, не подкалываю, там, его, понимаете? И вот так-то вот мы… вот так тогда я соединила наконец-то в одно целое: некоего Высоцкого, который поёт и некоего Высоцкого, который артист где-то.
ЛЧ: Угу.
ИС: И вот тогда уже, во время съёмок он мне и рассказал о «Грешнице». А Филиппов-то, он очень был милейший, забавный такой человек. В каком плане забавный – он говорил: «Ну, тут актёрская сцена, тут вы сами!»
ЛЧ: И что, вам приходилось импровизировать?
ИС: Да нет, ну, сами… репетируется… мы сами… ну… ну, в общем, сами… сам себе режиссёр!
ЛЧ: Как это? Без присмотра, прямо так?
ИС: Нет, он тут присутствовал.
ЛЧ: А? (смеётся)
ИС: Но помочь ничем не мог. А когда вот у меня был там проход какой-то такой – я иду по просеке в лесу, а сзади – машина едет. И вот я потом… чтоб подб…
ЛЧ: Что это за кадр?
ИС: В «Грешнице».
ЛЧ: А, в «Грешнице»?
ИС: В «Грешнице».
ЛЧ: Угу.
ИС: И едет машина. И я, значит, должна остановиться… фары там или не фары – я не помню. Вечер, день…
ЛЧ: А, да, да, да, было, было! Ага, точно! Угу.
ИС: И я как бы останавливаюсь. Здесь – Гога Егиазаров, замечательный оператор, на тележке, вот… и тут Филиппов просто сфонтанировал, он говорит: «Вот ты, я… понимаешь, вот идёшь, а тут птички, тут цветочки, тут то-сё…» Я говорю: «Вы лучше мне скажите: «Промелькни глазами мимо камеры! А то – какого хера: птички, цветочки?!» – и Гога упал с этой… с этой тележки просто! (общий смех) Так что, э… к чему я это рассказала – характер у меня был, действительно… сейчас я просто ангел, а тогда!.. Поэтому Володю не зря… не зря стращали. Но, во всяком случае, и зря стращали. (общий смех) И вот с тех пор у нас установились какие-то ну, дивные отношения такие. Там… я ведь «Служили два товарища» несколько лет не смотрела, просто не хотела. Я была возмущена, потому что лучшую нашу сцену, как мы её называли «постельная сцена»…
ЛЧ: Угу.
ИС: …где они разговаривают…
ЛЧ: О «Белом деле»?
ИС: Выбро… выбросили из картины!
ЛЧ: Про «Белое дело» разговор идёт?
ИС: Ну, там и про «Белое дело», и про жизнь, ну, про всё.
ЛЧ: Ага.
ИС: Вот. И, готовясь к этой сцене, мы несколько дней… я ходила с ним. А у Володи это первая большая роль, он немножко нервничал, и так далее… вот. Мы в обнимку с ним ходили, заходил к Михалкову в группу в новую, к Кончаловскому…
ЛЧ: Это… А!
ИС: Туда… по «Мосфильму», в общем.
ЛЧ: К Андрону, да?
ИС: Всё… и все говорят: «Ну, какая… как неразлейвода, прям… прям… прямо – неразлейвода!» И вот мы сняли эту сцену, все попадали вокруг – и операторы, и кто вокруг были. Такая была сцена! Там не было, как Вам сказать, никаких… никакого такого интима примитивного, но о каком бы деле ни говорилось – всё было пронизано такой огромной любовью этих двух людей! Но эта женщина, оставшаяся совершенно брошенная, как песчинка, без никого… без… и весь свет, весь мир, всё… всё сконцентрировалось вот в этом случайно встреченном человеке! Вот. И он это ощущал, и не зря же потом вот – непременно жениться, непременно обвенчаться, непременно то, непременно сё, там – по… по… т…
ЛЧ: Это когда его уже отправили на Перекоп там работать, да, по сценарию? И он перед отправкой зашёл к Вам там вот на ночь? Так по сц… по фильму.
ИС: Ну, да, да, да. Он там…
ЛЧ: Ага. Угу.
ИС: Да, да, да, да, да, да. Да. И после того, как мы сняли эту картину… у нас была реквизиторша, такая бой-баба, она, в общем, смотрит и так говорит: «Ия, у меня бифштекс есть дома отличный! Может, поедем, поужинаем?» (радостно)
ЛЧ: Это в Москве всё, да?
ИС: Всё в Москве, да, да, да, да, да!
ЛЧ: Ага.
ИС: Ну, в павильоне. А мы умываемся уже, разгримировываемся… и такая… в разгримировке много-много-много, знаете, таких этих раковин подряд стоят…
ЛЧ: Угу.
ИС: …там мы разг… Володя там умывается, я тут умываюсь. И он говорит: «Ий, а, может быть, действительно, поедем?»
ЛЧ: (смеётся)
ИС: А я говорю: «Володь, а зачем? Сцену-то мы уже сняли!» (смеётся) Он так хохотал, говорит: «Ну, сволочь! Ну, сволочь!» (общий смех) И в этот был, как бы вот… так вот перескочили мы на юморе те отношения, которые я никогда не завожу на съёмочной площадке. Площадка – святое место! И, наверно, так я его до… пожизненно и до сих пор люблю, и он ко мне идеально, на мой взгляд, относился. Потому что у нас не было примитивного романа никогда! – это я абсолютно честно и откровенно говорю. Если бы он был – я бы тоже не скрывала, потому что этим можно было бы и гордиться. Но вот такие отношения, дружеские, они в тыщу раз ну, прочнее, что называется. И Володя это понимал. И в то же время вот это наше знакомство, когда я была уже как бы САВВИНА, уже «Дама с собачкой», а он – как бы не это, долгое время он ну, как бы чуть-чуть снизу вверх на меня смотрел. И это не было ни показухой, ни мни… а вот каким-то ну, трогательным уважением, что ли…
ЛЧ: То есть, с учётом этих фильмов, в которых Вы снялись?
ИС: Я даже… даже не фильмов! А вот… вот – как мы познакомились…
ЛЧ: Угу.
ИС: …как оказалось, что я недурной человек, и так далее и так далее… вот. И потом… ну, снимаемся, снимаемся. И мы едем на спектакль, он – к себе на Таганку, а я – в театр Моссовета. Везут нас на машине до улицы Горького. Ему рано ещё, нам рано. И есть хочется. А там пельменная была.
ЛЧ: Это во время съёмок всё, да?
ИС: Да.
ЛЧ: Ага.
ИС: Была пельменная. И он говорит: «Может, зайдём, поедим пельменей перед…»
А я говорю: «А ты как потом?» «Да я тут на метро доеду, пустяки! А тебе – пешком до театра, рядом!» Я говорю: «Хорошо!» Мы заходим. Я никогда в жизни не позволяю себе и не позволяла никогда какого-либо спиртного во время съёмок. Но я играла «Странную миссис Сэвидж», а там сумасшедшая девочка такая – Ферри, одна из моих любимых ролей.
ЛЧ: Ага.
ИС: И она такая непредсказуемая, что вот здесь и только из-за Володи я говорю: «Может быть, по 25 грамм коньяка? Или ты вообще перед спек…» Он так смотрит на меня… я говорю: «Если у тебя нет денег – ты не волнуйся, у меня есть деньги, я…» А там продавался коньячок, всё там, пельмени.
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: Ну, и опять молчит и смотрит на меня внимательно – вот как с песней – как… как… кто… кто сочинил. Он говорит: «Ий, ты что, издеваешься?» Я говорю: «Почему? Как? С какой стати мне издеваться? Да нет, нет, ну, ради Бога, я просто… я думала, что для 25-и грамм коньяка спектакль…» И вот он по выражению опять лица и по всему понял, что я не знаю вот это – его слабость, когда он запивал. И когда села, он так абсолютно спокойно, так как… ну, как… он говорит: «Ну, ты что, действительно, не знаешь, что я алкоголик?» Я говорю: «Да ты надо мной издеваешься!» (мы уже перешли на «ты», и всё) Я говорю: «Ты, по-м… ты что, шутишь? Да ты что!» Я вот уже… ск… вот счас сколько уже, 9… ну, очень дав… долго… и он спокойно-спокойно, как-то просто и ненавязчиво, и даже как бы с тоской: «Я, говорит, абсолютно нормальный человек, я не хочу выпивать или ещё что, но иногда, если случается вдруг, там – мне даже и 10-и грамм хватит для того, чтоб потом я вошёл в штопор, и выходить из которого очень трудно!» И… и всё-таки, вот он так об этом говорил – ну, просто! И видно было, что ну, человек так откровенен, ну, как мо… можно быть откровенным с другом. Я всё равно не поверила! Я не поверила ему, я решила, что ну, это он меня разыгрывает. Ну, потому что он… никаких признаков, что называется! И почти весь фильм до конца всё было нормально. А потом мы должны были сниматься в Одессе…
ЛЧ: Угу.
ИС: …вот последние кадры…
ЛЧ: Это какие?
ИС: А вот – пароход, отх… от… отплытие, там же мы…
ЛЧ: Прыжок в воду, да?
ИС: Прыжок в воду, и как они продираются сквозь толпу. И там же было и венчание, там мы снимали.
ЛЧ: Это в Одессе снимали, венча… венчание?
ИС: В Оде… в Одессе.
ЛЧ: Ага.
ИС: По-моему, в Одессе. Да.
ЛЧ: Вроде можно было и в павильоне снять.
Сын ИС: (нрзб) спасибо! Спасибо!
ИС: Ну, нет, по-моему, в церкви. На здоровье, маленький! Мой посуду пока. Вот. И мне звонят. А у меня температура – 39…
ЛЧ: Куда? Там, в Одессе?
ИС: Нет, в Москве.
ЛЧ: А, сюда? Угу.
ИС: Звонят и говорят: «Ия Сергеевна, нужно срочно вылететь в Одессу!» «Счас… я уже не могу счас лететь, потому что я больна абсолютно!» И говорят: «Ну, поймите, мы потеряли Высоцкого! Он улетел на Дальний Восток!» Он же всегда: «А я взял и уехал в Магадан… квиты!» Помните же?
ЛЧ: Конечно!
ИС: Да. «(нрзб) мне говорили: «Ваша дама бита!» – взял, и вот… когда он: «Квиты!» Он потом приезжал… опять наперёд… я на Фрунзенской набережной жила, довольно часто приходили они ко мне, там, по разным…
ЛЧ: Напротив парка Горького?
ИС: А?
ЛЧ: Напротив парка Горького Вы жили?
ИС: Да.
ЛЧ: Угу.
ИС: И он приезжал… я забыла его фамилию… вот с этим своим другом, который «Бабье лето-то» написал!
ЛЧ: Кохановский Игорь?
ИС: Да.
ЛЧ: Угу.
ИС: Да, да, да. Я помню, они приехали вечером, Володя был немножечко… ну, вот, совсем немножечко, он выхо… уже они прилетели оттуда, значит, уже, кончилось его путешествие.
ЛЧ: Он с ним прилетел из Магадана?
ИС: Из Магадана.
ЛЧ: С Игорем?
ИС: Да. И они пришли ко мне на Фрунзенскую. Жаль только, что уже свекровь померла. Я тряслась, думаю – Володька поёт, а она же там… у неё характер такой! Не даёт ей спать!
ЛЧ: Секундочку, а фильм уже закончен был?
ИС: Это – уже был закончен фильм, вот этот эпизод.
ЛЧ: Угу.
ИС: У… а потом, Янина Адольфовна… она полька русская, моя бывшая свекровь… она мне потом сказала, какое же она получила наслаждение, слушая! Он впервые в жизни пел «Баньку» тогда, ещё никто её не слышал. «Это впервые в жизни, говорит, вот я сочинил, я специально… вот, мы приехали, я… по… поехали к Ие, она поймёт!» (смеётся)
ЛЧ: То есть, Вы его песни принимали безоговорочно?
ИС: Безоговорочно принимала его песни! Более того, когда он начинал петь, я просто вот так вот на ковре усаживалась на полу и смотрела ему в рот. (смеётся) Вот на этой кассете-то там, когда я говорю: «Володя, ну, мою любимую! Володя!»
ЛЧ: Ага.
ИС: Он всё поёт и другое и другое. «Володя, твою мать! Ну, кому сегодня 33 года?» Тут же он стал петь: «Ну, дела!..» Вот он: «Жила-была, вдруг взяла, собрала и ушла…» – это Абдулову… это Севе посвящённая песня. Ну, ко… короче говоря, потеряли, он улетел. И вот он наконец, всё, он прилетает…
ЛЧ: То есть, он сорвал съёмки?
ИС: Он не сорвал съёмки. Перебазировались в это время на натуру в Одессу. И пока это было… почему? Я-то его тоже потеряла!
ЛЧ: Ага.
ИС: Съёмок не было, а тут я ещё заболела. И он улетел. Оттуда, говорит, он прилетает. И надо поймать этот момент вообще, что вот он… он в Одессу приле… прилетает вот завтра! И вот… вот сегодня нужно вылететь, вот сегодня просто! Ну, что делать? И вот я с этой огромной температурой, совершенно больная лечу. Со мной летит какая-то девочка, то ли знакомая, то ли кто – не знаю, проследить – Володя-то там есть или как, что, чего. Приходит директор группы… я прилетела вечером, завтра съёмка. И говорит: «Мы не можем найти Высоцкого!»
ЛЧ: То есть, он уже в Одессе, но найти не могут?
ИС: «Не можем найти Высоцкого!» Я говорю: «Вы что, с ума сошли? Берите машину, объезжайте все… не так уж тут много мест, где он может бывать! Он бывал там. Объезжай всё, ищите! Вы что? Я прилетела с температурой! Съёмка должна быть завтра – во что бы то ни стало!» Они объехали всё, приезжают, он белого цвета: «Нет, говорит, не нашли!» Я говорю: «Ну, а номер у него заказан?» «Да». Я говорю: «Тогда не раскладушку ставьте мне здесь вот для этой девочки, а поселите её в номере у Высоцкого пока, чтобы я спокойно…»
ЛЧ: Одну секундочку, я счас (нрзб)!
ИС: Угу. (переворот кассеты)
ЛЧ: Угу.
ИС: Вот. И он говорит: «Хорошо, хорошо!» Повёл эту девицу в номер к Володе…
ЛЧ: Это не Василий Орешин?
ИС: Не знаю. И прилетает весь… весь счастливый: «Володя спит в номере!» Как они его пропустили? (смеётся) Он прилетел, номер для него был заказан. Они искали его везде! Но только не догадались… организаторы, говорю… это…
ЛЧ: В его… зайти в его номер.
ИС: Зайти в ег… зайти к нему в номер! И гримёрная у нас была в той же гостинице, где мы жили, в номере. И я же впервые Володю вижу в… он…
ЛЧ: В таком виде.
ИС: Я же не верила! Да. И вот он сидит в гримировальной у этого столика, опустив голову вот так. Я сзади подхожу и говорю: «Володечка, здравствуй!» «Здравствуй!» –говорит, а глаз не поднимает. Ну, трезвый. Он… он трезвый. Ну, со шлейфом, что называется. И я говорю: «Я тебя очень прошу… у нас тут 3 дня съёмок, на 3 дня рассчитаны, но я очень больна, у меня высокая температура! Давай напряжёмся, снимем всё… всё в один день!» Тут он поднял голову и сказал: «Да, да, конечно, конечно, конечно!» Это был напряжённейший день, страшный! И дважды происходила страшная вещь: он вдруг стал белого абсолютно цвета, и говорит: «Прости меня ради Бога, но я должен выпить глоток!» И я его, значит, обнимала, мы… вот так прохаживались мы. Я говорю: «Володечка, я тебя умоляю, ну, ещё немножечко, ну, ещё чуть-чуть напрягись, и всё!» Он немножко отходил, потом – второй раз он стал пунцовый, просто пунцовый! Повторилась та же история. Потом мне врачи опытные говорили: «Вы знаете, это просто чудо случилось, что вот Вы его ну, как бы водили! Вы не представляете, что могло бы быть! Он бы мог умереть вот в эту секунду!» И… мы сняли всё! Сели в автобус, ему тут же вскрыли, дали бокал шампанского, он это шампанское выпил, смотрит на меня и говорит: «Ты знаешь, я даже не представлял себе, что я тебя так люблю и уважаю! Отца бы родного задушил! Знаешь, это что? Это – я не хочу, но у меня внутри это уже физиологическая вещь!» Это уже не подвластно ему, это организм. Поэтому я никогда в жизни не считала Володю, (как он сказал: «Я – алко…») алкоголиком, нет! Вот опытные врачи называли таких людей «чума». Они сами не хотят, а организм складывается так, что вывести ни лекарствами, ничем! Либо стопка, или… или шампанское или что, либо шок! Иначе организм не справляется. Вот как будто мне в грудь кипяток вливают вместо воздуха, мне останавли… я не могу дышать, мне… (делает глубокий вдох) Я не могу дышать, просто физически не могу дышать. И… и вот дважды он сам на моих глазах справился с этим чудовищным приступом. Какая же сила воли необыкновенная! И после этого я его ещё больше зауважала! Он… по… после этого уже всю картину, и её озвучание, и всё, и дальше… по-моему, дальше года 3 он ни грамма не… не выпивал, и столько переделал всего! И столько написал, и снимался потом в фильмах, и так далее, и так далее… и играл в театре. А на одном из дней рождений… то ли моём даже, то ли ещё чьём-то – не помню, какие-то доброхоты… как всегда он приходил после спектакля, гитара стояла за пианино. Он знал, где стоит гитара. Но у меня был закон…
ЛЧ: Ва… Ваша гитара?
ИС: А?
ЛЧ: Ваша гитара?
ИС: Да.
ЛЧ: Ага.
ИС: Но закон был: ни один человек рта не открывал, прося его петь! Ни в коем случае! Если он захочет – он знает, где стоит гитара и он сам будет петь. Но, чтобы никаких просьб, никаких приставаний! Человек пришёл со спектакля, он должен отдохнуть. У него своё было место – тут, с краю у стола. Здесь стояли соки ему всякие, там, и всё прочее. И, действительно, потом когда он вот так взял гитару и до 6-и утра он пел, не переставая! И до 6-и утра вот я сидела на… на ковре и слушала, и все, значит, получали счастье, наслаждение, и так далее, и так далее.
ЛЧ: А кто запись эту сделал?
ИС: Женя Мисаилов. Это… он музыкант в ансамбле Александрова.
ЛЧ: Ага.
ИС: Это мой дружочек давний. Вот когда ехали люди тогда заграницу… а ансамбль Александрова-то ездил много, ну, покупали там всякие шмотки, чтоб продать, чтобы потом… по… построили, там, себе дома, кооперативы! У Женьки не было… двое детей, жена… а он тащил магнитофончики какие-то ещё примитивн… ну, всё, что… фё… этот самый… про… проектор какой-то, «Дракулу» какой-то фильм он привёз. Мы ещё с мужем озву… то есть, вот такой человек.
ЛЧ: Угу.
ИС: Чистоты необычайной и прелести. И вот он записывал. Но, так как несовершенная была аппаратура абсолютно, то запись…
ЛЧ: Довольно хорошая запись!
ИС: Ну, всё равно она нечистая такая запись. И это уж было законом. Володя пел. И кто-то… нет, по-моему, это всё-таки не у меня было… он потом говорил… Кто-то из доброхотов, не думая, что хотели сделать ему гадость, ну, непонимающие, в стакан с соком налили ему, там, грамм 20 коньяку.
ЛЧ: Ты подумай, а! Ц!
ИС: И всё! И… и всё. И вот тогда реанимация, когда Марина-то простояла чуть ли не 17 часов у прито…
ЛЧ: Это во время кинофестиваля?
ИС: …пр… притолоки. Может быть, это раньше было, может быть, это одновременно – я уже счас, честно говоря, по годам не помню.
ЛЧ: Угу.
ИС: Но я точно помню, что вот очень много, больше, чем… больше 3-ёх лет он просто ни грамма спиртного не брал в рот. А-а-а… и ещё… ну, ну… нет, и ещё какой-то был шлейф небольшой, когда он… мы встретились с ним на «Мосфильме», и я говорю: «Мне сказали, что ты вчера почти сорвал спектакль! Это так?» Для меня в этот момент он был не Высоцким, никем, он был артистом, партнёром. И я его размазала по стенке просто! И он не только не… ну, как сказать… не обиделся, не протестовал, он был бледный, прямо белого цвета, и только говорил: «Июша, милая, прости ради Бога, ну, я клянусь! Ну, клянусь – не повториться! Не повториться!» И один раз только Володя сам, войдя ко мне в дом, прежде, чем сесть за стол, взял гитару. Это было очень смешно. Он уже женился на Марине, его долго не выпускали, а потом разрешили ему поехать на 3 месяца.
ЛЧ: Первый раз, да?
ИС: Первый раз.
ЛЧ: Во Францию?
ИС: Да, во Францию. И тут вот он должен был придти. По-моему, опять – то ли день рождения у меня был, то ли что – не помню. Стол, полный людей!
ЛЧ: Пе… перед поездкой во Францию?
ИС: Перед поездкой.
ЛЧ: Ага.
ИС: И все обсуждают: вернётся, не вернётся. Вот, вдруг насовсем уедет. Все, значит – как, что, вернётся, не вернётся. Стук в дверь, входит Володя. И, поскольку только что говорили, и говорили вот так вот – (нрзб), все замерли и была мёртвая тишина! Сидело 25 или 30 человек народу, и мёртвая тишина! И, как счас помню, он встал в дверях, обвёл всех глазами, взял гитару из-за… из-за пианино, и так же, стоя в дверях, спел: «Не… эх… не волнуйтесь…»
ЛЧ: «…я не уехал…»
ИС: «…я не уехал, не надейтесь – я не уеду!» (торжественно смеётся)
ЛЧ: Так он как бы слышал этот разговор, видимо?
ИС: Он не слышал, он по паузе понял, о чём был разговор, не разговор… ну, настроение людей, состояние – немой вопрос как бы!
ЛЧ: Какое чутьё-то!
ИС: Он потрясающе! Ну, всегда, и в нормальных-то условиях, когда он приходил: «Ой, Володя, привет! Ля-ля…» – все – шухер, разговор: «Зрасьте!..», ну… а тут – мёртвая тишина и все на него смотрят! (общий смех) И он им: «Не волнуйтесь, я не уехал, не надейтесь – я не уеду!» У меня такое ощущение, что он просто вот сходу это сочинил…
ЛЧ: Потрясающе просто!
ИС: …и потом это пошло уже дальше. И вот это было у меня, там, на… на Фрунзенской. Вот.
ЛЧ: До какого года Вы там жили?
ИС: Я там жила до 72-го.
ЛЧ: До 72-го?
ИС: Да.
ЛЧ: А! А в каком месяце Вы переехали оттуда?
ИС: Ой, месяца не помню. Но когда я уже… вот Володя поселился уже на Малой Грузинской…
ЛЧ: Вы переехали сюда?
ИС: А я сюда переехала.
ЛЧ: Оттуда – прямо сюда, да?
ИС: Из Фрунзенской.
ЛЧ: Угу.
ИС: Нет! С Фрунзенской – я ещё 8 месяцев болталась, по приятелям я жила, у Россальсов. У Володи Россальса и у Ляли, у переводчиков. Потом я жила у Иры Карташёвой. Не смотря на то, что я была уже Заслуженная и у меня больной ребёнок… но никак не могли пробиться в Моссовет, чтобы выхлопотать мне квартиру.
ЛЧ: Значит, Вы здесь с 73-го года, выходит так?
ИС: Ну, в общем, прописка у меня в 72-ом, по-моему.
ЛЧ: Ага.
ИС: Прописка. Но, и… и ещё у меня тут только стол, по-моему, ничего не было. Я потом какие-то доски таскала. Потому что приехал Ханушкевич с театром…
ЛЧ: Ага.
ИС: …и, встретил меня. Они гастролировали в Моссовете, в театре Моссовета, где я была. И Адам говорит: «Мы хотим к тебе! Вот мы хотим вот… вот… группа наших (нрзб)…» Я говорю: «Адам, у меня не на чем сидеть! Я только что переехала, у меня…» «Ничего, на полу посидим! Но мы хотим обязательно к тебе!» Ну, я тут, конечно, расстряпалась, наготовила всего, наделала. А Володя смотрел спектакль…
ЛЧ: Какой?
ИС: Высоцкий, их спектакль.
ЛЧ: А какой?
ИС: Я уж не помню, какой. То ли «Три сестры» он смотрел, то ли ещё… там ещё у них был спектакль с этим… с Ольбрыхским по их поэме какой-то, я забыла… Скотта… нет! Ско… забыла, забыла.
ЛЧ: Ага.
ИС: Я-то смотрела «Три сестры». И, естественно, они схватили его, и они с… ну, подружились, знали его уже прекрасно все.
ЛЧ: И Ольбрыхский был у Вас?
ИС: Ольбрыхский, Ханушкевич, эта самая… жена Ханушкевича… ну, ещё несколько актёров, и Володя. Он пришёл чуть позже, потому что зашёл за гитарой.
ЛЧ: Ага.
ИС: Они уже пришли, а он потом приходит с гитарой. У него 3-комнатная. Марина была во Франции. У меня 2-комнатная. И вот мы… первое, значит, наше «здоровканье», он говорит: «Июш, что ж мы с тобой будем в 5-и комнатах вдвоём делать-то?» (общий смех) Я говорю: «Ничего, придумаем чего-нибудь!»
ЛЧ: То есть, в 5-и – это…
ИС: Ну, его 3-комнатная и у меня. И рядом!
ЛЧ: Его? Интересно.
ИС: Что ж делать в 5-и комнатах-то?
ЛЧ: В итоге – 5.
ИС: В итоге 5 получается.
ЛЧ: Да.
ИС: А, в общем, ни он не тусовщик, чтобы таскать народ тучами, и я ещё, так сказать, не обосновалась. Ну, это был дивный вечер, он очень много пел, и все поляки были в восторге, и мы были от них в восторге, потому что остроумные они, замечательные – что Ханушкевич, что Ольбрыхский, и всё! Так что был потрясающий, хороший вечер.
ЛЧ: А с Ольбрыхским они уже были знакомы?
ИС: Да, я б…
ЛЧ: Уже были, да?
ИС: Да, я уже была знакома. Потом-то уже, когда я на один…
ЛЧ: А о… а о… а он?
ИС: …на одну ночь только приеж… прил… на один день прилетала в Польшу. Но это – отдельный разговор. Но это – уже про Ольбрыхского, это он… как меня провожал – это целая новелла! Но это к Володе не имеет отношения. А к Володе имеет отношение следущее, что вот когда я переезжала, перевозилась, ремонт, всё, всё, всё, Володя был у кого-то на Красной Пахре на даче, и подвозил оттуда Россальса Володю тоже, на машине. У него уже была машина, по-моему. Он подвозил в Москву. И Россальс мне… наконец дозвонился до меня и говорит: «Ты знаешь, я уже… я Ию потерял, я не могу её уже вот несколько месяцев, там, поймать!» А он, говорит, совершенно спокойно, даже не думая, что он меня может этим обидеть, говорит: «Ну, что Вы говорите, Владимир Михайлович, Вы потеряли… я её потерял!» (общий смех) «Что говорить, если я её потерял?!» Но в этом не было ни капли, так сказать, ну, какого-то своего превосходства, а именно вот ощущения, осязания наших товарищеских, дружеских отношений и доверия друг другу. И вот так вот жила я, жила… раздаётся звонок: «Привет!» «Привет!»
ЛЧ: Эт… это когда?
ИС: «Это я!» Я говорю: «Погоди, как «я»? Ты же на 3 месяца уехал!»
ЛЧ: А! Ага.
ИС: А прошло всего месяца полтора. И я говорю: «И чего ты приехал-то?» Он говорит: «Да надоели они там мне, все эти французы! Я соскучился по Москве!» Это вот к тому, что все волновались: вернётся, не вернётся, уедет, не уедет… Куда он денется! Это он без этой почвы не мог жить! И говорит: «У тебя есть что-нибудь поесть?» Говорю: «Конечно!» «Ну, можно я зайду?» Говорю: «Заходи!» Он приходит. Тут же – рядышком. Говорю: «А чего ты хочешь-то вот? Я только… есть – это есть, это есть, это есть, сыр, колбаса, там, это, это, это…» «А яичницу большую, а? Я хочу нормальную, русскую, большую-большую глазунью!» (общий смех) И вот я ему сделала нормальную, русскую, большую глазунью…
ЛЧ: То есть, как бы отталкиваясь от французских мотивов?
ИС: Ну да, там же всё изыски!
ЛЧ: Угу. Ну да.
ИС: И вот почему-то именно яичницу! Я сразу вспомнила, говорю: «Ты прямо, как Маяковский, который… (кто-то там, Зоя Берёзкина, что ли, или кто… когда уже всё на синтетике, ещё… она просила 2 яйца сырых, там, или что… помните?)»
ЛЧ: Угу, угу. Было.
ИС: Ну, это прямо вот ностальгия! И вот он мне тогда рассказал о поездке.
ЛЧ: Что рассказывал?
ИС: В основном он рассказывал про встречу с Барышниковым.
ЛЧ: С Барышниковым? (недоумённо)
ИС: Миша Барышников, уезжая в гастроли…
ЛЧ: Он вроде тогда ещё был здесь, Барышников!
ИС: Барышников, уезжая в гастроли, единственное, о чём меня попросил – чтоб я ему дала кассету с Володиными записями. У меня уже было несколько кассет. Он его обожал совершенно! И никто не думал, что Мишка не вернётся, Мишка сам не знал об этом.
ЛЧ: А у Высоцкого была это первая поездка, во Францию?
ИС: Вот первая, когда он поехал…
ЛЧ: Ага.
ИС: …вот на 3 месяца…
ЛЧ: Угу. Угу.
ИС: …к Марине. А вернулся через полтора, там. Не дожил там ещё месяц.
ЛЧ: Да.
ИС: Вот. И в это время, когда он был там, там был Барышников. И когда то ли Володя… я уж не помню, то ли они с Мариной пошли на балет, то ли… скорей всего так… и когда тот вот узнал, что здесь Володя, он заплатил дикую неустойку, отменил балет…
ЛЧ: Ничего себе!
ИС: …приехал к Марине и жил у них с Володей! Говорит, ходил в шерстяных носках по полу, без… безо всего, вдыхал, так сказать, воздух… часть воздуха России… а у Володи были какие-то заделы на… в Ленинграде в это время, какие – я не помню точно. Вот тогда, по-моему, он приезжал, у Нины Ургант был, и дети жили у Ниночки – это моя ближайшая подруга.
ЛЧ: Она мне рассказывала, да.
ИС: Вот.
ЛЧ: Угу.
ИС: И э-э-э… вот Володя звонил когда по этому телефону в Ленинград, Мишка, говорит, стоял рядом белый совершенно, и говорит: «Мой Ленинград! Моя Мойка!» Он страшно тосковал! Страшно тосковал! И… но он боялся, естественно, вернуться, потому что по тем временам с ним всё, что угодно могли сделать: могли не дать танцевать… хоть его уговаривали, квартира его стояла долго-долго нетронутая. Машину, которую он купил перед самым отъездом… У него не хватило, назанимал денег, не хватило у этого великого танцовщика 40 копеек на бензин – ему кто-то 40 копеек дал, чтоб бензин влить! Она ж без бензина стоит, машина… чтоб отъехать. «Волгу» он тогда купил.
ЛЧ: Вероятно, были заделы в Ленинграде с Кириллом у него?
ИС: Может быть, может быть.
ЛЧ: Не помните?
ИС: Я не помню. Просто не помню я.
ЛЧ: Ласкари «Пароход» ставил тогда.
ИС: Я не помню.
ЛЧ: Нет? Угу.
ИС: У-у. Думаю, что мы… и… и тоже, о чём говорили – не помню. Мы вот из Ленинграда как-то вместе случайно возвращались…
ЛЧ: В поезде? С Высоцким?
ИС: …и случайно… да! И встретились случайно в поезде. И не просто в поезде, а в одном купе! И вот тот же Володя… ну, я долго что-то его не видела, вот он что-то такое мне рассказывал! А… я говорю: «Ладно… всё, что ты говоришь – это очень хорошо, и планы у тебя грандиозные и прочее и прочее…» А он уже, по-моему, уже съездил ещё раз заграницу.
ЛЧ: Угу.
ИС: «Но за каким чёртом ты ботинки надел на каблуке?!» (общий смех) «Ну, говорит, модно! Вот это Марина купила… (или ещё что-то такое, там), говорит, модно!» Ну, не на вы… ну, (нрзб) ну, были модны какие-то. «И чтоб я этого не видела! Если будешь когда-нибудь ко мне приходить – приходи в тапочках, чтоб каблуков я у тебя не видела!» Ну, мы очень смеялись.
ЛЧ: И прямо большие каблуки были, да?
ИС: Не большие, но вот такого среднего размера каблук.
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: И вот я за эт… ск… за эти каблуки, значит, его долго-долго мучила, мурыжила.
ЛЧ: Это вот эта поездка была в те времена, когда у него в Ленинграде были эти дела вот с этим?..
ИС: Вот, очевидно, да. Ну, потому что – иначе как? Я тоже не помню, почему я ездила в Ленинград.
ЛЧ: Или, может быть, у него было связано с «Дуэлью», со съёмками?
ИС: А может быть, да, может быть.
ЛЧ: А! Может быть так, да?
ИС: Может быть.
ЛЧ: Ага, понятно.
ИС: Потому что, как обожал его Хейфиц, когда «Плохой хороший человек» он снимал! И, действительно, он… у него работа там классная! Просто замечательная работа в «Плохом хорошем человеке»!
ЛЧ: Ой, кстати, один маленький вопросик…
ИС: Ну!
ЛЧ: …от темы отвлечёмся. Вы не в курсе, Светозаровы – это его сыновья, да?
ИС: Светозаров и Хейфиц? Сыновья.
ЛЧ: Угу. Угу.
ИС: Володя Светозаров – потому что фамилию бабка умолила в честь деда. А его же жена, Хейфица, была Светозарова, Ирина Владимировна.
ЛЧ: Мне счас на «Ленфильме» сказали – я так просто удивился, что я не знал о его (нрзб).
ИС: Да, да, да, это его дети.
ЛЧ: Угу.
ИС: И вот – Митяй, как мы его называли. Митяй, Митька. Митьку-то я помню ну, совсем крохой, когда я снималась в «Даме с собачкой». Когда мы ехали во Францию на кинофестиваль… он возил, везли его… Хейфиц рассказывает: «Я снял чемодан, а этот карапуз подходит и говорит: «И ты вот с этим чемоданом полетишь во Францию?» (общий смех) Этот обшарпанный там… «Да! Эх, Ванёк ты, Ванёк!» – сказала эта кроха. «Ванёк ты, Ванёк!» И летит во Францию с таким чемоданом. Вот. Ну, что Вам ещё вот рассказать?
ЛЧ: У меня есть вопросы.
ИС: Давайте!
ЛЧ: Значит, Вы говорили, что когда Высоцкий был без работы и ходил по театрам, и он приходил в Моссовет, Вы там его ещё встречали.
ИС: Вот Вы знаете, это просто мельком. Тогда же Золотухин, не помню, он уже ушёл из Моссовета? Ведь он работал в Моссовете какое-то время.
ЛЧ: Ага.
ИС: Может быть, это с его подачи он туда зашёл? Может, он просто шутя сказал, что на работу? Может, он к Золотухину приходил? Я вот этого не помню. Но то, что я видела его в гардеробной театра имени Моссовета… но тогда я не знала, что он – это он.
ЛЧ: Но это было д…
ИС: Просто я вспомню… это было до «Служили два товарища».
ЛЧ: …до Товстоногова. До Товстоногова?
ИС: До Товстоногова, да.
ЛЧ: Ага.
ИС: До… до нашей встречи. Там… ну, это было где-то после «Грешницы».
ЛЧ: Угу. Ну, какие обстоя…
ИС: А в «Грешнице» я его не помнила, как Вы поним… знаете. Вот.
ЛЧ: Год… год Вы тоже не помните?
ИС: Тоже не помню, какой это был год. Ну, что-то…
ЛЧ: Ну, 62-ой мог быть?
ИС: Где-то вот 62-ой…
ЛЧ: Да?
ИС: Вот эти вот годы, когда он был… это Вам лучше знать, когда он… и ещё одна – вот когда мы приехали к Вознесенскому, и вот был этот вечер, когда Володя пел, и во что-то «врубались» наши великие, во что-то не очень.
ЛЧ: А кто?
ИС: Ну, Бела Ахатовна …
ЛЧ: Ага.
ИС: …Ахмадулина и Окуджава. Ну, они же разно… ну, совершенно разные! Поэтому – с непривычки-то как? У меня очень многие годы было так: вот я слушаю Володю – и прямо немедленно хочется послушать Булата! Слушаю Булата – ну, немедленно хочется слушать Володю! Вот они такие разные, но они как-то дополняли друг друга для меня необычайно! Вот. А потом, когда Володи-то не стало, как Белу не сажали в автобус, чтобы поехать на кладбище! Какие там… жуть, что было! И тут я выскочила, как сумасшедшая и говорю: «Вы Ахмадулину!...» А она была прямо бледная, так… она страшно переживала! Вот уже много лет прошло после этого. Ну, вот когда мы были у Вознесенского, значит, там… во что-то «врубались» они, во что-то нет, Володя чувствовал, что вот это нравится, а вот это, там, не очень. И очень волновался там, нервничал. Ну, всё прошло хорошо. И мы ушли, пошли на набережную…
ЛЧ: К Вам?
ИС: Ну, набережную – там, на Котельниках. Вознесенский-то на Коте…
ЛЧ: А! Просто погулять?
ИС: Та… не погулять, а поймать такси и разъезжаться по домам.
ЛЧ: Ага. Ага.
ИС: Он тогда жил, по-моему, на улице Телевидения. А я – на Фрунзенской набережной, 16. То есть, в одну сторону. И я, как привыкшая всегда всё делать самостоятельно, машинально стала ловить машину. Он стоял в сторонке и наблюдал. (смеётся) А я ловлю, ловлю – никто не останавливается. И вот тут Володя сказал замечательную вещь, он говорит: «Ия, концертов мне не дают, денег у меня нет, того-то у меня нет…» В общем: «Этого я не могу сделать, этого я не могу, вот этого не могу… Единственное, что я могу – это поймать такси! Можно я это сделаю?» Ну, я засмеялась и говорю: «Давай!» Мчится машина в противоположную сторону от нас…
ЛЧ: (смеётся)
ИС: …туда, значит, к «Автозаводской» или куда, по набережной, вот туда. Просто мчится такси. И Володя выходит, и так вот делает отмашку – с визгом тормозов останавливается машина, он подходит и говорит: «Друг, не подбросишь?» Он говорит: «То есть, как это не подброшу?!» Он говорит: «Ну, нам в противоположную сторону!» Видно, что он мчался в парк, там, или куда… мчался прям!
ЛЧ: Так… такси было, да?
ИС: А… Такси.
ЛЧ: Ага.
ИС: Он разворачивается прямо тут и говорит: «Вам – куда угодно!»
ЛЧ: Ничего себе! (восхищённо смеётся) Да!
ИС: И Володя говорит: «Ну, я ж тебе говорил, единственное, что я могу сделать в этой жизни – это поймать такси!» Вот так он… так его уже знали и любили, что даже таксисты узнавали его в лицо, и… «Вам – куда угодно!» – я была потрясена!!!
ЛЧ: Это не Новый Год ли был случайно?
ИС: Нет, это не Новый Год.
ЛЧ: Нет?
ИС: Нет. Это был специально организованная вс… вечер, встреча, ужин Вознесенским – вот чтоб познакомить с… поэтов.
ЛЧ: Угу.
ИС: Потому что он же… всю жизнь, как я уже говорила, всю жизнь утверждал, что Володя – большой поэт, настоящий.
ЛЧ: Ия Сергеевна, а по встрече в Мосс… в театре Моссовета Вы больше ничего не помните, вот тогда?
ИС: Ничего!
ЛЧ: Только вот…
ИС: Просто вот сказал человек: «Да вот пытаюсь на работу устроиться!» А я и говорю: «Ну, и помогай Вам Бог!», и пошла.
ЛЧ: Вот и всё, да?
ИС: И всё.
ЛЧ: Ага.
ИС: И причём, лицо знакомое, а кто – не знаю. Просто сказал: «Здрасьте!» Я тоже поздоровалась.
ЛЧ: Види…
ИС: Только потом я сообразила, вот так вот, по…
ЛЧ: Видимо, всё-таки с «Грешницы» у Вас это…
ИС: Ну, да, да, да, да. Это, значит, очевидно, где-то после «Грешницы».
ЛЧ: А вот тогда, когда у Товстоногова, когда Товсто… в Детском театре вы встретились, с ним кто-нибудь был?
ИС: Нет, он шёл один.
ЛЧ: Один, да?
ИС: Да. Он почему-то поднимался… вот я помню, эта лестница… почему-то мне кажется, белые ступени, там такие мраморные или какие…
ЛЧ: А Вы…
ИС: И он вот поднимается, в костюмчике – вот счас… как счас вижу, так вприпрыжечку как-то поднимается, увидел меня, поздоровался и сказал: «Как счастлив, что…» Угу.


_________________
Мы откроем нашим чадам правду - им не всё равно...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Интервью с Ией Сергеевной Саввиной
СообщениеДобавлено: 15 окт 2013, 07:33 
Не в сети

Зарегистрирован: 20 окт 2012, 06:43
Сообщений: 4704
(продолжение второго интервью)

ЛЧ: А из зрителей Вы не помните никого, кто был на «Мещанах» тогда?
ИС: Нет.
ЛЧ: Пырьева не помните там?
ИС: Нет. Нет. Другое я могу сказать, что когда я пошла смотреть «Гамлета», и очень мне понравился Володя в «Гамлете»! Ну, просто очень! Вот даже когда первый вечер был, посвящённый Володе – его организовывал Толя.
ЛЧ: Спектакль?
ИС: Не спектакль…
ЛЧ: Или вечер?
ИС: …а вечер был первый.
ЛЧ: Ага.
ИС: Там первое отделение – были приглашены всяческие люди… Володя с Катей танцевали на этой маленькой сцене… то есть, великие силы.
ЛЧ: А! Максимов с…
ИС: Да, Максимова с Васильевым.
ЛЧ: А! Максимова с Васильевым, да (нрзб).
ИС: Да. Потом – Смоктуновский читал монолог Гамлета. Ну, и так далее и так далее. Булат пел. Вот – это было первое. А второе – были фрагменты, что было из спектаклей, фильмов – это было второе отделение. Я не была, потому что у меня была высоченная температура. Но… довольно долго это длилось. После этого, не смотря ни на что, заехал первый раз в жизни Сашка Калягин, Алла Покровская, кто-то ещё… им не хотелось разъезжаться, и они говорят: «Поехали к Ие! И поедем, ей всё расскажем, как это всё было! И, говорит, вот ну, классик Смоктуновский, прекрасно, говорит, «Гамлета»… всё… и вдруг, когда начались фрагменты, и первое, что во втором отделении – это Высоцкий с монологом!» «И, говорит… Покровская сказала, как я зарыдала – так я уже не могла остановиться!» Это – из «Современника» Алла Борисовна Покровская. Знаете?
ЛЧ: Да, я знаю. Угу.
ИС: Вот. А Калягин говорит: «Что ты зарыдала? Я, мужик, зарыдал!» Вот. И я сидела, по-моему, где-то в 4-ом или в 5-ом ряду, а во втором – Любовь Петровна Орлова. И на другой день мы с ней встречаемся на репетиции «Странной миссис Севидж». Она вводилась вместо Раневской, которая отказалась играть, и Любовь Петровна вводилась21. И она говорит: «Иечка, что ж Вы такая нехорошая? Я ж Вас видела, Вы были на «Гамлете» и не подошли! Я всё ждала… а я Вас искала, но Вы как-то исчезли!» Я так немножко засмущалась. Вдруг Любовь Петровна говорит: «Я всё поняла, но хочу услышать это от Вас!» Я говорю: «Честно?» «Честно!» «Я очень боялась, что он Вам не понравился…» Другая школа, понимаете… ну, Орлова и прочее… это другой стиль..
ЛЧ: Ну, так поколение другое!
ИС: Поколение совершенно…
ЛЧ: Конечно!
ИС: …ну, куда! И говорю: «А мне бы было это так жаль, и так…» Она говорит: «Ну, вот, я так и догадалась! Вы считаете меня полной старой идиоткой! Я старая, но я не идиотка. Он – гениальный парень! Я получила такое наслаждение!» Знаете, какой это был для меня подарок!!! А Раневская, которая когда Володи не стало, говорит: «Мне так стыдно и… Володи нет, а я жива! Ну, где же справедливость? Мне уже тыща лет! А он ушёл так рано!» (подражая голосовой манере Ф.Г. Раневской) Его… они там встречались… Фаина, которая вообще никуда не выходила, но она знала всё, она знала всех! Как, каким образом – я не знаю.
ЛЧ: Ну, они же с ним вместе работали в Пушкинском.
ИС: Вот. Этого я не знала. А то, что они приходили с Мариной потом ещё, помимо всего прочего…
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: …хотели… там стояла у Фаины Георгиевны мебель, которая принадлежала её подруге, наследство Таирова, Коонен наследство. И ставить… была такая «Живопырка» у этой… по-моему, Сухоцкая её фамилия, Нина Станиславовна – это подруга, она там рядом жила. Но ей некуда было поставить мебель, и она вот временно стояла у Фаины Георгиевны. И, по-моему, они приходили смотреть на предмет купить. Я не знаю даже, купили они что… по-моему, купили, да? Вот. Таировская. Ещё старуха острила, говорит…
ЛЧ: Кресло купили они.
ИС: Я не п… она говорит: «Вот Нина Сухоцкая получила наследство от Таирова и Коонен… от Коонен, её книжку, мебель, ещё что-то… а мне мой лучший друг Абдулов оставил в наследство только свою Лизу!» – это жену.
ЛЧ: Осип Наумович?
ИС: Ос… Осип Наумович, да. «А мне мой лучший друг Абдулов оставил в наследство только свою Лизу!» (смеётся) Ой, ну, она трогательно к ней относилась. И вот старуха страшно переживала тоже его смерть. И мы (нрзб)
ЛЧ: А что она Вам ещё рассказывала о встречах с ним?
ИС: Ну, вот больше ничего. Больше ничего вот. Вот рассказывала, что они бывали с Мариной, и какое она удовольствие получала от беседы. И вот сказала, что… на предмет этого. И потом уже, когда его не стало… она говорила: «А у меня вчера был праздник – у меня заходил Володя Высоцкий!» – это когда ещё вот он был жив. «Зачем?» – говорю. «Да что ж, на меня посмотреть? На мебель!» (общий смех) Я говорю: «Ну, перестаньте, мебель – это только повод, чтоб зайти к Вам!» – я шутила. Вот. Да что…
ЛЧ: А вот тогда, когда Вы… когда он прилетел в Одессу, когда его нашли в номере, и вы в один день отсняли всё?
ИС: Всё!
ЛЧ: Это всё, что было в Одессе?
ИС: Вс… всё, что нужно было снять за 3 дня в Одессе, мы сняли в этот… в один день.
ЛЧ: Абсолютно всё. И он больше в Одессе не снимался в «Товарищах»?
ИС: Я не знаю. Всё, что касалось меня.
ЛЧ: А! То, что касалось Вас. И…
ИС: Что… всё, что касалось моих сцен.
ЛЧ: А-а-а! Общих сцен ваших.
ИС: Да, общих.
ЛЧ: И что за сцен…
ИС: А… ну, я думаю, что он всё тогда отснял, потому что и прыжок в воду-то был там.
ЛЧ: А Вы не видели прыжка в воду?
ИС: Где?
ЛЧ: Ну, вот когда снимали прыжок в воду – Вы не видели?
ИС: Нет.
ЛЧ: Не видели.
ИС: Нет. Может, прыжок в воду… потому что меня сняли, мой план, что она в растерянности и его нет и она в толпе на этом пароходе, и только растерянное лицо, она ещё ничего не знает, ничего не понимает.
ЛЧ: Да, но Вас-то там не было, в этой сцене.
ИС: Да.
ЛЧ: Я ж так и говорю.
ИС: Потому что… и вот они отсняли всё, что касалось меня с ним и вот ещё мой план вот этот, там.
ЛЧ: Угу.
ИС: Возможно, что он ещё оставался. Потому что помню, я н… не с ним летела. Он, наверно, ещё оставался – вот доснимать.
ЛЧ: А совместных перелётов у Вас не было с ним, переездов?
ИС: Нет.
ЛЧ: Не было, да?
ИС: Вот только один раз случайно мы встретились в этом самом.
ЛЧ: Значит, а всё-таки, какие сцены отсняли в этот день, если так повспоминать?
ИС: Значит, венчание…
ЛЧ: Венчание.
ИС: Потом, значит…
ЛЧ: Может, даже по порядку вспомните, как это было?
ИС: Дак что Вы, я не помню, конечно, господи, это!
ЛЧ: Нет, да?
ИС: Потом – «Давай…», вот это вот – про… протискивание через… через толпу: «Давай не поедем!»
ЛЧ: Угу.
ИС: Потому что: «Нет, здесь чужие!» – вот это вот всё, вот когда прот… протискивание. Да я уже счас плохо помню. Я то… ну, весь финал одесский. Можно там посмотреть. Все сцены там в один день сняли.
ЛЧ: Угу, угу. А что-то, может быть, выкинули потом из этих снятых сцен?
ИС: Не помню. Нет.
ЛЧ: Да?
ИС: Об… не знаю. Знаете, почему? Потому что сейчас уже трудно вспомнить. А я же говорю, что несколько лет я не смотрела фильм из ненависти, что выбросили эпизод этот самый хороший. Причём, объяснение-то какое было: «Белогвардейцы не могут так любить!»
ЛЧ: (смеётся)
ИС: Вы представляете? Это… я говорю: «Кретины, дубы стоеросовые!» Ну, так как положили «Асю-хромоножку» на… больше, чем на 20 лет на полку, потому что они все какие-то грязные, какие-то, понимаете ли хромые, беременные, с этим… рука… у одного рука там… ну, так он… рука-то – руку-то он на войне потерял!
ЛЧ: Я вот слышал, что вроде фильм собирались сделать 2-серийный.
ИС: Нет, этого я не знаю. Не слышала. Не знаю.
ЛЧ: Ага. А, если не секрет, кто с Ва… с Вами прилетел и вот в его номере жил? Кто это был?
ИС: Не помню.
ЛЧ: Это не из Таганки ли Таня, нет?
ИС: Ну, какая Вам разница? (смеётся) Ну, что же я буду сплетничать, кто к нему…
ЛЧ: А, нет, ну, если…
ИС: …она не к нему летала, она просто так летала. (смеётся) Она просто так летела. Просто благодаря тому, что её нужно было поселить, мы обнаружили Высоцкого. Вот к чему я это вспомнила. (лукавит, уходя от ответа)
ЛЧ: Нет, ну, это есть. И опубликовано, это в дневниках Золотухина написано.
ИС: Что написано?
ЛЧ: Что она была там в эти дни, когда он с Магадана приехал.
ИС: Да? Ну, значит, она.
ЛЧ: Здесь особого секрета… (смеётся)
ИС: Нет, ну, это у неё спросите.
ЛЧ: Угу.
ИС: Потому что это вот вообще не для того. Это вот Вы дади… Вы даёте слово, что Вы нигде ни звука не скажете!
ЛЧ: Это всё закрыто.
ИС: Вот. Почему ещё. Когда я сказала: «Мне нужна раскладушка, там…» А этот директор говорит: «А кто это?» Это был вопрос неожиданный. Ну, и что я ему отвечу?
ЛЧ: (ухмыляется)
ИС: И я вдруг так (нрзб) спонтанно сказала: «Это моя костюмерша!» И нажила в её лице врага на всю оставшуюся жизнь! (смеётся) А потом по всей Москве ходили сплетни, говорит: «Вот Саввина, вот сволочь какая! С собственной костюмершей летает!» (общий смех) Но это – между нами!
ЛЧ: Абсолютно.
ИС: Медь. Но вот когда… по-моему, да, на похоронах Володи или что… вот когда я была совершенно невменяемая, я была… три дня я просто не поднималась с постели! Вот портрет… у меня перед этим сидели люди – наши артисты из МХАТа, ужинали. Одному далеко было ехать. Забыла его фамилию. Он уже давно не у нас. Парень шёл блестяще! Красивый такой парень был, но спился. Потом… господи, забыла его фамилию. Он ещё был мужем дочки Киры Головко. Ну, неважно. Хороший парень. И я, значит, там, в комнате, здесь – его положила. Проснулась от звонка Васи Рослякова – это наш реквизитор, а потом был администратор.
ЛЧ: Угу.
ИС: Ну, Вы знаете, наверно, Васю Рослякова? Друг Юры Богатырёва нашего.
ЛЧ: Да. Ну, слышал так (нрзб). Угу.
ИС: Умер. Звонит Вася и говорит: «Ия Сергеевна, Володя умер!» А уже несколько раз говорили такие вещи. И я говорю: «Пошёл к чёртовой матери! И так настроение плохое, и самочувствие плохое, и всё… что ещё ведь глус… глупостями!» Довольно рано. Я обычно всё время отметала это. А вот здесь – почему-то вот… вот жаба как мне легла на душу! Думаю: «Кому звонить?» Позвонила Штейнам, они ранние птицы.
ЛЧ: Это Путиевской?
ИС: Драматургу Александру Петровичу и Путиевской – его жене, Людмиле Яковлевне. И Людмила Яковлевна взяла трубку, я говорю: «Людмила Яковлевна!..» Она говорит: «Да, Иечка, да! К сожалению, да!» Кто им позвонил – я не знаю. Они тут же перезвонили Дупаку, Дупак это подтвердил. И вот этот мальчик… как жаль, я… фамилию его вспомнить надо. Он актёр. И хороший актёр. Это Любка Стриженова хорошо помнит. Ну, если нужна будет фамилия… потому что тут любопытная…
ЛЧ: Ну, это легко установить.
ИС: …любопытная деталь-то в чём заключается. Он встаёт, подходит к двери, говорит: «Ия Сергеевна, пойдёмте?» Я говорю: «Нет, что ты! Я никуда не пойду!» Ну, в смысле, домой. Ну, как это прям?.. Нет! Он по… «А я, говорит… а я пойду! Я пойду, я не могу, пойду!» Он пришёл, там уже какой-то прыткий человек… уже торговал Володиными фотокарточками!
ЛЧ: Возле дома?
ИС: Возле дома.
ЛЧ: Ничего себе!
ИС: Он с гитарой так. Эта фотография у меня стоит на столе в гримёрной. Он купил себе и мне фотографии, и принёс фотокарточку Володи, прямо вот от порога. «И когда я позвонил, говорит, открыл какой-то молодой парень. Возможно, это Никита или другой… и говорит: «Вам что?» Он говорит: «Я хочу проститься!» Он так немножко замешкался, а из-за спины – Сева Абдулов. А они ж в одном театре, он его прекрасно знает. И говорит: «Пусти его, это наш парень, это свой!» Я, говорит, вошёл – он лежал на диване в чёрном этом самом – абсолютно живой! Ну, просто абсолютно! За мной никто не вошёл, дверь прикрыли, и я встал на колени, постоял около него, посмотрел и сказал: «А я всё равно не верю!» Ну, он лежал, как спал, говорит, как будто он спит. Вот спокойное лицо. И как будто спит. И вот он принёс фотокарточку. А я вот так вот до дня похорон и пролежала вот в койке. А потом Наташа Тенякова ходила за мной и вот так вот держала за плечи. Говорит: «Я так и… так вот и думала, что ты вот счас вот прямо рыбкой туда вот кинешься!..» Ещё когда продлевали, продлевали, продлевали… народ шёл, шёл, шёл… и одна актриса там сидела впереди (я не буду называть её фамилию): «Ну, когда же, наконец?!» А я говорю: «Да хоть завтра!» Вот мне хотелось сидеть и никуда не уходить. Потому что он и на сцене был абсолютно живой.
ЛЧ: То есть, когда лежал?
ИС: Да, когда лежал. Абсолютно! Как будто заснул. А потом так получилось, что в течение недели народ-то шёл, шёл, шёл… а для артистов был боковой там вход открыт на Ваганьковском. И на другой день приехал из Ленинграда Толя Васильев – мой муж. Ему назначили на день похорон сдачу его фильма «Плывут моржи»(3). Он умолял перенести эту сдачу: «Я хочу поехать, похоронить друга!» Нет, не дали. Ну, что им Высоцкий! Это тем более тогда в Ленинграде что творилось с этим начальством! И когда он приехал, я на другой день его повезла. И потом случилось так, что кто-то ещё приезжал, и я всё время отвозила. И так, наверное, в течение недели. А там дежурил всё время такой крупный, он и на похоронах был, полковник, и… большой чин какой-то такой.
ЛЧ: Угу. Одну секундочку!
ИС: Угу. (переворот кассеты)
ЛЧ: Угу.
ИС: Такой крупный человек! И когда я в последний раз уже вот… ну, не в последний, а… уходила, он говорит: «Вы здесь каждый день бываете. Здравствуйте! Вы здесь каждый день бываете!» Я говорю: «Да, так вот случилось». Он говорит: «Ну, что ж, ждём Вас!» Я говорю: «Погодите, я ещё не тороплюсь!» (общий смех) Он говорит: «Да я не в этом смысле, я не в этом! Мол, приходите почаще к Володе!» А получилось, что они уже меня ждут там навсегда. И когда уже после похорон Юра Карякин был, помню, потом был… господи… нет, не Миша Рощин. Вот не помню. Юру Карякина очень хорошо помню. Собрались у меня просто вот помянуть его в тот же день. И всё время ставили Окуджаву. Володю слушать было в этот день невозможно! И вот все песни Булата вот были все про него. И мы с Алкой Покровской (Алла была) обрыдались. И вот кто же это рассказывал – замечательно!? По-моему, это всё-таки рощинская мама или кого-то из писателей, он говорил, что… а! да, по-моему, и он. Да! Потому что когда я уходила, я говорю: «Ты что делаешь с клапаном?!» Сердце… ему сделали операцию уже на сердце.
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: «А ты…» Он с утра, он на своей машине не мог пробиться, вернулся, сел с нами в маленький автобус, и с театральной машиной поехал. «Мама, та, говорит, с 5-и утра – через ограду перелезла и там где-то ждала целый день!» Потому что иначе она не могла бы пробиться. А она говорит: «Да как же я бы его, Володечку-то, не похоронила? Вы-то все там собрались, перепились! (Какой-то… вечеринка там была или что) всё на свете… я-то только вам еду швыряла, а он-то всю ночь мне песни пел, трезвенький! А его всю ночь слушала. Да как же я могла его не похоронить?» И вот Миша го… тогда ещё сказал: «О чём ты говоришь? Какое сердце!? В таких случаях не умирают, потому что ты знаешь, что… это страшное слово, и оно счас не годится никак! Ну, ты понимаешь, в каком плане я хочу это сказать! Вот я счастлив счас тем, как его провожали! Вот оно, говорит, подлинное признание людей, когда вся Москва стояла на ушах, нельзя было пробиться! От этого сердце не может разорваться!» На-а-а… ну, я уж (нрзб) то, что я говорю – какая-то такая бытовщина… наверное, всё это неинтересно, да?
ЛЧ: Да Вы что! (общий смех)
ИС: Ну, просто я вот всё, что помню.
ЛЧ: А вот по фильму такие вопросы. А какие-то пробы были к «Служили два товарища»?
ИС: Пробы?
ЛЧ: У Вас, например? У него?
ИС: У него – не знаю.
ЛЧ: Ага.
ИС: А у меня, по-моему, даже не было. По-моему, меня он, Карелов, без проб утвердил. Я даже… я н… н… не помню. Вот пробы в Калинникову помню. Но тут это к Володе не имеет отношения. Там сцену с журналистом, его играл Золотухин. Он счас совсем уже барахлом стал. А в своё-то время он и артист был неплохой, и писал неплохо. Вот. И… а там единственная женская роль – секретарша Калиникова, то есть, секретарша Елизарова. И входит Золотухин, видит, что я гримируюсь, и говорит: «Ты что, секретаршу будешь играть, что ли?» Я говорю: «Ну, секретаршу, а что? Ну, буду!» Загримировали. Аверин так ничего не понял. (нрзб), пришли мы на площадку, я сажусь за стол и говорю: «Ну, давайте Ваше удостоверение!» – у него хавальник отваливается! И он понимает, что я буду играть, то есть, пробуюсь на… ну, не пробуюсь… он… этот тоже решил заранее, но нужно было показать в худсовет, потому что там скандалы были, хотели, чтоб вместо меня снималась эта… как её, которая комиссара-то играла…
ЛЧ: Ну, Мордюкова?
ИС: Нет, нет. На «В», на «В», красавица-то? Володина? Есть так… была? Володина, что ли?
ЛЧ: Комисс… в фильме «Комиссар»?
ИС: Она играла, по-моему, в фильме по Вишневскому(4). По-моему, Володина. Жена Самсонова она была ещё тогда.
ЛЧ: А, ну…
ИС: Красотка такая.
ЛЧ: Ну… ну, (нрзб) Ну, Вы уже какие-то приметы дали – теперь установить легко.
ИС: Ну, в общем, неважно, неважно.
ЛЧ: Угу.
ИС: И вот это нужно было. И тут этот взглинил совершенно. Мгновенно мы просто один дубль сняли, я с ним поговорила, как с журналистом от лица Гаврила Абрамовича Елизарова – Калиниковой. А вот здесь у меня, по-моему, проб не было. Не было. И вот тогда-то вот я и говорю: «Я хочу найти эту фотокарточку, когда пришла то ли бельгийская королева…» Но не английская – точно Вам… бельгийская или какая-то, но королева. Там где ещё короли есть у них? В Бельгии, по-моему…
ЛЧ: В смысле, натур… натуральная?
ИС: Натуральная. Она была здесь в Москве, там, с какими-то визитами, всё… и захотела посмотреть студию, «Мосфильм».
ЛЧ: Ага.
ИС: И её привезли. А в это время снимался как раз наш эпизод этот вот, когда он приходит с бутылкой первый раз и говорит: «А вот Вы, там…», когда я ему говорю: «Вот Вы думали, я… мы… придёте, ещё с нами водку будем пить…»
ЛЧ: Ну, это в кубрике в этом?
ИС: Да, да, да.
ЛЧ: Ага.
ИС: На… на… на… на пароходике-то, на катере или на чём. И вот её привели на… это была почему-то когда во время визита единственная картина, которая вот в этот момент снималась. И вот ей рассказали, о чём тут речь, всё… она… смотрела она на Володю, так он… такой подтянутый. И чего-то она сразу в него влюбилась, по-моему. (общий смех) И вот такая фотокарточка: она и, по-моему, он стоит с этой бутылкой, демонстрирует ей: «Это, говорит, наша русская! Наш национальный напиток!»
ЛЧ: Это всё при Вас было, да?
ИС: Ну да, мы же вместе в одном кадре снимались, в этом… в этой сцене.
ЛЧ: Совершенно неизвестная фотография!
ИС: А?
ЛЧ: Неизвестная фотография совершенно!
ИС: Неизвестная совершенно! И вот она у меня была, и куда она делась – я не знаю.
ЛЧ: А кто фотографировал?
ИС: Наверно, наш какой-нибудь фотограф там.
ЛЧ: С «Мосфильма», да?
ИС: Да. Кто ж ещё-то? Почему она ко мне-то попала? Наверно, он её… я не знаю, не помню, кто. Наверно, просто подарил потом.
ЛЧ: И как у них прошло общение с этой королевой?
ИС: Прекрасно! Она у него спрашивала, как… ну… ну, сказали, что это вот – актёр, он (нрзб)
ЛЧ: Через переводчика, да?
ИС: Через переводчика, конечно. И вот он играет вот здесь такого-то, такого-то… вот, и… ну, расс… рассказали как бы. Но он сказал: «Только петь не…» То ли Володя, то ли кто-то сказал: «Только за гитарой не ходите! А то этой королеве петь – времени нет, съёмка-то должна продолжаться!»
ЛЧ: А, она недолго была у вас там?
ИС: Ну, конечно, недолго. Ну, по… вот поговорила, то-сё, а потом мы сняли… она посмотрела, как мы снимаемся – кусочек, сцену. Ну, кусочек маленький, и отвалила.
ЛЧ: Угу. А вот там, возле Фрунзенской набережной, жил у него друг – Саша Евдокимов. Не знали Вы такого?
ИС: Нет. Нет, не знала.
ЛЧ: Угу.
ИС: Вот он ко…
ЛЧ: А ещё… а?
ИС: Ко мне он приходил вот только с Кохановским.
ЛЧ: Только с Кохановским, да. А ещё какие-то компании помните, где, у кого?
ИС: Ой… ой, была где-то компания… ой, знаете, по-моему, где? Там, по-моему, были и Климов с Шепитькой…
ЛЧ: Угу.
ИС: Фи… у Фивейского могло быть это?
ЛЧ: У Фивейского?
ИС: Да.
ЛЧ: Ну, вообще-то, Климов вспоминает, что это у Вас!
ИС: У меня?
ЛЧ: Да. Когда он «Спорт, спорт» свой снимал.
ИС: Нет, у меня-то они… они были с Мариной…
ЛЧ: Угу.
ИС: …Володя с Мариной, Шепитько с Климовым, а потом пришёл ещё Кончаловский ненадолго – после его этого… «Дворянского гнезда(5)». И я им накрыла замечательный стол, им сделала настоящий французский луковый суп и рябчиков пожарила. Ну, помимо всех закусок. Когда они съели этот суп роскошный, с гренками, всё – как полагается, даже Элем сказал: «Ну, куда ж теперь рябчики-то?» Я говорю: «Ничего, вместе с костями сжуёте ряб… рябчиков!» Ну, потом появился вот Кончаловский, просто позвонил в дверь, без звонка это было, на Фрунзенской, что-то был очень грустный, чего-то такое похватал со стола… и быстро ушёл. Я пошла его провожать. Он говорит: «Ты мне так ни звука не сказала про фильм!»
ЛЧ: «Спорт»?
ИС: А я… а я с... а про «Дворянское гнездо».
ЛЧ: А!
ИС: А я говорю: «А я тебе напишу». И вот у меня в этой книжке последнее – это письмо…
ЛЧ: Можно(6)?
ИС: Да. …это письмо к Андрону по поводу «Дворянского гнезда».
ЛЧ: В какой книжке?
ИС: Оно как открытое письмо пошло, как статья. А написано…
ЛЧ: А, вот то, что Вы хотели найти?
ИС: А… а… Да.
ЛЧ: Ага.
ИС: А вот написано оно было, когда уже все ушли, когда и Элем с Ларисой ушёл, и ушло… ушёл Володя с Мариной. Я сдвинула просто вот так всё, уже чуть брезжило, и написала это письмо. Так что это письмо было тоже дохно… вдохновлено присутствием Володи, Ларисы и всех. Вот, это было, да. Но ещё вот была встреча – вот у Фивейского, чуть ли не в мастерской у него. Но это я очень смутно помню, почти не помню.
ЛЧ: А где мастерская у него была?
ИС: Не помню. Это вот молодой Фивейский. По-моему, он сын того Фивейского, который работал вместе с Пляттом ещё молодым в театре Моссовета.
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: И вот у него, по-моему, Володя был тогда.
ЛЧ: Угу. А что-то о «Сюжете для небольшого рассказа», что с ним было связано? Вы что-то говорили.
ИС: А! «Сюжет для небольшо…» ну, просто Марина там снималась в главной роли.
ЛЧ: Угу.
ИС: А я играла же сестру Чех…
ЛЧ: Какую… про какое-то письмо Вы говорили что-то, по-моему.
ИС: А, нет. Просто это не… не… вот когда я летала то ли в Одессу, или… ну, в общем, в какой-то момент куда-то, я не знаю, но Маринка прибегала, передавала Володе записку.
ЛЧ: То есть, она была в Москве?
ИС: В Москве была.
ЛЧ: Ага.
ИС: И только все… весь… вся Москва знала, что у них роман, и только я этого не знала! По-моему, это на «Сюжет». Ну, то есть, на… я летела когда в Одессу – она прибегала, передавала.
ЛЧ: А, то есть, когда вот Вы именно снимались в Одессе?
ИС: По-моему, тогда. Вот боюсь соврать.
ЛЧ: (нрзб)
ИС: Но только тогда я… почему, с какой стати Марина передаёт Володе записку? Естественно, не читаю.
ЛЧ: Ага.
ИС: А-а-а… и только потом, значит, я узнала, что вот они уже почти… почти вот-вот должны пожениться!
ЛЧ: Угу. Но Вы летали куда-то туда, в ту сторону, где-то в сторону Одессу, да, на… на юга?
ИС: Ой, ой…
ЛЧ: Не помните, да?
ИС: …убейте меня… убейте камушком – не помню! Вот я… Марина-то ещё бывала у меня и самостоятельно, отдельно от Володи. Вот они тогда были.
ЛЧ: До ещё всего, да?
ИС: А-а-а… да или до или во время уже. Она приходила сюда с французским у-у-у… телетайпистом, журналистом.
ЛЧ: Макс Леон?
ИС: Да!!! С Максом Леоном она приходила! И помню, тогда ещё здесь был Андрюша Миронов, Кирилл Ласкари.
ЛЧ: У Вас?
ИС: Да, здесь была такая… я прилетела из Ленинграда, и сразу на «Мосфильм»! А у меня должна быть была моя приятельница, она обещала тут сварить борща, ещё чего-то такое… ну, в общем, сделать что-то такое. Я звоню домой, а подходит мужской голос. И я говорю: «Это кто?» Он говорит: «А Вам какое дело?» Я говорю: «Это такой телефон?» «Такой!» Я говорю: «Ну, и чего Вы хамите?» «Я не хамлю, я просто спрашиваю, какое Вам дело, кто я!»
ЛЧ: (смеётся)
ИС: Я говорю: «Ну, на всякий случай хотя бы потому, что я хозяйка этого дома! И я Вас прошу, если Вы собираетесь очистить мою квартиру, то до моего приезда – я скоро буду!» Потом раздался хохот, и говорит: «Ну, ладно, ладно, тогда забегайте!» – это был Андрюшка Миронов. (общий смех) А случилось так, что они с Ниной, и с Кириллом, и, по-моему, с маленьким Андреем даже летели куда-то отдыхать…
ЛЧ: С… с каким Андреем?
ИС: Ну, сыном Нины.
ЛЧ: А, Ург… с Ургантом?
ИС: Да. Летели куда-то отдыхать, и должны были перекантоваться, звонили-звонили-звонили мне, а меня нет. Я снималась тогда под Новгородом – вот где я снималась. Потом, когда я через некоторое время… И им деваться некуда, они – к Андрею! Они же сводные братья. Значит, они кинулись туда, а он говорит (Нинка рассказывает потом), он говорит: «Ой, не поцарапайте вот тут вот… мамкина квартира-то! И там всё красные мебеля! Вот тут вот… вот эту сумку вот сюда лучше… вот чтоб вот тут вот… вот тут, чтоб пол не (нрзб)!»
ЛЧ: (смеётся)
ИС: И Нина говорит: «Я от отчаяния уже последний раз набираю телефон – и подходит моя приятельница!» «Миленькая моя, говорит, Ниночка, да давайте скорей, немедленно!» «И мы, говорит, даже не переступив это…» Но Андрей, он был страшно смущён и так далее… говорит: «Можно я с вами поеду? Я вас провожу…» Эти говорят: «Поедем! В этот дом, говорит, можно, там ничего не поцарапаем!» (смеётся) И вот тогда был тоже чудный вечер. И появилась с Максом Леоном Марина ещё. И Андрей говорит: «Ты знаешь, Леон… Макс… (верней, Макс, Максулич) ты ведь немножко шпион?» (общий смех)
ЛЧ: Вот это да!
ИС: А он говорит: «Ну, самую малость!» Он прекрасно говорил по-русски. «Ну, если, то самую малость!» «Слушай, я тебе много не предложу… хочешь, я тебе продам план нашего завода в Баковке?» (общий смех) В это время входит Кирилл и говорит: «Ты что, брат, с ума сошёл, негодяй! Ты хочешь продать этому гнилому французу наш советский гондон?» (общий смех) Ох, как они острили, какие… как… как было весело, замечательно! Но Володи не было при этом. Не знаю, где он был.
ЛЧ: То есть, Миронов с Высоцким при Вас не пересекались, с Ласкари, не было такого, да?
ИС: Нет.
ЛЧ: А там, в Ленинграде?
ИС: И там при мне не пересекались.
ЛЧ: И там нет, да?
ИС: С Ласкари не пересекались, нет.
ЛЧ: А что Вы ещё знаете о его киноработах, о… Высоцкого?
ИС: А что я могу ещё знать? Только то, что я видела – вот.
ЛЧ: Чт… ну, что-то он, может, Вам рассказывал, что что-то не состоялось, где-то только пробы были – вот вроде этого?
ИС: Нет, нет, нет. Я знаю, что он замышлял свою собственную картину.
ЛЧ: Ага, интересно!
ИС: Вот. Но он подробно не рассказывал, только мельком вот обмолвился, что он хочет снимать. С кем-то он в паре хотел, чуть ли не с Хилькевичем.
ЛЧ: В Одессе, да?
ИС: Может быть такое? С Хилькевичем, по-моему, он хотел вместе что-то такое делать.
ЛЧ: Может, с Козачковым?
ИС: Вот это Толя может знать, потому что…
ЛЧ: С Шевцовым?
ИС: …потому что они по этим каким-то делам встречались, и Толя к нему раза 2 ходил на Малую Грузинскую.
ЛЧ: Ага, интересно!
ИС: Вот какие у них были дела? Но это он может рассказать, я не помню.
ЛЧ: Интересно!
ИС: Только помню, что он говорит: «Может, пойдём со мной к Володе?» Я говорю: «Нет, зачем же? У вас свои дела, я не… не… не пойду!»
ЛЧ: Но это было вот незадолго до смерти, да?
ИС: Ну, в общем, незадолго, ну… убейте – не помню. Нет! Да, да… не… да, да, да, да, незадолго. Потому что Володя…
ЛЧ: «Зелёный фургон»?
ИС: Может быть, «Зелёный фургон». Может быть, Воло… Володя… потому что Толя приходит, смеётся и говорит: «Слушай, я слышал, у тебя перемены в жизни? Ну-у-у, я тебя поздравляю и завидую!» (общий смех) То есть, Володя прослышал, что Толя… мы… мы как бы с Толей объединились. Ну, Толя ему не говорил. Он, значит… кто-то… от кого-то услышал, и вот когда Толя пришёл к нему первый раз, он говорит: «У тебя, оказывается, перемены в жизни? Ну, я тебя поздравляю и завидую!» И вот что там должен был делать Толя? По каком… по ка… по каким… по какому поводу они с ним встречались там? По-моему, раза 2 даже.
ЛЧ: Угу.
ИС: Это Вы у него можете спросить, он…
ЛЧ: И чем дело кончилось, как Вы думаете?
ИС: Тоже не знаю.
ЛЧ: А о «Морских воротах» не помните ничего?
ИС: Нет. Вот тут… вот… ну… у-у-у… Толя рассказывает про какие-то 2 варианта песни… возможно, это к «Морским воротам» или что-то… там только с…
ЛЧ: «Два мрачных судна»?
ИС: «Два мрачных судна»!
ЛЧ: Угу.
ИС: Вот он и Визбор, по-моему, да? И вот всю эту историю я не… не помню, с этими песнями…
ЛЧ: А, ну, это ему виднее, конечно!
ИС: …а он иногда это рассказывает даже со сцены, когда поёт варианты. Вот.
ЛЧ: А Высоцкий при Вас какие-то песни написал?
ИС: Ну, я говорю, что вот впервые в моём доме он пел массу песен! Вот… вот «Банька» – впервые там он спел! «Охоту на волков»!
ЛЧ: В тот же день, да?
ИС: Н-н-н… вот я не п… в тот же день или в другой день… потому что… вот я ж говорю им… бывали такие моменты, когда он ну, забегал так – ну вот, как Булат, говорит: «Можно я приеду?» Он только что вернулся из… с отдыха там, из Гагры. И он сел и сразу сыграл и спел несколько песен, которые он только что написал. Вот.
ЛЧ: А Вы хотите сказать, что вот та встреча у Вознесенского – значит, это они с Булатом только познакомились, когда Высоцкий с… с этой компанией общался?
ИС: У меня было ощущение, что они вот так вот впервые как бы познакомились лично – тогда.
ЛЧ: Даже лично?
ИС: Ну, вот за столом, как говорится.
ЛЧ: Ага.
ИС: Потому что Вознесенский пригласил представить Володю. И я так и поняла, что они тогда вот… вот тогда и познакомились, его представили вот двум замечательным поэтам. А с Вознесенским, значит, они были знакомы раньше. Но я могу и ошибаться. Может быть, они где-нибудь так вот пе…
ЛЧ: Ну да! Ага.
ИС: Ну, пересекались чуть-чуть, а вот так вот, вот весь вечер просидели за столом и весь вечер Володя пел, и у меня создалось впечатление, что они тогда-то и познакомились.
ЛЧ: А при Вас кто-нибудь записывал на магнитофон его?
ИС: Нет, при мне записывал вот только…
ЛЧ: Только тогда?
ИС: …только Женя Мисаилов.
ЛЧ: На Вашем дне рождения?
ИС: Да, на моём дне рождения.
ЛЧ: А Высоцкий часто бывал на днях рождениях Ваших?
ИС: Да Вы знаете, почти всегда.
ЛЧ: Почти всегда. Ну, «всегда» – это как?
ИС: Ну, пос… после того, как мы познакомились.
ЛЧ: Ага.
ИС: Один раз он пришёл чуть ли не после… там играли утром спектакль какой-то и два вечером!
ЛЧ: Ага.
ИС: Игралось вот так. И вот он уже пришёл после 2-го спектакля вечернего. (смеётся)
ЛЧ: Так успел?
ИС: Ну, пос… отыграл 2 спектакля и приехал. Вот. Тогда был… была отличная компания. Уже после, потом там бывали и Володя Васильев с Катей, и Павел Григорьевич Антокольский, и Бела Ахмадклина… и… и…
ЛЧ: А вот ещё… с кем он в компанию так попадал, с кем общался, как Вы думаете?
ИС: У меня, говорю, вот мой… мой круг – и Володя – вот как нож в масло вошёл в этот круг и он был неотделимым и своим. А помимо этого – это я не могу Вам… не знаю. Ну, естественно, абдуловская семья – это его. И с кем он ещё так тесно общался – я не знаю. Не знаю. Знаю только, что вот… с Россальсами – ну, это на Пахру когда он приезжал.
ЛЧ: Угу.
ИС: Больше не знаю, с кем он, какой круг у него был по… по другую сторону.
ЛЧ: Ну, вот Вы называли Ольбрыхского – уже интересно!
ИС: (смеётся) Ну, нет, это… вот, я говорю, это когда они были с гастролями здесь, театр Ханушкевича, вот они были здесь. Он тоже всю ночь пел.
ЛЧ: А я Вас спрашивал, я так и не понял, у Вас автограф от Высоцкого остался, да? Или… или нет, или я неправильно понял?
ИС: Нет.
ЛЧ: Нет?
ИС: Нет, автографа… у меня только вот кассета осталась вот эта. Если только это она.
ЛЧ: А, плё… плёнка, да?
ИС: Вот эта плёнка. Это…
ЛЧ: А можно её вообще, там, взять, послушать, да?
ИС: Дело в том, что… я говорю, что… но я уже боюсь, а вдруг это не она? Может быть, это Галич…
ЛЧ: Ну, так мы… это легко проверить!
ИС: …может быть, это ещё кто-то. Но мне кажется, что кроме володиной другой не было вот такой плёнки.
ЛЧ: Угу, угу. То есть, можно взять, да?
ИС: Вот взять можно.
ЛЧ: Угу.
ИС: И более того, она же… как бы уже таких не выпускают.
ЛЧ: Нет, так эта аппаратура есть!
ИС: Нет, я к тому, что… если Вы хотите, то… ну, что она у меня лежит-то без… без… без пользы. А, может, Вам она как пригодиться. Зачем (нрзб)?
ЛЧ: То есть, без… безболезненно, да?
ИС: Конечно! Ну, потому что я всё равно…
ЛЧ: Я бы Вам тогда на кассете пере… это… у Вас кассетник есть, да?
ИС: Ну, потому что бессмысленно и алогично. Если бы у меня было чт… что-то, что касается Володи, то, конечно, лучше, чтобы это было у Вас. Ну, вот лежит эта плёнка в столе, прокручивать её не на… не на чем. Это н-н-не… записана она 30… 30 лет… 61 отнимите 33! Сколько лет назад?
ЛЧ: В смысле? 61…
ИС: Отнять 33!
ЛЧ: А, от возраста отнять годы. (долго считает в уме) (нрзб)
ИС: 20 – это 55… 25 – это… счас, господи! 28, да?
ЛЧ: Ага. Нет, ну, Вы сказали – это можно потом посчитать(7). (смущённо ухмыляется)
ИС: Или 3… 28 лет, да, назад?
ЛЧ: Да.
ИС: Потому что там я говорю, что мне 33 года – возраст Христа(8).
ЛЧ: Ага, да.
ИС: Вот это такой… давняя, в общем, плёночка-то!
ЛЧ: Угу.
ИС: И вот Вы её можете забрать.
ЛЧ: Спасибо! (тихо, не веря удаче) А фотография та далеко у Вас, да?
ИС: Вы знаете, счас их… ну, Вы видите, что делается? Я должна переезжать на другую квартиру. До сих пор ордера нету.
ЛЧ: Главное – чтоб она не потерялась.
ИС: А?
ЛЧ: Главное – чтоб не потерялась.
ИС: Хорошо бы, если не… н-н… ну, такой завал, что… я уже для чего-то искала, и так и не нашла.
ЛЧ: Обычно при переездах всё это теряется как-то.
ИС: Да. Нет, ну, я думаю, сначала всё разберут.
ЛЧ: Угу. А у Вас с Высоцким каких-то ещё планов не было по кино?
ИС: Нет.
ЛЧ: Вместе сняться, там?
ИС: Нет, не было.
ЛЧ: А кого он ещё знал из Вашей семьи?
ИС: Всех. Моего бывшего мужа знал – вот Вс… Шестакова, мою свекровь бывшую, покойницу теперь, знал. Ну, больше у меня и семьи-то не было. Серёжка тогда ещё был небольшой. Ну, он всё знал, и о моём… моей жизни и… а больше он… он никого и не мог знать.
ЛЧ: Он как-то Вам помогал, по-бытовому, скажем, так вот?
ИС: Да зачем же это мне надо было? Они все такие неприспособленные, мужики-то, что им надо помогать по-бытовому. (общий смех) А потом, ведь он большую-то часть своей жизни… он просто был нищим.
ЛЧ: Но это потом только.
ИС: Потом только вот у него начало как-то складываться-то.
ЛЧ: Ну, у него было в привычках – там кому-то покупать что, доставать ездить – вот в этом смысле.
ИС: Ну, а мне это не нужно было. Для меня самой большой радостью было, что он приходит, берёт гитару, поёт и… и чувствует себя… отдыхает. Он брал-то гитару только тогда, когда он не работал. (радостно) Он не зарабатывал деньги концертом, а пел в своё собственное удовольствие, потому что он не мог не петь. Вот как про Блока сказано было, Ходасевич сказал: «Какая разница между Блоком и Гумилёвым? Гумилёв был поэтом только когда писал стихи, а Блок был поэтом каждую секунду свей жизни!» Так вот и Володя – он каждую секунду своей жизни был поэтом, артистом и певцом, каждую секунду своей жизни! И…
ЛЧ: Магнитофона своего у Вас не было, да?
ИС: Не-е-ет! Что Вы! Откуда? (общий смех)
ЛЧ: А вот тогда уже, когда он сюда переехал, значит, вы стали жить рядом, вы как-то… Вы – к нему, он – к Вам?
ИС: Вот, мы во… мы всего дважды с ним общались в результате. Вот когда были поляки, и вот когда он вернулся из Франции и пришёл завтракать.
ЛЧ: Это вот в этой квартире он у Вас был два раза всего, да?
ИС: Да. Вот он как-то…
ЛЧ: У-у-у… (разочарованно) Чем ближе, тем дальше – так получается, да?
ИС: Да, да! Потому что… и… а я была один-единственный раз, когда его не было. Ну, вот я приходила… мы с Ниночкой, по-моему, Ургант были. Мы зашли к Марине, потому что Марине нужно было… я улетала в Таллин, а ей нужно было передать каким-то людям там деньги.
ЛЧ: А, что-то она говорила, да, да, да, да, да! Угу, угу.
ИС: Вот. И толь… и тогда я зашла. И вот тогда я впервые увидела и квартиру эту, и…
ЛЧ: То есть, Вы там были один раз даже, да?
ИС: Не помню, ещё раз я была или нет? По-моему, один. По-моему, один. Потому что я же не пошла ни на поминки, никуда, ни это… я… ну… ну, как-то… я считала, что там должны быть какие-то абсолютно близкие люди. И… и вообще… (цокает) ну, как-то не хотелось после этого никого видеть! Вот мы приехали, нас несколько человек было. Сели, помянули Володю, никаких баек не рассказывали, никакого смеха не было. Знаете, когда вот там напьются и начинают уже хихикать. А это был такой случай, когда и не хотелось ни вспоминать, вот… вот разговаривать: «А вот он тогда вот это сказал!», «А вот он тогда это сделал!» – как обычно на… на поминках. Вот всего этого не хотелось.
ЛЧ: А Высоцкий Вам посвящения не писал в стихах?
ИС: Нет.
ЛЧ: Вот как он, например, Смехову написал к «Служили два товарища».
ИС: Нет, нет, не писал он мне посвящений. Но только ну, когда пел. «Мою любимую!» Он говорит: «Ну, да, тебе посвящается!» – он так шутя говорил. Я говорю: «Володь, да по твоим словам все песни мне посвящаются!» Он: «Правильно!» – смеялся.
ЛЧ: А «мою любимую» – это что значит?
ИС: Да… мне очень нравилось, как он пел вот эту, Абдулов… Абдулову посвящённая песня-то.
ЛЧ: «Дела»?
ИС: «Дела».
ЛЧ: А почему Абдулову? Что он говорил по этому поводу?
ИС: Так это не он, а кто-то мне сказал… кто-то сказал, что эта песня была написана, когда то ли от Абдулова ушла баба, то ли они развелись, то ли что-то такое… они же дружили страшно! И вот он: «Весь год всё была и… собралась и ушла, и вот такие грустные дела у меня!» (поёт)
ЛЧ: Значит, а с Высоцким Вы в Одессе были всего одни… вот это – один день?
ИС: Один, один день. Один день.
ЛЧ: И всё, у вас весь день в съёмках был, да?
ИС: Угу. Весь день в съёмках!
ЛЧ: Никаких там поползновений по городу, ничего, да?
ИС: Ну, что Вы, какое там «поползновение», когда, я говорю, он еле-еле живой остался вот!
ЛЧ: Так, значит, Вы отснялись этот день, и наутро уехали?
ИС: И наутро улетела. И наутро улетела.
ЛЧ: А в какой гостинице это было, вот он где жил?
ИС: Ой, в какой-то «хрущёвской» гостинице, где-то на обочине. Не зн… не помню, какая… как она называлась…
ЛЧ: Ну, хотя бы, где находится, тоже не помните?
ИС: И тоже, конечно! Я вообще… топографический идиотизм у меня, я страдаю отсутствием памяти на имена, даты и местность. По «Мосфильму» меня до сих пор за руку возят, потому что я н-н-н… сколько там ни снималась – не могу найти ничего!
ЛЧ: Ну, в Одессе много гостиниц!
ИС: Вот. А эта вот какая-то окраина – типа… типа, как гостиница на Чёрной речке в Ленинграде. Знаете, вот так…
ЛЧ: «Выборгская»?
ИС: Н-н-н… не «Выборгская» она там называется.
ЛЧ: «Москва»?
ИС: На Чёрной речке какая-то, вот такие вот…
ЛЧ: «Москва» есть там.
ИС: Там, где жила группа Андрона, когда он снимал «Дворянское гнездо». Тоже не знаю названия её, естественно. И эта такая, знаете, непрезентабельная, вот такая стандартная, блочная такая гостиница. Ну, как она… бог её знает, как она называлась. Какая-нибудь очередная «Советская», «Одесская». (смеётся) Не знаю.
ЛЧ: Ну, в общем, такая захолустная, да?
ИС: Да. Ну, она такая, она н… н… не захолустная, не грязная, а ну, стандартная такая вот, 5-этажка, грубо говоря, типа 5-этажек – вот такая.
ЛЧ: А у Высоцкого на днях рождения бывали Вы?
ИС: Нет.
ЛЧ: Нет? Или он как-то приходил сюда на свои дни рождения?
ИС: Нет.
ЛЧ: Тоже такого…
ИС: На дни рождения ко мне только Юрочка Богатырёв приходил всегда, потому что мы в один день родились.
ЛЧ: А-а-а! 2-го марта, да?
ИС: А он жил в общежитии. 2-го марта.
ЛЧ: А Вы свой день рождения праздновали именно 2-го марта?
ИС: Только!!!
ЛЧ: Только так?!
ИС: Только так!!!
ЛЧ: Строго?
ИС: Строго 2-го, в любое… день.
ЛЧ: А вот эта запись была сделана в ночь со 2-го на 3-ье, выходит так, да?
ИС: Ну, получается, да, да! Он всю ночь пел.
ЛЧ: В общем, всю… писали ночью?
ИС: Ну, в общем… на… начали, может быть, до 12-и… (смеётся)
ЛЧ: Ну, это для того, чтобы обозначить дату, как-то в каталог внести её.
ИС: Да, а закончили уже под утро.
ЛЧ: Понятно. Значит, запись делалась со 2-го на 3-ье.
ИС: Угу. Да.
ЛЧ: А вот ещё такой вопрос к Вам. Мы счас нашли его записные книжки, и там масса телефонов, а кому принадлежат – мы не знаем. Вы не помните своих телефонов тех?
ИС: Да у меня был один телефон.
ЛЧ: Вот на Фрунзенской?
ИС: Там.
ЛЧ: А не менялся номер? Только один, да?
ИС: Там был – 245-05-33(9) – тот телефон. 245-05-33.
ЛЧ: Ага.
ИС: А здесь – 254-97-39(10).
ЛЧ: Всю жизнь?
ИС: Да. И больше телефон у меня… не менялось.
ЛЧ: Угу.
ИС: Вот такие дела.
ЛЧ: Ия Сергеевна, а Вы не могли бы о Галиче рассказать? Вы ж с ним как-то там общались!
ИС: Ой, ну, это на целый… это… это н… в другой раз.
ЛЧ: В другой раз, да?
ИС: Да. Мне с Вами очень приятно разговаривать. Давайте отложим. Я жутко уморилась, честно говоря.
ЛЧ: Ой, я Вас утомил!
ИС: У меня прямо голова, и надо Серёжкой заняться. Видите, он уже утащился.
ЛЧ: Угу.
ИС: Может. Вам кофейку хоть дать? Что-нибудь дать?
ЛЧ: Ну, если только это не в ущерб Вашим этим, как говориться. (смущённо смеётся)
ИС: Нет, ну… ну, я Вам дам кофеёчку. Может, сосисок съедите?
ЛЧ: Ой… да нет. (сильно смущаясь)
ИС: Ну, что ж Вы это самое?..
ЛЧ: Только кофеёчку если только. Только кофеёчку.
ИС: Ну, счас я Вам дам кофе с шарлоткой. Ладно?
ЛЧ: Только если так.
ИС: Да. Все вопросы Вы задали?
ЛЧ: Ну, понимаете, в чём дело… я думаю так, что счас мы эту запись прослушаем, вопросы как… всё равно возникнут. (пауза в записи) (с этого момента и до конца записи работает телевизор, из-за чего многие слова я не разобрал)
ИС: …Людмила Викторовна Шапошникова, актриса театра Моссовета.
ЛЧ: Угу.
ИС: Она ездила от… она ездила от ВТО тогда, в какие-то детские ла… ну, как их называют? Ну, не ясли, не детсады… или детсады или…
ЛЧ: Пионерлагерь?
ИС: Или пионерлагеря или что-то…
ЛЧ: Труда и отдыха?
ИС: В общем, или де… или в детский сад, не знаю. И вот они там проверяли это… как, в каких условиях содержатся (нрзб) актёрские дети. «И, говорит, на… собираются на прогулку, и один, говорит, малыш такой, говорит, он никак бедненький не может ботинок себе, там, зашнуровать или ещё что-то… никак! Я говорю: «Ну, давай я тебе помогу!» А он говорит… я ему помогла, он говорит: «Спасибо, тётя! А хочешь, я тебе папину песню спою?» (общий смех) А она говорит, смеётся: «А кто твой папа?» А он говорит: «Мой папа – Высоцкий!» И с такой гордостью! Ну, вот кто это был? Никита или брат…
ЛЧ: Но кто-то… кто-то из них точно, да?
ИС: …кто-то… кто-то из них – точно! Она прибежала прямо с такими глазами распахнутыми, рассказывает, хохочет! Говорит: «Вчера зашнуровывала ботинки сына Высоцкого!»
ЛЧ: А песня?
ИС: Вот мне она этого… она не… ко… конечно, он не пел. Он просто сказал: «Хочешь…» Ну, тут воспитательница же: «На прогулку, на прогулку!»
ЛЧ: И все (нрзб)
ИС: И у него было желание – ну, за то, что она ему помогла: «Хочешь, я тебе песню папину спою?» «А кто твой папа?» «Мой папа – Высоцкий!» И таким вот… с такой гордостью!
ЛЧ: А он у Вас в Моссовете бывал?
ИС: Нет, не заво…
ЛЧ: …Владимир Семёнович, приходил на спектакли, был (нрзб)?
ИС: Да они разве ходят кто-нибудь (нрзб)?
ЛЧ: Ну, как, ходил по театрам, как же?! Откуда-то же они должны знать репертуар других театров! Для этого нужно смотреть спектакли.
ИС: Ну, во всяком случае, на моём, по-моему, он ни на одном не был.
ЛЧ: Только вот на поляках, да?
ИС: Угу.
ЛЧ: А вообще, в театрах Вы с ним встречались, в других, скажем?
ИС: Только вот… (вздыхает)
ЛЧ: А на Таганке?
ИС: А на Таганке только тогда я смотрела… вот я смотрела только «Гамлета».
ЛЧ: Только «Гамлета»?
ИС: Только «Гамлета» с ним видела.
ЛЧ: Но Вы там были не с его приглашения?
ИС: Нет, самостоятельно ездила.
ЛЧ: А… а Вы не помните, а вот от премьеры сколько было, сколько времени прошло со дня премьеры (нрзб)?
ИС: Ой, по-моему, это прямо в первые какие-то премьерные дни. Если Орлова была! Если даже на премьеры…
ЛЧ: В 74-ом она умерла.
ИС: А?
ЛЧ: В 74-ом она умерла(11).
ИС: В 74-ом она умерла, да? А… а «Гамлет» когда был?
ЛЧ: В 71-ом.
ИС: Ну… вот. Так что, это где-то вот прямо… прямо вот на премьерных, потому что явно Орлову пригласили на какой-то из первых спектаклей!
ЛЧ: А у Вас не осталось приглашения? Или билет?
ИС: Нет, меня никто не приглашал, по-моему.
ЛЧ: Или так, за компанию?
ИС: Я боюсь, что на «Мастере и Маргарите» я была с Ефремовым – это точно! Мы сидели с ним в 5-ом ряду, в 8-ом сидел Марк Захаров. Я говорю: «Ну, суки! – сказала. Ну, конечно, ясно… (Поздоровались) Кто сидит в 5-ом, а кто в 8-ом!» Я им говорю: «Завидуете! Дослужитесь ещё до звания Ефремова!» – шутила. (смеётся) А Ефремов и говорит: «Так, в 5-ый ряд посадили… ну, ну, запомню!» Ну, крайние места, всё. И вдруг там стали прыскать из какой-то клизмы водой-то в зрительный зал, помните Вы, в «Мастере и Маргарите»?
ЛЧ: А! Ага. Ну, понятно.
ИС: Вот. И первые ряды злоплачили. (нрзб) И Ефремов говорит: «Та-а-а-к… теперь (нрзб) почему меня сюда посадили! Я таких фокусов не люблю!» (общий смех) А потом он пришёл… а потом Юра Карякин сказал, что Любимов очень огорчился, что… узнав, что мы с Ефремовым смотрим и что мы не зашли.
ЛЧ: Ага.
ИС: Мы сразу на его машине уехали. Юра мне это сказал. Я прихожу на репетицию, приходит Ефремов с очередного министерства – злой, как собака… я говорю: «Всё!» Там… долго-долго молчал. И я, желая вывести, не начинала репетицию… я его, желая вытянуть из… я говорю: «Олег Николаевич, между прочим, это Юра Карякин сказал, что Любимов обиделся, что Вы не зашли после спектакля!» «Передайте Карякину, что когда я прихожу в детский сад, я не всегда захожу к воспитательнице!» (общий смех) Ну, это он был очень раздражённым, естественно! (смеётся)
ЛЧ: Ия Сергеевна!
ИС: Да.
ЛЧ: А вот театральные праздники, например, чьи-то юбилеи? Вот ефремовский юбилей в 77-ом году, как раз осенью был!
ИС: Слушайте, у него же песня была, специально…
ЛЧ: Вы-то были, когда он песню пел?
ИС: Была! Ну, была, конечно! Ну, это он… в общем, во всём этом гаме и колготе… Кстати, когда мы ехали с Ефремовым (ох, Вы мне напомнили!) вот на этот спектакль…
ЛЧ: На «Мастера»?
ИС: На «Мастера»! А у него, уже у него в «Мерседесе» была установка магнитофонная. И он говорит: «Счас я тебя развеселю!» И он втыкает – и эту песню, как раз там, где Володя пишет, что под Ефремовым все погибнут! Вот он… Абдулов под Ефремовым в катастрофу попал – там же эти слова!
ЛЧ: Да, да, да, да!
ИС: И Олег не то, что не… не только не обиделся, а, наоборот, и он был так доволен, такой был радостный!
ЛЧ: Ну, это уже после юбилея было, да?
ИС: Это уже было после юбилея – вот он кассету-то воткнул!
ЛЧ: Ага. То есть, Вы… Вы во МХАТе уже были, когда юбилей праздновали его, да?
ИС: Да.
ЛЧ: Это было 1-го октября 77-го года.
ИС: Нет, не 1-го октября!
ЛЧ: Как? День рождения – 1-го октября 77…
ИС: 1-го октября, но не 77-го!
ЛЧ: 77-го юбилей праздновали, Высоцкий спел ему эту песню – абсолютно чётко!
ИС: Ну, я же в 77-ом пришла позже.
ЛЧ: 50 лет ему было.
ИС: А, может быть, я просто вот была… значит, я соврала, что я прие…
ЛЧ: Э… э… это было позже.
ИС: …значит, мы репетировать начали позже, а я пришла уже.
ЛЧ: А Сева в это время лежал в больнице.
ИС: Да, Сева под Ефремовым сломался.
ЛЧ: И Высоцкий как раз спел всё это в этот день.
ИС: Да, да, да. Это было как раз на Тверском.
ЛЧ: А Сева лежал в Вороново, здесь вот, под Москвой.
ИС: Да, да, да, да. Ну, значит, вот я… помню, что…
ЛЧ: Значит, чуть раньше Вы пришли.
ИС: …70… чуть раньше, да. Значит, чуть раньше. Не помню. Но то, что я помню как счас – это я точно!
ЛЧ: А вот на Таганку на такие же праздники Вы ездили?
ИС: Нет. Я на… вообще ни на каких тусовках не была.
ЛЧ: Только на своих вот, да?
ИС: И то – когда ну, уж никак нельзя отказаться. Вот счас меня который раз зовут от имени патриарха на Рождество куда-то в «Россию», там, или куда-то, или в какой-то киноцентр, я не знаю…
ЛЧ: Не помните, с Высоцким вот так вот не пересекались Вы на таких вот праздниках?
ИС: Вот только вот когда…
ЛЧ: Только тогда.
ИС: …когда поздравляла Таганка и Володя спел, и все, конечно отпали! Ну, я, коне… я говорю: «Ну, Володя, ну, Володя! Я тебе этого… (это уж в каком году было – не помню) я тебе никогда не прощу, что ж ты так мой театр-то обосрал?» Он говорит: «Ну почему? Когда я эту песню сочинял, тебя в нём ещё не было!», или что-то в этом духе, он отшутился. Помните это: «Клуб на улице Нагорной стал общественной уборной…»
ЛЧ: А, так…
ИС: «…и сказать уж неприлично, чем предстал театр МХАТ!»
ЛЧ: «…чем предстал театр МХАТ!»
ИС: «…сказать уж неприлично…» (смеётся)
ЛЧ: Эту песню он в 67-ом году написал. Даже в 66-ом ещё.
ИС: Вы с Толей-то не разговаривали? С ним надо… он таки…
ЛЧ: Не я разговаривал.
ИС: А-а-а! Потому что…
ЛЧ: Но с ним бы очень не мешало поговорить!
ИС: Дело в том, что когда он рассказывал, когда они на каких-то гастролях были, где-то в каком-то городе – не знаю… когда они шли по улице, когда люди открыли окна…
ЛЧ: Набережные Челны, может быть?
ИС: А?
ЛЧ: Набережные Челны?
ИС: Может быть. И там крутили Высоцкого, когда Высоцкий шёл по улице – это, говорит, было что-то… может, я неправильно рассказываю, но это было, говорит, что-то необыкновенно!
ЛЧ: Ну, как бы так сказать… Вы бы не могли порекомендовать, чтобы…
ИС: Ну, я ему скажу. А Вы же там рядышком, господи! Подойдёте к нему. Или в музей при театре. Тем более.
ЛЧ: Нет, ну, одно дело – так пришёл, другое дело – вот Вы!
ИС: Ну, вы же уже знакомы!
ЛЧ: Не очень, не очень. Он-то меня не знает. Это Межевич (нрзб).
ИС: А Толя, наверно, вот про это никогда не рассказывал – вот когда он… вот он приехал, мы съездили к Володе, он потом на другой день… он поехал к себе домой, и у него там была маленькая гитара, на которой… это он сам скажет, я боюсь соврать, то ли он учил Володю играть, то ли что… но это вот… он взял эту гитару, рано утром приехал на кладбище и поставил её (нрзб) как бы с гитарой. А через 2 дня мы туда приехали – гитары уже не было.
ЛЧ: Так и ушло?
ИС: Ну, кто-то взял как раритет. Мерзавцы! Если бы взять её, и потом в музее б она сгнила бы там, пусть он… что вот она – с могилы Высоцкого, что пос… (переворот кассеты)
ЛЧ: … огда Галич у Вас был… был дома – это всё пропало, да?
ИС: Тоже вот на такой… Да. Вот тоже на такой вот бобине.
ЛЧ: Украли?
ИС: Нет. То ли её взяли и за… то ли она так у Володи Россальса осталась. Я не давала, и она у него исчезла сама. Ну, в общем… ну, тоже плохая такая, старая запись. Но он много-много-много пел.
ЛЧ: Ия Сергеевна, а к Вам вот по поводу Высоцкого, именно к Вам кто-нибудь подобным образом обращался, записывал Вас кто-то там?
ИС: Ни к… я говорю, я первый раз открыла рот!(12)
ЛЧ: Никогда, да? Ну, а кто-то вообще так просил об этом?
ИС: Да вот просто…
ЛЧ: Нет, кроме того случая с долларами, там?
ИС: Да, да, да. Нет, и до этого обращались. Я сказала: «Нет!» Но это между нами, девочками, но когда тут же написано было Демидовой, Смеховым – целые эти огромные статьи… а я прекрасно знаю, что, там, Демидова называла его «этот подзаборник», там, и прочее и прочее… «плебей», там… Она аристократка, твою мать! Вот. И тот же и Венька – тоже говно порядочное – в смысле… я когда посмотрела «Мастера», он мне звонит: «Ну, как Вы… как тебе?» Я говорю: «Всё нормально, всё хорошо! А тебе что – вот тебе играть, говорю, нечего, только голову всегда мой перед спектаклем!» Он говорит: «Вот сволочь! Вот сволочь!» А он, действительно, его единственное достоинство – говорит: «У меня, говорит, чисто вымытые эти волосы чёрные…»
ЛЧ: У кого?
ИС: У Смехова.
ЛЧ: А!
ИС: «…в «Мастере» струились. И, говорю, вот, никакого грима, ничего, играть тебе ничего не надо, ты не умеешь, только голову мой всегда!»
ЛЧ: Вот когда Вы были с Ефремовым-то, да?
ИС: Да.
ЛЧ: После этого Смехов звонил Вам?
ИС: Да. Я говорю: «Вот голову мой всегда!» Он говорит: «Вот сволочь! Вот сволочь! А ведь, действительно, это так!» – я ему говорю. (общий смех)
ЛЧ: Счас… я не буду Вас задерживать.
ИС: Я говорю, понимаете, почему вот многое упущено, многое ушло из памяти, многое… это потому что ведь никто же не полагал никогда и не думал, что Володи не станет так рано. И… ну, жили и жили люди, каждый своей жизнью, там, пересекались, всё… и он был для меня замечательным… совершенно личностью, человеком, всё, но я не задавалась целью запоминать каждый момент. Ну, представляете, встретились… разо… тут… разбежались…
ЛЧ: Дневников не вели?
ИС: Дневников, так сказать, н… н… не… понимаете, поэтому масса вещей так вот и уходит. Вспоминаются потом только какие-то самые ну, яркие воспом… которые запомнились. А так ведь многое уходит в никуда. И я сказала: «Нет, нет, я – ни звука! Ни звука!» Потому что я, действительно, настолько это трагически… он мне снился!
ЛЧ: Уже после смерти?
ИС: Уже после смерти. Я пошла сразу в церковь ему свечку ставить. И снился так явно, так… так живо, так… какие-то ступеньки… может быть, навеяно, вот как он тогда поднимался по лестнице, когда мы впервые (нрзб). Вот они такие, знаете, через… травка прорастает – старинное что-то вот. Что-то такое старинное. И я спускаюсь по этим ступенькам, он поднимается наверх, вот так подходит, кладёт мне руку на плечо, и просит… и мы вместе спускаться начинаем. И абсолютно живой, улыбка! И говорит: «Ну, как ты поживаешь-то?» И я говорю: «Да я-то нормально! Вот, мол, жаль, что… ну, как… как же тебя-то нет?!» – ну, вроде этого что-то. Вот это вот запомнилось, и я прямо сразу же, там, на другой день побежала ставить свечку. А он говорит: «Как? Я есть. Я же есть, вот он я!» И я проснулась, и прямо у меня не было ни ужаса, ни это… а было какое-то вот ощущение, как будто человек ну, вживую вот существовал, рядом! Так явственно, так это самое. Вот. А потом ещё вот всю жизнь единственно (нрзб), когда мы… на гастроли-то счас почти не ездит никто, а раньше ездили много… и отовсюду, вплоть даже вот из заграницы, там, и с всякой работы, Толя меня встречает, и если ещё кладбище открыто – мы сначала заезжаем с аэропорта на Ваганьково и я оставляю ему цветы. Вот… это вот, там, из Перми тебе, это вот – от тех-то, это – от тех-то. И в одном городе, где-то мы давали концерт, было полно народу… это ещё в театре Моссовета было, и цветов тащили, цветов! И… я стою с этой охапкой и говорю: «Это я Владимиру Семёновичу отвезу! Я вот улетаю завтра…» И когда услышали это, то уже… расходиться стали, как побежали ещё дети, взрослые где-то, куда-то, и притащили ещё ворох: «Высоцкому? Вот ещё от нас! Вот это – Высоцкому от нас!» Это был какой-то сибирский город. Я не помню город. И Володя Трошин, вот как счас помню, он был тогда ещё очень известным певцом, его любили… а он же артист наш… ему роскошный букет роз принесли. И когда он это услышал, (он уже был за кулисами) он так подходит ко мне и говорит: «Иечка… (а я улетала раньше, а он там ещё оставался на какой-то спектакль) а это от меня Володе тоже положи!» Это было так трогательно – из всех городов для Высоцкого привозили цветы! А потом их стало всё там больше, больше. И теперь уже я вот хожу – сначала к Володе, потом – к Юрочке. Там уже рядом Володя Ивашов. И вот насколько меня хватит – я их всех обойду.
ЛЧ: И Булат там теперь рядом.
ИС: Булата я… только мы с Ефремовым ездили… только в Вахтанговский театр, а на кладбище… потому что его же потом надо было день ещё, там отпевали… ну, в общем… я ещё на кладбище не была. (нрзб)
ЛЧ: Ну, я Вас не буду задерживать, начну собираться. Огромнейшее спасибо Вам! Такое удовольствие с Вами…
ИС: Не за что. (смеётся)
ЛЧ: Это я Вам филипповскую оставлю. Ой!
ИС: Да что тут Филиппов!?
ЛЧ: Счас.

г. Москва ул. Б. Грузинская
дома у И.С. Саввиной
15.01.1998






В период 2002-2007 гг. годы я довольно часто общался с Давидом Карапетяном, который после выхода его знаменитой книги о ВВ «Между славой и словом» мечтал опубликовать также и воспоминания других очевидцев. Зная с самого начала от меня, что я беседовал с Саввиной, он меня всё время уговаривал дать этот материал так, чтобы под его (Карапетяна) протекцией он вышел в свет во что бы то ни стало! Я всегда отказывался от этого предложения, учитывая то обстоятельство, что ИС категорически не хотела этого. Но Давид Саакович, будучи человеком горячим, и, можно сказать, даже авантюрным, уговаривал меня плюнуть на запрет. В итоге, в наш с ним последний разговор, получив от меня очередной отказ, Давид высказал мне не очень лестные слова о моей излишней мнительности… и мы рассорились. 26-го мая 2007-го года я проходил мимо его дома, у меня был свободный час, и я чуть было не решился зайти к нему, но что-то остановило, и я проследовал мимо. Но я не знал, что Давид Саакович уже давно находится в больнице и жить ему оставалось всег
о 2 дня.

==================

1 Папов С.И. (1904 – 1970), российский актёр, народный артист СССР (1959)
2 Премьера спектакля «Странная миссис Сэвидж» с Ф.Г. Раневской в театре им. Моссовета состоялась в 1966-ом году. Л.П. Орлова заменила её с 1972-го года.
3 В записной книжке ВВ почерком А.И. Васильева записано: «Васильев Толя 238-52-79 (Ленфильм) Ленфильм, к/группа «Плывут моржи». Данная запись сделана определённо при жизни ВВ и скорее всего в 1980-ом году, так как после неё имеется запись рукой ВВ
4 к/ф «Оптимистическая трагедия» вышел на экраны 12.06.1963 с М. Володиной в роли комиссара.
5 к/ф «Дворянское гнездо» вышел на экраны в 1969-ом году.
6 ЛЧ просит сигарету.
7 Я всегда испытывал сложности в арифметических подсчётах, тем более, в уме.
8 ИС ошибается, так как на фонограмме она называет свой возраст – 34 года!
9 В записной книжке ВВ телефон ИС записан ещё в «буквенные» времена, а стало быть, до 1970-го года: «Савина Ия 2-5-05-33 Фр наб д 16 д 99». Так и записано – с ошибками.
10 Этого телефона в записных книжках ВВ нет, из чего можно заключить, что его общение с ИС в последние годы было менее тесным.
11 Л.П. Орлова умерла 26.01.1975
12 ИС забыла, что в конце 80-ых Б.С. Акимов записывал её воспоминания для опубликования в «Студенческом меридиане».

_________________
Мы откроем нашим чадам правду - им не всё равно...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Интервью с Ией Сергеевной Саввиной
СообщениеДобавлено: 15 окт 2013, 07:43 
Не в сети

Зарегистрирован: 20 окт 2012, 06:43
Сообщений: 4704
Саввина Ия Сергеевна

Лев Черняк: …левой не нашлась фотография у Вас?
Ия Саввина: Нет. Пока нет. Ну, если найдётся, я думаю…
ЛЧ: Такой… такой переезд был, и не нашлась?
ИС: Что?
ЛЧ: Такой переезд у Вас был грандиозный, что…
ИС: Именно в таком переезде. У меня все книги счас стоят бог знает как!
ЛЧ: Ну да.
ИС: Раньше они у меня стояли по алфавиту, там… тут западная, тут – такая, тут – поэзия, а сейчас всё вообще – бог знает. Вот после того, как посовали без меня, я была в деревне, так всё это – руки не доходят. (нрзб)
ЛЧ: Куда можно? Да…
ИС: Я что-то такое разрывала в очередной раз, потому что (нрзб)
ЛЧ: Сюда можно сесть, Ия Сергеевна, да?
ИС: Да. На любое место можно. Куда угодно.
ЛЧ: Ага. Хорошо. Ага.
ИС: Вот. Это я выбросить не могу, естественно…
ЛЧ: Понятно.
ИС: …а (нрзб) лучше это будет у Вас. Пусть у Вас другой… 2 экземпляра.
ЛЧ: Ну, спасибо! Если Вам не в ущерб, конечно!
ИС: Нет, нет, я сейчас… мне… я вдруг обнаружила – из Житомира прислали письмо, год вот пытаюсь найти! Год невскрытым провалялось это письмо! Мне-то жутко стыдно, но вот в таком вот… и там, в Житомире они сделали какой-то литературный музей и так далее… и они просят меня, значит, всё, что у меня есть по поводу Ривы Балевской. Такая поэтесса на Украине была. Замечательная женщина! Где-то у меня есть её письма. Я отрыла, значит, это самое… её 3 книжечки маленьких. Я отдала в театр, чтоб сделали ксеру. Ксерокс оставлю себе, а вот эти подлинные книжечки…
ЛЧ: Правильно!
ИС: Но я им сначала написала – с… живы ли они? Вы ж знаете, как сейчас: организуется, а потом всё это… за год-то мало ли что…
ЛЧ: Это очень часто бывает.
ИС: …могло произойти!
ЛЧ: К сожалению, очень часто.
ИС: Да. И поэтому я им написала письмо, что: «Извините, переезд был, то-сё, пятое-десятое… я не знаю, живы ли вы? Но если вы живы, то я вам могла бы прислать, там, материал о Риве, и всё…» Потому что чтобы еврейская поэтесса заинтересовала… там же, в Житомире, много евреев, но дело в том, что это же Украина! А они же славятся своим диким антисемитизмом!
ЛЧ: Да, особенно западные.
ИС: Да, это ж чудовищно (нрзб), в этом смысле. Так что вот такие дела. Вот. А у меня, значит, поскольку (нрзб)
Олег Васин: А можно мы на видеокамеру поснимаем немножко?
ИС: Да снимайте пожалуйста!
ОВ: Ага.
ЛЧ: Вот ты ищи розетку!
ОВ: (нрзб)
ИС: Вот видите, наконец… это стояло сто лет, Толе где-то пода… (пауза в записи)
ЛЧ: Значит, вот мы с Вами не поговорили о том, как Вы-то сами попали в «Два товарища». Кто Вас пригласил туда?
ИС: Как кто? Режиссёр.
ЛЧ: Карелов?
ИС: Карелов, естественно! А кто же ещё?
ЛЧ: Он как, он ходил по театрам, искал актёров?
ИС: Да нет, ну, что ж меня искать-то? Смешно!
ЛЧ: Ну, понятно. (общий смех) Просто, стало быть, созвонились, выходит так?
ИС: Да нет, ну, мне просто поз… по… поз… позвонил Карелов тогда, значит, всё. И попросил сыграть там какую-то роль. Вот. И я прочитала сценарий, сценарий мне не понравился, как всегда. Мне всё не нравится сначала.
ЛЧ: А чем не понравился?
ИС: Ни пьесы, ни сценарии. А я уж не помню, почему. Но я п… мне пьесы Чехова-то не нравятся!
ЛЧ: Вот так, да?!
ИС: Вот так, понимаете!? Я вообще не люблю читать пьесы, а уж сценарии – тем более. Вот.
ЛЧ: А…
ИС: Но тогда я очень любила Марину Цветаеву, она была в небытии как… всё равно ещё в те годы. Вот. И вдруг у меня такая идиотская мысль мелькнула, что можно даже в этом маленьком… маленькой этой роли… ну, сыграть женщину с судьбой Цветаевой, но без её великого таланта поэтессы, но с… может быть, с ещё большим талантом человеческим.
ЛЧ: Ну, хотя бы что-то напоминающее?
ИС: Нет. Не то, чтобы напоминало. Но вот, я говорю, я ценю больше всего в жизни не просто талант… талант хирурга, талант актёра, талант инжене… ну, и прочие таланты, вот для меня самое любимое существо, допустим, в «Чайке» чеховской – это Маша. Она собой ничего как бы не являет, но у неё колоссальный человеческий талант, вот талант любить. Этот талант был и у Филимония Вовкиди, как вы знаете, иначе бы этого произведения не было. «Ромео и Джульетта» – это редк… редчайший… «Дама с собачкой», кстати! Вот эти ничем не примечательные. Гурова Анна Сергеевна… вот у них был этот неоценимый вообще человеческий талант – талант любить по-настоящему, так сказать, и… и так далее.
ЛЧ: То есть, Вас взяли на роль безоговорочно? Или были пробы какие-то?
ИС: А?
ЛЧ: Вас безоговорочно взяли на роль на эту?
ИС: А я не помню, может быть, и были какие-то формальные пробы. Но это не имело никакого значения в общем-то.
ЛЧ: А… а если и были, не вспомните, с кем? Какие сцены хотя бы?
ИС: Нет, нет, нет. Этого я совершенно не помню. Может быть, действительно, без проб меня брали?
ЛЧ: А если и были, то на «Мосфильме»?
ИС: На «Мосфильме», естественно, да.
ЛЧ: В Одессу не могли Вы уезжать на пробу?
ИС: А?
ЛЧ: В Одессу не могли выезжать на пробу?
ИС: Да что Вы! Я в Одессу выехала только один раз тогда, вылетела с температурой высоченной!
ЛЧ: А как другие артисты попали в фильм, Вы не в курсе?
ИС: Нет, нет. Ни как Янковский… тогда, по-моему, это была его первая роль.
ЛЧ: Первая роль, да.
ИС: Да. Ни как попал Янковский туда. Только на съёмочной площадке, то мы ж там не… не пересекались, но мы случайно там встретились и познакомились тогда. Ну, естественно, Быков – это… это мой режиссёр, я его знала.
ЛЧ: Угу.
ИС: Вот. А то, что – как Володя отреагировал на это дело – я Вам уже рассказывала. Это вот в этом самом, значит, «Мещан» мы смотрели с моим бывшим мужем в Детском театре.
ЛЧ: С Всеволодом Михайловичем, да?
ИС: Да. И вот тогда, значит, с Всеволодом Михайловичем мы идём, и бежит навстречу очень цивильненький такой мальчик невысокого роста… цивильненький в том смысле, что он был при костюме.
ЛЧ: Что с ним редко бывало вообще!
ИС: Что вообще, я даже потом… потом… я же не знала, что редко бывало. Он был при костюмчике. И говорит: «Здравствуйте, Ия Сергеевна! Я так счастлив, что я буду с Вами сниматься!» Я говорю: «Очень приятно!» Я думаю: «Где он будет сниматься и кто это такой?» (общий смех) И потом вот муж и сказал, говорит: «А откуда ты знаешь Высоцкого?» Я говорю: «Какого Высоцкого?» «Ну, это же Володя Высоцкий!» (смеётся) Вот я ж Вам тогда объясняла, это не… непонятная вещь, я никак его, много раз перед этим сталкиваясь, там… ну, не много, но всё-таки, я не соединяла воедино вот облик этого человека, который вот снимался в «Грешнице», там, и так далее, и так далее. Ну, про это я не помню, он мне сам напомнил. Но лицо знакомое. И помню, как приходил в театр Моссовета: «А что Вы тут делаете?» Он говорит: «Да вот пытаюсь устроиться на работу!» Я говорю: «Ну, помогай Вам Бог!» И, видите, я просто сволочь такая, потому что, по идее, ну, вот если бы я знала, что это Высоцкий, у которого такая вот судьба, он талантливейший человек, и вот это именно тот Высоцкий, который сочиняет, там, и так далее и так далее, ну, я бы тут на уши встала, чтобы его взяли, понимаете!? (общий смех) Но так как этого не произошло… ну, мало ли!
ЛЧ: Ну, откуда ж Вы могли знать?
ИС: Тонны людей приходят, чтобы устроиться в театр!
ЛЧ: Конечно.
ИС: Не могу же я, как курица, всех… пытаться помочь, обеспечить! То я Тараторкина-то с трудом воткнула в «Преступление и наказание», в «Петербуржские сновидения»! Его пригласили на эту роль, прошло полгода, он идёт какой-то грустный. Я говорю: «Что с… что такое? Почему Вы, Юра, такой грустный?» Он говорит: «Да вот, полгода в театре ничего не делаю!» И тогда я начала уже всякие телодвижения – к Юрию Александровичу, и так далее – в чём дело, почему, и прочее и прочее. Поэтому вот так и вышло. Я не помню ни проб, ничего. Я помню только отчётливо вот то, что я потом долго-долго-долго, много лет не смотрела этот фильм из-за того, что они выбросили, власти, самую роскошную сцену, которая у нас была там с Володей!
ЛЧ: Я бы вот когда-нибудь ещё бы Вам хотел забросить сценарий этого фильма, вот Вы бы почитали, хотя б что-нибудь прокомментировали. Но это когда-нибудь в следующий раз. Если это возможно.
ИС: Хорошо, хорошо.
ЛЧ: Вы бы там сказали, что снималось, что не снималось.
ОВ: Она долго эта сцена была, ну, то есть, по времени?
ИС: Ну, по времени – я не помню. Но это была… я ж говорю, что… рассказывала, что м… как я готовила Володю, он тогда же… он очень волновался, потому что это была большая роль, и первая такая большая роль у него по-настоящему! И он очень дёргался и волновался, и прочее и прочее. Вот я его тогда… мы ходили с ним дня 3 в обнимку по всему «Мосфильму», заходили к Кончаловскому, заходили туда, сюда, там, то-то, то-то, то-то…
ЛЧ: А что он, кстати, снимал в то время, Кончаловский?
ИС: Не помню. Что-то он там такое…
ЛЧ: Но на «Мосфильме» он снимал тогда?
ИС: Он на-а-а… он то ли снимал, то ли начинал что-то такое… это я, действительно, не помню.
ЛЧ: Угу.
ИС: Я свои-то вообще не… не п… я не помню, когда я была в Японии, когда я была в Австрии… я не помню ни дат, ни… у меня имена, даты, фамилии и отчества – это катастрофа! Это я… для меня, чтоб запомнить, вот, знакомят с человеком, чтоб запомнить, как его зовут – нужно раз 5 мне напомнить. Ну, не запоминается как-то.
ЛЧ: Хорошо, Ия Сергеевна. А вот помните гибель Гагарина? Где Вы о ней узнали?
ИС: Гибель Гагарина?
ЛЧ: Да.
ИС: Я помню полёт Гагарина.
ЛЧ: А вот именно гибель Гагарина?
ИС: А вот гибель Гагарина – не помню, где я узнала. А полёт его помню.
ЛЧ: Он…
ИС: Потому что у меня был какой-то таинственный полк… поклонник в ТАССе, который так и звонил и говорил: «Это Желтков!» Ну, в смысле, «Гранатовый браслет» – вот он шутил. И он мне присылал из ТАССа всякие, там, бумажки, и всякие, там – где… в Рио-де-Жанейро прошла «Дама с собачкой», там, или там-то или там-то. И вот если есть сообщение ТАСС – он мне присылал это всё.
ЛЧ: Вот я так понима…
ИС: И вот вдруг он позвонил и сказал: «Ия Сергеевна, внимательно следите – запуск!» То есть, я узнала об этом раньше, чем узнали…
ОВ: Все люди.
ИС: …все остальные люди, потому что это было уже…
ЛЧ: Ничего себе!
ИС: И я не… неотрывно сидела у радиоприёмника, и так далее… и я была так потрясена вот этим обстоятельством – первый человек! Ведь я же не знала, что, в общем, многие, не многие… но некоторые ж погибли до того, только об этом не сообщалось. Вот. Что я понимала – будут мильоны всяких телеграмм, всего… но я не выдержала и послала теле… уже не помню, в какой адрес я послала эту телеграмму… вот, значит, с… со всякими чувствами, с поздравлениями.
ЛЧ: А «Дама с собачкой» ведь только что вышла, 60-ый год был.
ИС: Ну, как «только что»? Это как… 60… когда Гагарин?
ЛЧ: 61-ый, 12-го апреля.
ИС: 12-го апреля 61-го года. А «Дама» вообще была готова в 59-ом году, в 6…
ЛЧ: Это я знаю. (нрзб) А вышла? А вышла?
ИС: …в начале 60-го года она официально как бы вышла, и мы в это время уже летали с ней в Таганрог – первый показ был в Таганроге.
ЛЧ: Вот я так подозреваю, что о гибели Гагарина Вы могли узнать как раз в Одессе тогда!
ИС: Нет.
ЛЧ: Нет?
ИС: Нет! Это точно! Я не узнала тогда об этом. Потому что… может быть, и потому что у меня ну, были такие другие заботы: мне нужно было в один день снять с Володей сцены – все, которые были распланированы на 3 дня! У меня температура под 39 и Володя в развязке! То есть, не в крупной. Он уже прилетел из Магадана, куда он всегда летал.
ЛЧ: Всё правильно! Он приехал 26-го, а Гагарин разбился 27-го. Как раз вот могли Вы там узнать! Почему я предполагаю так.
ИС: Вот – нет.
ЛЧ: А он вообще Вам не рассказывал о своём знакомстве с ним?
ИС: Нет.
ЛЧ: Ничего не говорил?
ИС: Никогда не говорил.
ЛЧ: А как вот получилось, что Иваненко с Вами полетела в Одессу?
ИС: Она позвонила мне. Я не знала…
ЛЧ: То есть, Высоцкий дал Ваш телефон, а она с Вами связалась? Так получается?
ИС: Да нет, Высоцкий ей не давал никакого телефона. Она просто нашла его. Почему вот? Она знала, что я снимаюсь…
ЛЧ: Она знала, что Вы летите, да?
ИС: …она знала, что я лечу.
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: Она позвонила. Я с ней не была знакома.
ЛЧ: Угу.
ИС: Я её не знала. Она сказала, что вот она приятельница Володи, что она с Таганки, и можно ли ей со мной полететь.
ЛЧ: Угу. А Вы не помните, ко…
ИС: Я сказала, что ради Бога.
ЛЧ: Ага. Вы не помните хотя бы, с какого аэропорта, во сколько вылетали? Просто мы число знаем, когда Вы летели.
ИС: И во сколько – естественно, не помню. И с какого аэропорта… ну, там единственный аэропорт, наверно, с которого…
ЛЧ: Внуково, наверно?
ИС: Ну, Внуковский, очевидно?
ЛЧ: Угу.
ИС: Я в… на этот… я вообще, меня везут, сажают в самолёт, потом вынимают из самолёта. (смеётся) И всё. Это я, конечно, не помню.
ЛЧ: Значит, Вы в Одессе провели одну ночь всего?
ИС: Ну, я не помню, одну или нет. Когда улетал самолет обратно…
ЛЧ: Угу.
ИС: …успела ли я в этот вечер или только утром на другой день? То есть, одну или две – я не знаю.
ЛЧ: Угу, угу, угу.
ИС: Но я знаю только ещё одно, что одновременно это было, да, я передала, естественно, не читая. Естес… я никогда не читаю ни чужих писем… я…
ЛЧ: Когда Марина, да?
ИС: Маринину записку передала Володе в Одессе.
ЛЧ: А Вы не вспомнили, куда?
ИС: А?
ЛЧ: Не вспомнили, куда Вы ей возили записку?
ИС: Нет, не ей! От неё Володе в Одессе!
ЛЧ: Ах, от неё! Это вот в этот раз, да?
ИС: В этот раз. Я передала записку. Но, естественно, что в ней было и как и чего – я ничего не знала.
ЛЧ: А она где была в это время?
ИС: В Москве, раз она привезла это.
ЛЧ: В Москве. Интересно, интересно!
ИС: Да.
ОВ: А вот Иваненко, она там снималась тоже в фильме и, по-моему (нрзб) в эпизоде.
ИС: Нет, она просто прилетела…
ЛЧ: Там… нет, нет, нет, (нрзб)
ИС: Нет, нет, она нигде не снималась.
ОВ: Эпизодов там не брали (нрзб)
ЛЧ: А когда Вы из Одессы улетали, Высоцкий не провожал Вас?
ИС: Отку… какой! У него там съёмок было полно ещё! Так что…
ЛЧ: То есть, он оставался?
ИС: Конечно!
ЛЧ: Угу. Угу.
ИС: Я улетела одна уже, уже без Тани, и…
ЛЧ: А вот в дневнике Золотухина, значит: «26-ое марта 68-го. Высоцкий в Одессе в жутком состоянии, падает с лошади. По ночам, опоённый друзьями, катается по полу. Если выбирать мать или водку, выбирает водку! – говорит Иваненко, которая летала к нему. «Если не прилетишь, я умру, я покончу с собой!» – так он сказал ей». Вот – в дневнике Золотухина.
ИС: Вы знаете… (глубоко вздыхает)
ОВ: Это на съёмках прямо, да?
ЛЧ: Да, это в Одессе.
ИС: …я Вам рассказала то, что было на съёмках.
ЛЧ: Угу.
ИС: Что Володе было нехорошо.
ЛЧ: А насчёт «падает с лошади» – это как?
ИС: Этого никогда не было! Но на мое… во всяком случае, при мне. И в то время он на лошади-то и снимался. Вот мы сняли с ним вот несколько этих одесских эпизодов: венчание, вот потом – вот проход через эту толпу, что-то ещё и… и потом мой план снимали вот отдельно, когда… это уже без меня снимали – как его… его гибель.
ЛЧ: Вообще-то венчание можно было снять и на «Мосфильме»!
ИС: У?
ЛЧ: Венчание на «Мосфильме» можно было снять. Почему они именно в Одессе начали снимать его?
ИС: Что?
ЛЧ: Венчание. (нрзб) В павильоне – пожалуйста (нрзб)
ИС: Ну, в общем, так получилось… так получилось у них, очевидно.
ЛЧ: Угу.
ИС: Вот. Потому что… ну, что на «Мосфильме»? Это ж нужно… а там они нашли и церквушку, и этого самого, и то, что вот – подлинную как бы ситуацию они отсняли.
ЛЧ: Угу, угу.
ОВ: А вот играл священника – это непонятно кто вообще?
ИС: Не помню. Не помню.
ОВ: Может, он настоящий какой-то священник?
ИС: По-моему, он даже настоящий священник-то.
ОВ: Да?
ЛЧ: А чем Таня занималась в эти дни в Одессе?
ИС: У?
ЛЧ: Таня с Вами улетела?
ИС: Нет.
ЛЧ: Там осталась?
ИС: Да.
ЛЧ: Значит, Вы улетели определённо раньше её?
ИС: Ну, конечно!
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: Ну, всё равно, я не верю Золотухину. И не верю…
ЛЧ: Ну, это с её слов опять же! Испорченный телефон.
ИС: Ну, опять-таки, понимаете, как… как сказать…
ЛЧ: Для этого я Вас и спрашиваю. (с ухмылкой)
ИС: Вот нет. Дело в том, что, может быть, это и правда. Я не знаю. Может быть, и правда. Но это вот… вот та правда, которой я не хотела бы слышать.
ЛЧ: Ну, раз это уж опубликовано…
ИС: Ну вот заметьте, что я не опубликовала ничего, абсолютно! Потому что появилось после Володи и масса каких-то претенденток на матерей его детей…
ЛЧ: Да ради бога, (нрзб)
ИС: …и прочее, и прочее и прочее! И друзей – вот так вот, навалом! Я знаю одну актрису, которая говорила: «Этот подзаборник, это ничтожество, это то-сё!» А потом она написала о нём Бог знает сколько! Я не буду называть её фамилию. И поэтому ну, все они, господи, все они хороши! И тот же Веня и прочие и прочие.
ЛЧ: А Вы там (нрзб)?
ИС: А уж на п… Золотухин пускай бы и помолчал бы немножко! Хозяин тайги! (издевательски)
ЛЧ: Медведь Серёжкин.
ИС: Ну вот. А там вообще… я не хотела бы об этом говорить, но это было страшно. Но, правда, Таня очень нежно как-то и очень внимательно отнеслась ко мне, когда были похороны Володи. Она ко мне подошла и провела там куда-то, и всё. Но я просто была в обвальном состоянии так.
ЛЧ: А Вы с ней виделись только вот один раз тогда, и всё?
ИС: У?
ЛЧ: Вы тогда…
ИС: Да, да.
ЛЧ: …и до этого не знали о ней?
ИС: До этого её не знала. Я ж на Таганке почти не бывала. Но вот я была только на спектакле… я Вам, по-моему, рассказывала…
ЛЧ: (нрзб)
ИС: …как Любовь Петровна Орлова отреагировала – всё… всё вот это. И на «Гамлете».
ЛЧ: А Высоцкий знал, что Вы были на спектакле?
ИС: Не знаю.
ЛЧ: Вы не подходили к нему после?
ИС: Нет. Нет. Я была с Ефремовым.
ЛЧ: Угу.
ИС: А Ефремов что, пойдёт куда-нибудь? Ефремов… мы с Ефремовым потом, он опять привёз меня на «Мастера и Маргариту», вот, и мы тоже не пошли никуда. Он ещё сидел в 5-ом ряду и говорит: «Что-то меня в 5-ый ряд-то засадили!?» А сзади вдруг: «Здрасьте, Ия Сергеевна!» Я поворачиваюсь – на 8… в 8-ом ряду, не в краю, а тут сбоку – Захаров. «Конечно! Кому 5-ый, а кому 8-ой! – я говорю, вы будете разбираться, где, что ли, гений?
ОВ: (смеётся)
ИС: Ну, пошутили. А потом, когда там стали поливать водой… ну, вы знаете, в спектакле, там… и вот все первые ряды – вот туда… Ефремов говорит: «Да-а-а! Я теперь понимаю, почему меня сюда посадили! Я этих шуток не люблю!» (общий смех) И потом прошло какое-то время, мне Юра Карякин звонит и говорит, что Юрий Петрович очень обиделся, что Олег и ты не зашли после «Мастера»! Я прихожу в театр, а Ефремов пришёл как раз на репетицию. Это была, по-моему, «Чайка» репетиция. Ну, не… И он сидел минут 10, желваки ходили… мы все там Народные, перенародные, там, и Калягин, и Смоктуновский – все сидели как мыши и молчали, потому что он пришёл из министерства такой накачанный, что он не мог начать репетицию, и он ничего не демонстрировал, только молчал и у него ходили желваки. Потом наконец я не выдержала и говорю: «Олег Николаевич! (так, вразрез) я говорю, вот Карякин звонил, сказал, что Любимов обиделся на это!» Так вот, значит… и вот, очевидно, настроенный всем этим министерством, всё: «Передайте Карякину, что… чтобы… передай Карякину, чтобы он сказал Любимову – если я прихожу в детский сад, я не всегда захожу к воспитательнице!» (общий смех)
ОВ: Хорошо!
ИС: Ну, естественно, это не было его такой это вот… они же всё в прекрасных отношениях счас, там, с Любимовым и всё, там, у них свои дела… неважно. Но это вот – факт такой был. Понимаете, поэтому, я говорю, это ж всё – бывает ещё – импульсы какие-то, какие-то сиюминутные проявления, когда человек может говорить всё, что угодно. Но вот насчёт этого – при мне Володя ни с какого коня не падал, он держался идеально, просто идеально! Просто идеально!!! Мне сказали врачи потом, говорит: «Вы понимаете, что он дважды на Ваших глазах мог умереть?!» Он мне об этом говорил, когда он становился то белый абсолютно, то… говорит: «Мне нужно счас выпить, иначе…» И я его обнимала, говорила: «Володечка, Володечка, пожалуйста, вот давай, ну, соберись, ну, ещё чуть-чуть, ну, совсем чуть-чуть!» Ну, и вот после он выпил бокал «шампанского», как только закончили. Ну, это…
ЛЧ: В автобусе, да?
ИС: В автобусе. И автобусик такой… знаете, такой вот какой-то старенький такой, который на гору забирается со скоростью 5 километров. Такой был автобусик.
ЛЧ: Ия Сергеевна, а озвучание только на «Мосфильме» было?
ИС: Да, по-моему. Да.
ЛЧ: А как вот Высоцкий в плане профессионализма насчёт озвучания?
ИС: Не знаю.
ЛЧ: Ну, у Вас-то были с ним общие сцены на…. вместе не озвучивали, нет?
ИС: Ну, Вы ж думаете… да, господи, я не помню этого абсолютно! Для меня это всё – дело сделано, и дальше уже проходной момент. Я единственно случайно запомнила одно озвучание… ну, помимо, там, «Дамы с собачкой», там, это… неважно. Ну, потому что «Даму с собачкой» я озвучивала просто стоя спиной к экрану.
ОВ: Настолько Вы всё это… знали это!
ИС: Настолько это всё было – вот здесь всё! И потом, когда не пришла какая-то актриса, которая должна была озвучить дочку Гурова…
ЛЧ: Угу.
ИС: …и Хейфиц сказал: «Ия, озвучь!» Так что дочку Гурова озвучиваю тоже я. (общий смех) Вот это запомнилось, просто потому что – нонсенс. И второй момент – когда в «Гараже». Я запомнила Гафта.
ЛЧ: Угу.
ИС: Ну, это потому что был такой момент, когда Гафт пришёл и сказал, что… он не мог начать никак, он весь дёргался как всегда, так говорит: «Надо же, эта… моя баба, там…» Какая-то его жена или не жена или разведённая жена… ну, не знаю я в… я ничего никогда не знаю! И когда, значит, он говорит: «Вот она уехала за границу, теперь вся Москва говорит, что я за ней уеду… я за ней уеду! Как это быть на мне?» Я говорю: «Мы будем работать или нет?» И он всё своё! «Мы будем работать или нет?» Он всё св… и, наконец, я не выдержала и говорю: «Валя, ну кому ты там нахер нужен на этой заграницей, давай работать!» (общий смех) И Валька вдруг заржал и начал работать. Вот я это… вот это я запомнила. А… а все остальные моменты – ну, рабочие моменты, рабочие – сколько их было тыщу лет! А потом, я же так не отн… ну, понимаете, ведь – что имеем – не храним, потерявши – плачем! В то же время я уже знала, что такое Володя и прочее и прочее. Ну, это был нормальный рядовой рабочий день. Я могла бы Вам, если б я была вот воспоминательницей типа тех, кто вспоминает очень много и очень часто, я б Вам могла такого напридумывать, что я просто… я не знаю что! Но я этим не занимаюсь никогда.
ЛЧ: Ия Сергеевна, а премьеры-то были где-нибудь?
ИС: Никогда на премьерах… я ж сказала, я не стала смотреть это кино вообще!
ЛЧ: Но Вас-то приглашали?
ИС: Не помню. Потому что, я сказала, вот вырезали эту сцену, и я сниматься не б… более смотреть это не буду! Я ж Вам рассказывала, это ж было тогда, ну, вот с этой нашей бабой, которая у нас реквизитом заведовала. Я не рассказывала Вам?
ЛЧ: Когда на блины поехали к ней?
ИС: Нет, мы не ездили к ней.
ЛЧ: Когда он умывался, вот, разгримировывался?
ИС: Она предложила на… да, да, да, да, на бифштекс это она пригласила!
ЛЧ: Ну, помню, помню. Да, да. Да, да, да, да, да! Он (нрзб) спутал.
ИС: А почему она пригласила? Ну, потому что ну такая была сцена, ну, так люди лю… мы говорили о разных вещах. То есть, такой вот сексуальной сцены не было. Но сцена была пронизана невероятной любовью, ну, вот… вот такой, о которой я Вам говорила! И все там умерли вот: и оператор, и все-все, они там прямо тряслись! И вот когда она сказала… почему у неё возникло… ну, прямо – вот роман на глазах! Ну, роман! И когда Володя, умываясь, сказал: «Ий, может, поедем?» Я говорю: «Зачем? Володя, мы сцену-то уже сняли!» Он говорит: «Ну, сука! Ну, сука!» (общий смех) И поэтому моя к нему любовь и его, по-моему, ко мне, она (цокает) значительно… ну, как сказать, ну… святее, что ли, чем вот просто, если б был какой-нибудь, там, романчик!
ЛЧ: Ия Сергеевна…
ИС: Я ж говорила, как он Володю Россальс… Володя Россальс, переводчик…
ЛЧ: Ага.
ИС: Володя подвозил его с Красной Пахры, Высоцкий. «Ну, Володь, Россальс говорит, я потерял её!» На что он говорит: «О чём ты говоришь, Володя, если я её потерял!» (общий смех) И он, Россальс, смеётся. Он, значит, ну, старше его значительно. Я у Россальса на даче там прожила массу, и всё, всё, всё… «Ну, говорит, это было так естественно! Ну, конечно, куда я в сравнении с Высоцким, который меня тоже потерял?!» (смеётся)
ОВ: А сцену смыли всё-таки, да, и её нигде нету?
ИС: Сказали: «Белогвардейцы так не могут любить! Просто не имеют право!» Вот просто вот ничего там не было крамольного, кроме того, что нужно… «Он же белогвардеец!»
ОВ: Ну, и всё, да.
ЛЧ: Ну да.
ИС: Значит, ну, нельзя, чтобы… ну, если была эта сцена… ну, это ещё более чрезмерная симпатия к этому персонажу! А персонаж убивает Янковского.
ОВ: Да.
ИС: Понимаете?
ОВ: Ну, и так уж… я считаю, что фильм очень такой, по тому времени очень…
ИС: Да, да, да, да, да! Ну…
ЛЧ: Ия Сергеевна, а вот на Вашей памяти бывали ли ещё когда-нибудь королевы на «Мосфильме» какие-то? Или только один раз Вы помните, да?
ИС: Нет, только вот эту я видела.
ЛЧ: А кто-то знал заранее, что она будет?
ИС: Нет, это нам вот… кто-то, может быть, и знал из руководства «Мосфильма».
ЛЧ: Ага. Но Вы вообще не в курсе…
ИС: Но к нам она, нет, никаким образом!
ЛЧ: Угу.
ИС: Просто вдруг говорят: «Ребята, ребята, счас придёт вот, значит…» Бельгийская, по-моему? Да.
ИС: …как это… королева.
ЛЧ: Ну, это по документам установить можно.
ИС: Да.
ЛЧ: Вот не вспомните, как Ваш адрес звучал?
ИС: Там, вы знаете, там вот эта фотокарточка… ну, как жаль! Ну, где она? Там с… эта королева сидит…
ЛЧ: Угу.
ИС: …и Володька си… стоит и показывает ей вот эту вот бутылку водки, которую он принёс-то на сцену. Ну, вот когда он говорит моей героине: «Вы думали, вот Вы придёте, там, с водкой, и мы с Вами будем…» – ну, вот это всё. И вот эту водку там он, значит, ей что-то такое показывает: «Вот – Russ… Russian vodka!» (смеётся) Вот такая…
ОВ: А потом её подарил… потом просто эту фотографию или принёс? Или кто-то (нрзб)?
ЛЧ: Да это кто-то снял.
ИС: Нет, кто-то снял и мне дали. Да. Да.
ЛЧ: Ия Сергеевна, а как всё-таки Ваш адрес звучал? Вот это: Фрунзенская набережная, 16, да?
ИС: Да.
ЛЧ: А квартира какая у Вас была?
ИС: 99.
ЛЧ: 99. А этаж?
ИС: 5-ый.
ЛЧ: Это вот всё там происходило?
ИС: Да.
ЛЧ: Ага.
ИС: Да, да, там, в этом. Да, и потом и на Грузинской же он был, я уже Вам говорила.
ЛЧ: Ну, да, да, да. Угу.
ИС: Вот когда поляки все приехали, Ханушкевич Адам, там, и все-все-все.
ЛЧ: Угу.
ИС: И он пришёл потом с гитарой.
ЛЧ: Угу. А вот, если можно, расскажите что-нибудь о Всеволоде Михайловиче поподробней! Что он, как он, откуда?
ИС: Что он «как он, откуда»? Он родил… москвич, родился в Москве. Отец его – Михаил Николаевич Шестаков, был уникальной личностью, он был инженером крупнейшим, он работал в Моссовете.
ЛЧ: Угу.
ИС: Когда он умер… а он умер очень рано. Он прилетел из Америки, у него была скоротечная саркома. Он невероятно мужественно всё это воспринимал. И довольно рано умер. Просто…
ЛЧ: В каком году?
ИС: А?
ЛЧ: В каком году умер?
ИС: Ну, я не знаю, в каком году он умер. Во всяком случае, я-то только в 76-ом вышла замуж. А Михаил Николаевич умер 48-и лет. Значит, в 48-ом.
ЛЧ: Угу.
ИС: Он с 900-го. Янина Адольфовна, его жена, мать Всеволода Михайловича, она с 902-го.
ЛЧ: Угу.
ИС: Значит, он в 48-ом умер.
ЛЧ: А Вы с ним…
ИС: Прошло уже с этого времени сколько! Я знаю о нём только по рассказам. И о нём такие вещи говорили! Что он… у него в те годы был абсолютно, как сказать, американский способ общения и руководства. К нему нельзя было опоздать, если он назначал, на 30 секунд! Он строил Череповецкое водохранилище…
ЛЧ: Угу.
ИС: …он по этим делам был. И когда приехал проверять это всё, то там, значит, сказали: «Вот… а вот это, вот это, вот это, говорит… Ну, мы тут замажем, как говорится…» Он говорит: «Сломать! Никаких дополнительных вложений, сделать всё как надо, за свой счёт!» Ну, в смысле, выкручивайтесь, как хотите. Боялись его до трясу, но очень уважали. Очень! И, более того, он был невероятно интересным человеком вообще, в принципе. Он был и корреспондентом «Правды» и так далее… С ним… он дружил и очень его любил Джевелегов знаменитый. Понимаете, вот такой круг.
ЛЧ: А Всеволод Михайлович с какого года рождения?
ИС: Всеволод Михайлович с 27-го.
ЛЧ: Ага. А вот, если не секрет, вот годы Вашей совместной жизни с ним (нрзб)?
ИС: С 76-го…
ЛЧ: Как с 76-го? (сильно удивляясь)
ИС: Ой, нет! О чём я говорю! 56-ой! А я 76-ой назвала перед этим.
ЛЧ: А, 50… 50… то есть, Вы ещё при МГУ, да?
ИС: В МГУ на 3-ем курсе я была.
ЛЧ: Угу.
ИС: С 56-го по 72-ой, 16 лет.
ЛЧ: Угу.
ИС: Он каждую субботу приходит, гуляет с сыном, занимается с ним английским языком. Он в этом смысле чрезвычайно… мы и расстались с ним как люди, а не как изверги.
ЛЧ: А счас он где, что?
ИС: Он там же, на Фрунзенской набережной живёт.
ЛЧ: А-а-а! Вот как?!
ИС: Да. Мама его умерла, ей был 91 год.
ЛЧ: А с ним можно поговорить с Вашего позволения?
ИС: Господи, позвоните ему! Пусть он позволит. А мне-то что?
ЛЧ: Просто интересно, как… ну, как бы…
ИС: Как он относится к Володе?
ЛЧ: Ну, и то, что у них «Галилей» там был какой-то, он хотел играть, по-моему?
ИС: Да, да, да. Потому что… дело в том, что его приглашал Любимов.
ЛЧ: Угу.
ИС: Ну, я счас смутно это помню.
ЛЧ: А как так получилось? Он же не актёр(1), и вдруг…
ИС: Как «не актёр»? Он профессор, доктор наук. Но он всю жизнь в студенческом театре. И я попала в этот театр.
ЛЧ: Ах, вот так?!
ИС: Благо… из-за него. Он меня пригласил ещё когда Быкова не было, студенческого театра не было.
ЛЧ: Угу.
ИС: Я играла Нину Александровну в «Машеньке»…
ЛЧ: Угу.
ИС: …там, в 18 или 19 лет 30-летнюю женщину, а он играл главную роль там. И вот он тогда меня увидал у Сергея Львовича Штейна на ЗИЛе – был такой коллектив. Он там… там они «Аттестат зрелости» ставили, кстати, с Васькой Лановым!
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: Потом он в кино это снял. Это там, в ЗИЛе было. И вот одновременно он был в студенческом театре. И когда я пришла в ЗИЛ, меня приволокли туда, чтоб в самодеятельность, и вышел тогда вот Шестаков и сказал: «Почему Вы здесь, а не в МГУ? Приходите вот в МГУ!» (смеётся) Вот. Вы можете ему… я Вам дам… Вам телефон.
ЛЧ: Тогда он обо всём мне расскажет сам!
ИС: Конечно, он всё сам Вам расскажет. Вот про «Галилея» и про всё.
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: Я думаю, что он не откажется, если это связано с Володей.
ЛЧ: Угу. А вот такой ещё вопрос: почему вот именно Вас попросил Вознесенский придти с Высоцким на встречу с Окуджавой, там вот, Вы говорили, с… с Белой? Почему именно Вас?
ИС: Ну, понимаете… почему – я не знаю почему. Почему… Но дело в том, что он знал, что я очень люблю Володю и ценю его, так же, как Вознесенский его всю жизнь ценил. Я… Андрюше, я, как Вам уже говорила, что я ему всё прощаю из-за того, что он всегда настаивал, что Володя поэт! И он это, очевидно, знал. И чтобы Володе не было одиноко там или как, чтобы рядом с ним был человек, которому он верит, там, ну, с которым было бы ему…
ЛЧ: Так что же, значит, он с Окуджавой познакомился и с Белой в этот же день?
ИС: Может быть.
ЛЧ: Вот у нас есть сведения, что они знакомы были гораздо раньше!
ИС: Может быть, они были знакомы. Но вот то, что они слушали его и что он пел там…
ЛЧ: Угу.
ИС: …у меня такое было впечатление, что впервые.
ЛЧ: А во…
ИС: И, причём, по-моему, Беле не очень тогда понравился.
ЛЧ: Ага.
ИС: Она только потом прониклась в это дело.
ЛЧ: А не помните, «Два товарища» снимались или что с ними происходило? Или были сняты уже?
ИС: Да нет, «Два товарища» – я уж не помню. По-моему… по-моему, снимались.
ЛЧ: По-моему, снимались, да?
ИС: По-моему, снимались «Два товарища».
ЛЧ: Угу.
ИС: А не помните ли…
ИС: Но это тру… трудно: я же и даты… с датами не в ладах.
ЛЧ: Не помните, вот на этой встрече не было – такая вот девочка(2), она типа корреспондентки, с фотоаппаратом, с магнитофоном?
ИС: Нет.
ЛЧ: Нет?
ИС: Мне только важно было – как Булат и как Бела слушают Володю! А он жутко, бедный, волновался. А у меня ж, я говорю, всегда было так… Булатика-то я знаю тоже тысячу лет, и раньше, чем Володю. И вот когда я слушаю Володю, вот… вот… вот… вот… вот отслуши… вот мне немедленно хочется слушать Булата, как только я слушаю Булата – мне немедленно хочется слушать Володю! То есть, там не было конкуренции, а вот как бы… вот это, как ни странно… вот я же, по-моему, Вам это говорила, что когда Володи не стало, мы с Покровской не могли слушать володины плёнки, я не могла…
ЛЧ: Алла Борисовна?
ИС: Да. Просто не могла. И мы всё время включали Окуджаву – и всё было про Володю! Просто вот всё!
ЛЧ: Ну, вот, значит, итог этой встречи на квартире у Вознесенского? Как Высоцкий отзывался о своих новых знакомых, об Окуджаве, там, и?..
ИС: Он никак не отзывался. У нас была проблема только – как доехать до дому. Это я Вам рассказывала.
ЛЧ: Угу. Нет, ну, как-то он должен был что-то сказать о них, как…
ИС: Ничего!
ЛЧ: Всё-таки, Ахмадулина тогда уже была известной (нрзб)!
ИС: Ну и что?! Ну, Ахмадулина-то не читала свои стихи, и Окуджава свои песни не пел. Только Володя ж!
ЛЧ: Вот так, да?
ИС: Да.
ЛЧ: Интересно!
ИС: Мы ужинали, всё было очень приятно.
ЛЧ: А долго эта встреча про… происходила?
ИС: Ну, довольно долго. Ну, я не помню, конечно, но это… ну, довольно долго.
ЛЧ: И что в этот день – Вы тоже не помните, что было, спектакль у него был или что, откуда он приехал?
ИС: Да мы где-то встретились и вместе приехали.
ЛЧ: Ага, ага.
ИС: Наверно, спектакля не было.
ЛЧ: Угу.
ИС: Значит, свободный был вечер. И потом была проблема – только как поймать такси. И тут он меня умыл! (смеётся)
ЛЧ: Это Вы рассказывали.
ИС: Нет, ну, я никак не могла поймать. Он говорит: «Ну вот единственное… я ничего не могу, у меня нет работы, у меня нет того, у меня нет сего, у меня нет денег, у меня… единственное, что я могу – поймать такси!» Да.
ЛЧ: А что-то ещё об этом вечере можете вспомнить? Может, какие-то комплименты от Окуджавы там сыпались или со стороны Ахмадулиной?
ИС: Ничего не сыпалось.
ЛЧ: А ещё кто был?
ИС: Ну, была Оза, был Андрей…
ЛЧ: Ага.
ИС: …была Бела, был Булат, ну, мы с Володей, и больше я никого не помню. Может, кто-то ещё и был.
ЛЧ: Ага.
ИС: Но это уже, знаете, фамилии утрачены, никого не помню больше. Вот только вот эти вот. (нрзб)
ЛЧ: То есть, какой-то записи, фиксации этой встречи – ничего такого не было?
ИС: Нет, нет, нет. Это была просто такая вот за… встреча за ужином. Володя ка… то есть, Андрей, как я понимаю, хотел продемонстрировать двум большим поэтам человека, которого он полюбил.
ЛЧ: И ну, это всё на Котельнической было (нрзб) вроде, да?
ИС: Угу, на Котельниках.
ЛЧ: Угу. А что Вы можете сказать об отношениях Высоцкого с Кон… с Кончаловским?
ИС: Понятия не имею!
ЛЧ: Ну, всё-таки, Вы ходили вместе, там, в эту группу – Вы рассказывали!
ИС: Да нет, ну, это я просто зашла к Кончаловскому, к своему режиссёру, и вместе с Володей. Я там спросила: «Привет, Андрон! Ну, чего ты, как ты там? Или что…» Просто… ну, надо же было куда-то заходить. Не просто по коридорам шимануться! И поэтому заходили.
ЛЧ: А помните, вот Вы мне рассказывали, когда Вы с Высоцким в пельменной обедали на улице Горького?
ИС: Да.
ЛЧ: Ну, это всё записано. Вот где эта пельменная, что это такое территориально?
ИС: Там был магазин сначала… ну, это недалеко от театра Моссовета…
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: …вот если по… по улице Горького идт… туда, к Белорусскому, с левой стороны.
ЛЧ: Угу.
ИС: Там, по-моему, был магазин то ли «Таджикистан», то ли ещё что-то был такой, там я покупала всегда маринованный лук, там ещё всякие такие… не… не помню. И потом там была пельменная. А сейчас что там – я понятия не имею. Но уже этой пельменной в помине нет.
ЛЧ: Угу, угу. Ну, понятно.
ИС: Угу.
ЛЧ: Угу. Вот. И потом ещё, значит, в первой нашей беседе звучит… упоминается Ваша свекровь. Вот как её полностью звали?
ИС: Янина Адольфовна. Она полька.
ЛЧ: А фамилия?
ИС: Она Шестакова…
ЛЧ: Ага.
ИС: …как и муж.
ЛЧ: Я-ни-на Адольфовна?
ИС: Янина, да. Но она польская аристократка, дворянка.
ЛЧ: Угу.
ИС: Но из обрусевших поляков. Они в Смоленске, по-моему, обосновались. А потом она жила у своего брата где-то – то ли Минводы, то ли что-то в этом духе, ещё девочкой.
ЛЧ: Угу, угу, угу.
ИС: Но вот она единственная, только благодаря Михаилу Николаевичу, стала учительницей, прекрасным педагогом, и прочее и прочее. Потому что она Лядохович по… по…
ЛЧ: Ну, польская фамилия (нрзб).
ИС: …по… по… по своим, значит… Янина Адольфовна Лядохович. А все её братья и сёстры, все остались ни при чём – в смысле как: вот эти самые польские дворяне, они не были арестованы, ничего, но у них не было никакого куда-нибудь движения. Тётя Розалия, замечательная её сестра, чудная, дивная, она так и осталась домохозяйкой. Всех нас обслуживала, помогала, пок… покупала, пекла дивные торты, там, и так далее. Изумительная совершенно! Вот они тоже любили друг… друг друга с… с… дядя Володя… а отчество вот не помню, её муж изумительный. В её доме… она, между прочим, тем не менее, общалась с этим… господи, боже ты мой… ну, знаменитый… он был начальником МУРа. Удивительный был человек. Господи, как его фамилия?
ЛЧ: Да это легко установить.
ИС: Да. Но не Шейнин, а на «Т» его, по-моему, фамилия была. Ну, знаменитый… по-моему, про него-то Шейнин и писал! Когда…
ЛЧ: «Записки следователя»?
ИС: В «Записках следователя». Знаете, эта фамилия – типа Тайсон. Но не Тайсон. Изумительный был дядька. И мы всегда на праздниках семейных вот у тёти Розалии встречались и… я детективистка, он надо мной посмеивался. И мы очень полюбили с ним друг друга. (смеётся) Я совсем тогда девчонка была. Вот. Эта семья вообще замечательная, ну вот, Янины Адольфовны.
ЛЧ: А с Всеволодом Михайловичем Вы в каком месяце расстались 72-го года?
ИС: Ну, мы расстались до того. Я уже жила у Ляли Россальс месяц, потом я…
ЛЧ: Это официально, да, уже в 72-ом году?
ИС: Вот в 72-ом, по-моему, да, уже официально. Я всё время блондалась, там, у Иры Карташёвой жила долго довольно. А потом вот – развод, а я в это время… это можно установить, когда. Но я не помню. Я снималась в «Облаках» в Минске.
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: И я подстраивалась под его занятость, потому что он был очень сильно занят – он крупный учёный и одновременно и практик, и так далее и так далее.
ЛЧ: Но он с актёрской деятельностью покончил…
ИС: А?
ЛЧ: …в эти годы уже?
ИС: Что?
ЛЧ: С актёрской деятельностью он покончил?
ИС: Нет, нет.
ЛЧ: Нет? А…
ИС: Он же… он же играл… три раза Гарин ходил смотреть спектакль «ХБЧ», «Хочу быть честным» Войновича только из-за Шестакова!
ЛЧ: Угу. А…
ИС: А муж у Вероники Тушновой…
ЛЧ: Ага.
ИС: …такая поэтесса была…
ЛЧ: Ну, конечно!
ИС: Да. Он сказал мне: «Я, говорит, не знаю… (ну, он назвал какую-то фа… типа Паганини, или Винчи, или вот ну, назвал какую-то великую фамилию. Ну, допустим, Паганини. Ну, это – в кавычках, как образ) не знаю, Паганини ли он в своём деле (но вот, в смысле его научной работы), но в театре он – Паганини!» И вот…
ЛЧ: Это всё при… при МГУ?
ИС: При МГУ. Шестаков играл в «Такой любви», откуда я и пошла.
ЛЧ: Угу.
ИС: Он играл «Человека в мантии», и ему Алёша Баталов тогда на дне рождения у Быкова…
ЛЧ: Когоута.
ИС: …это был 59-ый или 58-ой, не помню. Ну, когда они меня там увидели в спектакле и вместе с Быковым толкали к Хейфицу, вот, и Баталов, разговаривая с ним за столом, значит, говорит: «Какой спектакль замечательный, то-сё, пятое-десятое, вот это… а Вы любите поэзию?» Что-то он говорит: «Да знаете, с поэзией у меня нелады, говорит, у меня тут и наука, и театр…» «А Вы и в театре?» «Да, я и в театре!» «А что Вы делаете в театре?» «Вот я играю «Человека в мантии»!» Баталов всплеснул руками, говорит: «Господи, это ж лучшая работа в спектакле!» А я-то сижу! И он говорит: «Ну, вот теперь Вы навсегда враг моей жены!» – ну, пошутил. (смеётся) Вот такие о нём суждения как об актёре.
ЛЧ: Вы, кстати, не в курсе о том, что Хейфиц начинал ставить бабелевский «Закат»…
ИС: Нет.
ЛЧ: …и ему запретили? Вы ничего не знаете об этом?
ИС: Этого я не знаю. Да, ему и «Даму с собачкой» запрещали, Хейфицу!
ЛЧ: И Высоцкому предлагался Беня Крик? Об этом не знали, да?
ИС: Нет.
ЛЧ: А как пишется «Мисаилов»? Как правильно?
ИС: Ми-са-и-лов.
ЛЧ: Ми-са-и-лов. Женя… а по отчеству его как?
ИС: А по отчеству – не знаю. Женечка и Женечка.
ЛЧ: Можно его найти как-нибудь?
ИС: Ну, господи, ну, его отец – руководитель неаполитанского ансамбля знаменитого, который… которого ценил и обожал Горький! Это был необыкновенно одарённый человек, музыкант – его отец. И вот у него был неаполитанский этот вот ансамбль, оркестр, и… но он спился! И погиб от этого.
ЛЧ: Же… Жнея или кто?
ИС: Отец. И поэтому Женя – вот сколько я его знаю – рождались дети, годовщины, новые года, свадьбы – он не выпил никогда ни рюмки!
ОВ: Настолько вот…
ИС: Настолько он был потрясён этим! И кроме того, он сказал: «Я боюсь! Но, а вдруг я выпью рюмку и повторю отца? У меня, говорит, есть ответственность уже перед женой, ребёнком и перед тем, что я делаю!»
ЛЧ: (нрзб)
ИС: Он удивительный человек, Женя!
ЛЧ: А Вы уверены, что вот та плёнка, которую Вы мне дали – это оригинал сам?
ИС: А как же?!
ЛЧ: Это не копия с жениной плёнки?
ИС: Да о чём и говорить!
ЛЧ: Нет? Он Вам…
ИС: Он просто мне её подарил!
ЛЧ: …Вам её оставил, плёнку, да? Вот тут же записал, и тут же отдал?
ИС: Вот записал – и оставил!
ЛЧ: А Вы дни рождения свои празднуете только 2-го числа?
ИС: Только!
ЛЧ: Исключительно?
ИС: Исключительно!
ЛЧ: Никогда не переносили?
ИС: Никогда!
ЛЧ: Значит…
ИС: Вот и сейчас – 2-ое, это был вторник, в общем, вроде бы неудобный день… но только 2-го!
ЛЧ: То есть, вот эту запись можно чётко датировать 2-ым марта?
ИС: Абсолютно!!! 2-ым марта. И тогда мне было… «Кому 33 года, мне или тебе?»
ЛЧ: 70-ый был. 34 Вам было!
ИС: А? 33!
ЛЧ: 34 – Вы говорите там!
ИС: Нет! «Кому 33?!»
ЛЧ: Нет, Вы сказали: «34 года!» – на эт… вот там это всё есть, на записи.
ИС: Да не может этого быть!
ЛЧ: Да, да. Это был 70-ый год – совершенно точно!
ИС: Ну, у меня ощущение, потому что я сказала: «У меня возраст Христа, и ты обязан вообще петь то, что хочу!» (смеётся) Может, я оговорилась?
ЛЧ: Кстати, я забыл… забыл захватить эту кассету, я Вам сделал.
ИС: А?
ЛЧ: Кассету я Вам сделал. Ну, записал всё, что есть.
ИС: Угу.
ЛЧ: Кстати, половину плёнки там кто-то затёр: записали Симонова туда, и начало стёрто получилось(3).
ИС: Кто же… это могли сделать только… я ж давала в театр. И мне перекат…
ЛЧ: В какой театр?
ИС: Во МХАТ.
ЛЧ: Ага!
ИС: Там был такой… очень такой способный, невысокого росточка звукооператор… я не помню его фамилию, который мне тоже сделал, но я… потерялась кассета эта.
ЛЧ: Угу.
ИС: Я не знаю, где он мне сделал. Тоже – он вытянул всё, что там мог вытянуть.
ЛЧ: Угу.
ИС: Может быть, он стёр, когда записывал. Но он профессионал.

_________________
Мы откроем нашим чадам правду - им не всё равно...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Интервью с Ией Сергеевной Саввиной
СообщениеДобавлено: 15 окт 2013, 07:45 
Не в сети

Зарегистрирован: 20 окт 2012, 06:43
Сообщений: 4704
(продолжение третьего интервью)

ЛЧ: А, ну, это не проблема, я уже сделал, так что это всё на… уже не пропадёт.
ИС: Он профессионал, по идее.
ЛЧ: Угу. А откуда Вы знали Фивейского?
ИС: А мы были… вот я говорю, я Фивейского даже не помню. Мы один раз были с Шепитькой, Климовым и Володей в мастерской у Фивейского.
ЛЧ: Угу.
ИС: Вот.
ЛЧ: Так Вы знаете, что он родственник Кохановского?
ИС: Нет. (растерянно)
ЛЧ: Не знали?
ИС: Нет. (растерянно)
ЛЧ: Муж (нрзб)
ИС: Я знаю, что он родственник того Фивейского, который работал в театре Моссовета.
ЛЧ: Ага.
ИС: Кто он ему – я не знаю. Отец, дед, внук?
ЛЧ: Ну, Кохановский – Вы поняли, о чём я говорю?
ИС: Ну да.
ЛЧ: Который – вот приходили…
ИС: Ну, он же приезжал вот с Володей тогда…
ОВ: «Бабье лето» он написал.
ИС: «Бабье лето» он…
ЛЧ: Угу.
ИС: Они же вдвоём приехали тогда на Фрунзенскую, вот когда Володя впервые пел «Баньку», что-то… и… «Волков» или нет? Нет, «Баньку»-то точно вот он первый раз! У меня на Фрунзенской, за стенкой была Янина Адольфовна, и я всё время дёр… (переворот кассеты) «…вы извините, пожалуйста!» Она говорит: «Ты с ума сошла! Я н-н-н… я могла бы до утра не спать и слушать! Ты что!» (смеётся)
ОВ: Я тоже покурю с Вашего разрешения?
ИС: Да ради Бога!
ЛЧ: Ия Сергеевна, а вот Вы тогда вспоминали, прошлый раз, 50-летие Ефремова во МХАТе. Это 77-ой год, как раз Вы только что пришли туда. Значит, это было 1-го октября. Вы-то сами были на этом вечере в театре?
ИС: Да, была.
ЛЧ: А Высоцкого-то помните?
ИС: Ну, конечно! Он же пел как раз знаменитую эту…
ЛЧ: Он тогда…
ИС: И к… более того, могу сказать такую забавную вещь. Когда мы ехали с Ефремовым то ли на «Гамлета»…
ЛЧ: Ага.
ИС: …а он тогда за рулём сам был. Причём, мы же с Олегом Николаевичем… у нас нет таких отношений – «вась-вась»! Я у него на квартире-то была, наверно, раза 2, когда художественный совет собирался!
ЛЧ: Вот так? (сильно удивляясь)
ИС: Ну да. И мы редко перезваниваемся, и вообще. Но тут… и вообще он, его сопровождают обычно другие, там, люди. Но тут почему-то мне позвонили и сказали: «Олег Николаевич вот хочет поехать посмотреть, и почему-то хочет, чтоб поехала с ним ты!» То ли он в виде к… этого… громоотвода меня брал, то ли что, но вот дважды чисто, так сказать, случайно он меня пригласил. Это не потому что у нас с ним прямо такие вот неразлейвода отношения. Я его обожаю, люблю, и знаю, что он тоже ко мне хорошо относится. Вот такие… никогда не навязываюсь, никогда не влезаю, никогда ничего у него не прошу, ничего!
ЛЧ: (нрзб)
ИС: Вот. И когда мы ехали, он воткнул кассету в этот самый… как раз с записью Володи.
ЛЧ: Посвящение ему?
ИС: Ну, вообще там была запись Володи. И в том числе – вот, как этот самый… Абдулов чуть не погиб в Ефремове.
ЛЧ: Да, да, да.
ИС: (смеётся) Вот. И он, значит… он с удовольствием слушал и смеялся.
ЛЧ: (нрзб) Как раз Абдулов в аварию попал, и это всё случилось.
ИС: Угу, угу.
ЛЧ: А вообще Ефремов о Высоцком как-то отзывался при Вас? О его театральных работах, там, вообще о их отношениях что-то?
ИС: Нет, об отношениях он никогда ничего не говорил. Но я знаю только одно, что Олег Николаевич очень к нему хорошо относился! Ну, просто идеально!
ЛЧ: А про то…
ИС: И даже когда вот мы с «Гамлета» ушли, он говорит: «Ну, что я могу сказать? Работа! Работа!» И более того, это уже… боюсь соврать, это не говорил мне сам Ефремов, это как бы рассказали. Как нарочно, когда первый был вечер, который делал Толя, как раз он этим занимался… он и с космонавтами там общался, и то, и то, и то… и вот когда там Володя с Катей, по-моему, танцевали – вот такой был сборный это самое… всё.
ЛЧ: (нрзб)
ИС: И когда Кеша Смоктуновский читал монолог Гамлета там, и так далее. И, значит, а у меня – 39, как нарочно! И они потом: Саша Калягин, по-моему, Алка тоже Покровская, я уж не помню, они приехали после этого вечера ко мне домой. А у меня всё равно, при моём… хоть 39, но был накрыт столик – ну, по слу… если кто придёт или вот Толя приедет, ну… долго-долго они сидели и долго они обсуждали. А Сашка-то вообще не сентиментальный человек, но он под потолком летал от восторга вот по…
ЛЧ: Калягин?
ИС: Калягин. Вы, кстати, можете у него спросить про этот… про… про вечер первый Высоцкого, что он, интересно, скажет?
ЛЧ: Угу.
ИС: Я говорю, что…
ЛЧ: Он на Красной Пресне живёт счас, да?
ИС: Да.
ЛЧ: Там, по-моему.
ИС: Вот. Я не… что он скажет, но я говорю то, что я помню. И вот тогда кто-то сказал, что там и Олег Николаевич и ещё кто… это значит, когда вторая часть была – монтаж – то, что из Володи. И вдруг, значит, там, когда он: «Быть или не быть…» Он сказал: «Ну, Смоктуновский, конечно, гений, но это – Гамлет!» (общий восхищённый смех) То есть, не обидели и Кешу, но вот это, говорит, было – просто сразу, схватило вот так за глотку, и слёзы!
ЛЧ: А Вы в курсе, что Высоцкий в 62-ом году пробовался в «Современник» на роль Евстигнеева, то есть, он хотел поступить на работу, и Ефремов ему там на совете… ну, в общем, отказали ему. А Вы об этом ничего не знаете?
ИС: Нет, я не… не в курсе. А ему, бедному, всё время отказывали. Ему же в Моссовете отказали тогда, когда он приходил. Вот я и говорю, что никогда, никогда нельзя доверять только своему вкусу! Это нужно какое-то сверхчутьё, чтобы обнаружить в человеке нечто!
ЛЧ: Угу. А Вы знали, что Юматова день рождения был 3-го марта?
ИС: Нет. Мы с Юматовым не общались. Я знаю, что 3-го марта погиб Даль. Сразу после моего дня рождения мне позвонили.
ЛЧ: (нрзб) в Киеве.
ИС: Вот.
ЛЧ: А с Россальсами как-нибудь можно будет пообщаться?
ИС: Нет.
ЛЧ: (нрзб)
ИС: Ляля умерла, а Володя в очень тяжёлом состоянии. Он физически здоров, но мозгов нет. Можно… можно пообщаться с Тамарой Коковой.
ЛЧ: А-а-а! Ну, я ей звонил как-то.
ИС: Вот если она согласилась. Потому что тогда они жили на одной площадке с Хелемской.
ЛЧ: Поэтесса. А муж у неё был (нрзб) Трушин (нрзб)?
ИС: Она не поэтесса. По-моему, она не поэтесса, Хелемская.
ЛЧ: Да?
ИС: У-у.
ЛЧ: Трушин муж у неё.
ИС: Да у неё много было. Я не знаю, кто из…
ЛЧ: Режиссёр он (нрзб), югославский фильм снял вот с Высоцким (нрзб).
ИС: Ну, я не знаю. Труш… Трушин… Трушин(4)же был сценаристом!
ЛЧ: Сценарист, да!
ИС: Сценарист.
ЛЧ: Сценарист, да. Сценарист.
ИС: А вот то, что он режиссёр – это я не знаю. Он приходил ко мне, когда предлагал «Белорусский вокзал», он же мне принёс сценарий.
ЛЧ: Ага, ага!
ИС: Я же его передала Нине Николаевне эту роль, Ургант.
ЛЧ: А, кстати, Вы не в курсе, какой у них телефон счас? Я ей звонил, он сменился. Я в Ленинграде был вот в ноябре.
ИС: У кого?
ЛЧ: У Ургант.
ИС: У Ургант? Я Вам найду потом, дам.
ЛЧ: Вот говорят, что год назад он сменился, и (нрзб)
ИС: Потому что Володя-то и Марина бывали ж у неё там, да.
ЛЧ: Да, да. Мы с ней встречались, она нам рассказывала чего-то (нрзб)
ИС: Да, да.
ЛЧ: А вот не вспомните…
ИС: Вот. А она помнит, вот как вдруг в 3 часа ночи мог раздаться звонок, и Марк(5)шёл и вынимал что-нибудь из своих запасов.
ЛЧ: И с Ласкари очень часто мы встречаемся там, в Ленинграде(6).
ИС: Угу.
ЛЧ: А вот не вспомните ли, вот в «Грешнице» Высоцкий снимался в эпизоде без Вашего участия?
ИС: Нет, он должен был со мной сниматься.
ЛЧ: Ничего больше не помните?
ИС: Ну, я говорю, что когда он мне сказал, что он снимался – у меня челюсть упала! Потому что это… он мне рассказал вот всё, как я велела напоить его чаем, как это самое… как он был потрясён, потому что говорили – такая сука, что она уничтожит, там, и так далее!
ЛЧ: Так он как, снимался и уехал в этот же день? Или как это было?
ИС: Этого я не помню.
ЛЧ: Скорей… скорей всего.
ИС: Ну, если я не помню вообще, что он снимался, так откуда я знаю, когда он уехал?! Вы ж понимаете? Я говорю… я говорю, это я всё знаю со слов самого Володи.
ЛЧ: А там было, где…
ИС: А потом выяснилось, что этот эпизод выбросили!
ЛЧ: А там было, где переночевать, скажем, там (нрзб)?
ИС: Ну, там же… там были какие-то гостиницы… там какая-то слабенькая, такая – типа дома колхозника.
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: Угу. Я ж говорю, что я это только от Володи знаю. А у меня у самой – полный провал!
ЛЧ: Понимаете, в чём дело, вот в том же 6…
ИС: То есть, я тогда была так озабочена вечной борьбой с режиссёром и со всеми… (смеётся) что я многое не помню.
ЛЧ: Вот мы очень мало о Карелове знаем. Что он за человек вообще был?
ИС: Карелов был очень хороший человек, но, к сожалению, он тоже был подвержен этой болезни.
ЛЧ: Угу.
ИС: И когда вот я прилетела в Одессу… поскольку Володи нет, они его не нашли, хоть он у себя в номере спал – как я Вам рассказывала – в это время, то вся группа «гудела» во главе с Кареловым!
ЛЧ: А кто ещё там?
ИС: Ну, там… ну… ну, вс… ну, все там! Раз главный-то гудит – почему же не «погудеть» всем остальным?
ЛЧ: Ну, а из артистов?
ИС: Кроме главного… кроме директора. Такой тихий, интеллигентный человек был, которого я страшно доставала! (смеётся) Угу.
ЛЧ: А из артистов там кто-нибудь «гудел» в этот вечер?
ИС: А я артистов там… а какие там были артисты-то? Кроме меня и Володи, по-моему, никого.
ЛЧ: А, вот так даже?
ИС: Конечно! Но ведь сцена-то наша!
ЛЧ: А Смехова не было в тот раз в Одессе?
ИС: А он разве там снимался?
ЛЧ: А как же!?
ИС: Да Вы что?! (сильно удивляясь)
ЛЧ: Господин Краузе!
ИС: Не помню.
ЛЧ: С… с которым они стреляли там в Янковского.
ИС: Да не помню я его абсолютно! Я один раз фильм-то увидела, и то случайно.
ЛЧ: А вот понимаете, какое дело, Вы с Высоцким знакомитесь вот так вот, в театре встречаетесь осенью 67-го, когда как раз «Мещан» там они… гастроли были эти…
ИС: Да.
ЛЧ: …а летом вышла «Вертикаль», это ж он гремел во все концы! Неужели Вы не видели?!
ИС: Нет! Я до сих пор «Вертикаль» не видела! (общий смех)
ЛЧ: Интересно!
ИС: Я вообще не видела 90 процентов спектаклей в своём театре! Но это – между нами! (смеётся) И я не люблю играть, не люблю смотреть. Я очень редко… ну, вот, понимаете, как Вам сказать? Вот, допустим, «Восемь с половиной» Феллини – и этот фильм определил огромный круг и огромное время, и всё, что потом – вот что-то под… под Феллини, под, там, то-сё. Вот я посмотрела, там, «Дольче Вита» – это тоже. То есть, какие-то эпохальные – и то – не потому что я хотела, а так получалось. А дальше мне уже неинтересно было смотреть. Вот такие вот дела. (телефонный звонок) Извините, ребята, мне (нрзб)… (пауза в записи)
ЛЧ: Ага. А он не придёт сегодня(7)?
ИС: Нет, он подъедет, но на секунду, потому что он сегодня не сможет там ничего.
ЛЧ: А!
ИС: Да. Ну, давайте тогда.
ЛЧ: Да. А у Высоцкого отношения с Карловым, скажем, там? Например, с ним.
ИС: Тоже это я… я не в курсе. По-моему, они были в очень добрых отношениях, да.
ЛЧ: С Дунским, с Фридом? Что Вы (нрзб)
ИС: У нас с Фридом и Дунским не сложилось, потому что мне сценарий-то не понравился – я им сказала. Они меня невзлюбили, а я их. Хотя зря.
ЛЧ: (нрзб) продолжалось у вас?
ИС: Да нет, не продол… я всегда всех этих сценаристов, там, и этих, там… пис… драматургов…
ОВ: А потом?
ИС: Ну, а потом как-то не сталкивались никогда. Никогда. Очень… вот Гельман мне нравится только потому, что он человек ещё прелестный. (смеётся) Такой добряк и вообще вот хороший мужик.
ЛЧ: А Вы помните Вашу поездку в Болгарию летом 75-го года?
ИС: Летом 75-го – надо же! (удивляясь) А что там было? (смеётся)
ЛЧ: Там было… счас, вот я тут чего-то выписал… фестиваль медицинских фильмов.
ИС: А-а-а! Ну, это «Каждый день доктора Калииникова»!
ЛЧ: Режиссёр Титов… режиссёр Титов…
ИС: Да.
ЛЧ: Что-то ленфильмовское.
ИС: Нет, это «Мосфильм».
ЛЧ: «Мосфильм» разве?
ИС: «Мосфильм». Я играла Елизарова Гаврил Абрамыча. Ему запретили снимать мужиков, потому что не хотели популяризировать этого шарлатана. И Витька, чтоб спасти кино, пригласил меня на эту роль.
ЛЧ: Я к тому, что…
ИС: И тогда это там, значит было, в общем… кино-то хорошее получилось, и у меня работа хорошая. Вот. И тогда я только… я один день там и была. Прилетела… нет, ну, не один, два я, значит, в Софии и в Пловдив.
ЛЧ: Угу.
ИС: Свозили на другой день.
ЛЧ: Это летом было?
ИС: Летом где-то. Наверно, летом. Да. Поселили меня в какую-то цэковскую ихнюю гостиницу, где и тапочки давали, и халаты, и всё прочее. И меня их знаменитый красавец, чёрный такой, на «Г», как же его? Тоже забыла. Как всегда – приставляют вот к актрисе, чтобы её развлекать, обедать там. И вот этого красавца, хорошего их артиста… просто забыла его фамилию, тогда ко мне приставили.
ЛЧ: Не Данаилов, может быть?
ИС: Нет, Данаилов – нет. Этот – типа Грегори Пека, ну, вот такого типа. (смеётся)
ЛЧ: Я к тому, что в начале сентября того же года Таганка приехала в Софию.
ИС: Нет, это я не застала.
ЛЧ: То есть, ничего?
ИС: Нет, нет, нет, нет.
ЛЧ: Значит, Вы раньше, видимо, были?
ИС: Да. Я там на… на один день буквально, на два.
ЛЧ: Вот ещё… вот один мой театрал вот просил меня задать Вам такой вопрос: значит, в болгарском интервью Вы сказали, там же, что репетируете роль Екатерины-второй. Это что, «Царская охота», значит?
ИС: Да.
ЛЧ: Ага.
ИС: Но я не дорепетировала, ушла к Ефремову. Угу.
ЛЧ: Угу.
ОВ: А вот с Бог… Богатырёв Высоцкого знал?
ЛЧ: (нрзб)
ИС: Ну, наверно, знал, но я не… не знаю.
ОВ: Не знаете Вы?
ИС: Нет, ну потому что Володи нет уже 19 лет, да?
ЛЧ: 19, да.
ИС: Юрочки нет 10. Юрочке было 4… не хватило месяца до 42-ух. Вот сколько бы счас было Володе?
ОВ: 61.
ЛЧ: 6… даже…
ОВ: Высоцкому 61 в этом в этом году.
ЛЧ: Да, 61 (нрзб), 61.
ИС: Вот. А Юрочке было бы, значит… если вот 10 лет назад ему было 41, счас было бы 51. У них 10 лет разницы. Может быть, они и сталкивались где-то, но я не знаю.
ЛЧ: Угу. А Марина… я имею в виду, Влади, была у Вас на днях рождения?
ИС: Она на днях рождения не была, но на щи, на борщи, и на всё вот… я тогда, по-моему, Вам говорила, когда они были с Шепитько, Климов, Марина, Володя. Она приходила. Приходила как-то с этим, значит… с этим… с корреспондентом, телетайпщиком…
ЛЧ: Максом.
ИС: Максом Леоном. Но это без Володи она была у меня. Так что она приходила. Вот. А вот я счас что-то у-у-у… вспомнила, и тут же вот Вы мне задали этот вопрос, я утратила. Да! Вот что… я не помню, говорила Вам или нет, но я Вам сказала, что когда Миша Барышников улетал с тем, чтоб не возвратиться…
ЛЧ: А, да, да.
ИС: …то он у меня взял володину кассету – так он его любил!
ЛЧ: А кассета какого происхождения?
ИС: Да я уж не помню. Зап… ну, кто записал, что записал?
ЛЧ: Но не Ваша личная запись?
ИС: Может быть, переписана с этой.
ЛЧ: Ага.
ИС: Но… но только не с той, круглой. А потому что ещё же писали!
ОВ: Кассетка маленькая была?
ИС: Маленькая кассетка была, да. Эту же кассету, по-моему, полночи мы крутили на 30-летие Володи Васильева…
ЛЧ: Угу.
ИС: … в… в Серебряном Бору.
ЛЧ: Угу.
ИС: Я привезла с собой эту кассету.
ЛЧ: Угу.
ИС: Вот тут же она была записана, очевидно, на моём дне рождения, но уже в другой раз. Не, не тогда, не первый раз – вот на этой круглой, а уже записана на такой.
ЛЧ: Так у Вас на днях рождениях Высоцкого записывали ещё раз?
ИС: Да!
ЛЧ: Вот как?! (сильно удивляясь)
ИС: И не один раз!
ЛЧ: А кто это записывал?
ИС: А я помню? Вот это я точно помню, что Женя Мисаилов.
ЛЧ: То есть, вы записывали не на катушку, а на кассету?
ИС: А на кассету, да.
ЛЧ: Ничего себе! Вот это интересно!
ИС: Да. Ну вот. И вот эту вот кассету, вот именно эту кассету, по-моему, Мишка у меня и забрал(8)! Которую потом полночи слушали в Серебряном Бору на 30-летии Володи Высоцкого… ой, Ва… Васильева(9)!
ЛЧ: Ага, понятно. Ия Сергеевна, а вот можно счас сразу это самое… телефончик взять это… Всеволода Михайловича?
ИС: Счас, пишите!
ЛЧ: Угу. А Вы говорите, он запишет.
ИС: 245-05-33.
ЛЧ: Ага. А адреса Барышникова нет у Вас?
ИС: Откуда! Что Вы! В Америке, где-то там.
ЛЧ: Угу.
ОВ: Где-то там.
ИС: Да. Я всё время говорю, что он вот когда вот ехал сюда вот, и должен был приехать ко мне, а его нету, нету, нету, нету! Потом он приезжает весь расстроенный, потому что Нина Ургант послала ему (нрзб) какие-то летние туфельки мне купила или босоножки, и какую-то, там, косыночку, ещё что-то, ещё, там… а он весь этот пакет забыл в поезде! И потом он, значит, бегал и блондался… уже поезд отправили в тупик куда-то – он туда уже смотался! Но так он и не нашёл этого пакета. И теперь я говорю – там, кто-то приезжает, и говорит: «Передайте Иечке…» В Дании это было, он там танцевал, и подруга Нины Ургант, значит, написала ему записку, что она здесь. Они встретились где-то в скверике – он боялся её «подставить», тогда ж всё было страшно – этим диссидентом-то встречаться! И вот он говорит: «Передайте Иечке, что я целую ей ноги и ру…» «Лучше бы он ей норковую шубу ей передал, потому что он, сука, потерял босоножки!» (общий смех)
ЛЧ: Вот как?!
ИС: Да.
ЛЧ: Понятно.
ИС: Ну, и вот такие дела.
ЛЧ: Угу. А на Мисаилова никаких координат у Вас нет? Интересно (нрзб)
ИС: У меня есть телефоны.
ЛЧ: О! Это хорошо! Это хорошо.
ИС: Счас я дам Вам телефон Ургант.
ЛЧ: Ага.
ИС: Счас дам телефон Ургант и телефон Жени.
ЛЧ: Это… это хорошо!
ИС: Угу. И скажите… просто извинитесь, скажите, что я не знаю, не помню отчества. (пауза в записи)
ЛЧ: (нрзб)
ИС: Ребят, я вас не успеваю попоить даже кофем, понимаете?
ЛЧ: Ой, да что Вы, что Вы! Ия Сергеевна, а можно потом сфотографироваться с Вами будет?
ИС: Да ради… ну, что ж я, в таком виде? Ну и плевать!
ЛЧ: Ой, да… да это я не для печати.
ИС: Так, смотрите – значит, Ургант…
ЛЧ: Угу.
ИС: Ургант: 113-86-76.
ЛЧ: А это старый телефон.
ИС: Ну, вот я по этому ей звоню.
ЛЧ: А давно Вы звонили ей?
ИС: Ну, не… ну, вот она недавно приезжала. Она ж здесь была 23-го с «Птичками»-то. «Здесь птицы не поют».
ЛЧ: Угу.
ИС: Так. Мисаилов Женя, его жена – Нина…
ЛЧ: Угу.
ИС: …457-21-22.
ЛЧ: Ага. Отлично. Это «Речной вокзал».
ОВ: Это «Речной, да, вокзал».
ИС: Да, «Речной вокзал».
ЛЧ: Понятно. Ну, вот, вроде пока всё, кроме того, что вот сценарий будет Вам ещё почитать. Но это вот можно забросить. Там, Вы над ним посидите, там, подумаете – что к чему.
ИС: А Вы, знаете, Вы мне подкиньте его в театр на служебный вход.
ЛЧ: Ага. Конечно.
ИС: А потом созвонимся – Вы подъедете. А если я что-нибудь ещё там обнаружу у себя в театре… чт… а вот это возьмите. Ну, я не могу это выбросить, понимаете?
ЛЧ: Спасибо… спасибо огромное! Так, у тебя есть во что положить?
ОВ: Да, положим.
ИС: Я это самое… всё, что найду по Володе…
ЛЧ: Угу.
ИС: …я всё равно… я не бу… я не могу выкидывать! А держать уже – я всё! У меня вот такой, тоннами!
ОВ: (нрзб)
ЛЧ: Ты фотоаппарат-то сделай!
ОВ: Сделаю счас.
ЛЧ: Давай, давай, давай!
ОВ: А это тоже фотографии, переснятые очень…
ИС: А вот у меня на… на… вот, видите, пропала фотография Баталова, которую он подарил после «Дамы с собачкой».
ЛЧ: А это Вы мне показывали(10).
ИС: «Моей очаровательной партнёрше, единственной и неповторимой, на память в долгую творческую дорогу, начала которой я был восторженным свидетелем!»
ОВ: А здесь тоже автограф был, да?
ИС: Да, да. Вот видите, он стёрся уже, всё. И… и я не могу найти алёшину… а это всё будет окантовано. Потому что не успеваем. Вот здесь вот тоже этот юбилей. Скульптор Лемпорт Си… Сидор Сирис. И вот они тут делали зарисовки. Наконец я это окантовала.
ОВ: А это – ничего (нрзб).
ИС: А это, между прочим, картинка… это… это «Красин» снимали, «Красин».
ЛЧ: Угу.
ИС: И я играла Комиссаржевскую.
ЛЧ: Ага.
ИС: И Комиссаржевская была на выставке фотографий где-то там в Баку или где, где вот это – турецкие бани.
ОВ: У, угу.
ИС: И вот тут вот написано, значит, там, от этих, от «красинцев». «Красинцы»: «Милой Иечке…» – это у меня в туалете всегда висело. (общий смех) А это – это уникальная штука, и там сзади было тоже написано – это вот… вот эта самая… эта разбилась при этом… стекло было. Вот так вот всё это было вот так, вот тут вот это… тут всё порвано. И мне автор говорит: «Хотите… я тоже нарисовала картинку, называется «Финляндия!» (подражая голосу Ф.Г. Раневской) Я говорю: «Какая прелесть!» «Хотите подарю?» Говорю: «Хочу! Я её окантую и повешу!» «Зачем? Она уже окантована!» И вот так это… это и висело. Мне прямо жаль, что это разбилось. Фаина Георгиевна Раневская.
ОВ: Это Фаина Георгиевна рисовала?
ИС: Да! Ну да! Ну, вот, видите – её «ФР», Фаина Георгиевна нарисовала.
ОВ: Обалдеть!
ЛЧ: Замечательно!
ИС: И называется, она говорит: «Я назвала это «Финляндия!» А действительно, какой-то фьорд, прямо, знаете, там какая-то…
ЛЧ: Озёра финские.
ИС: Да, какой-то там… то ли озеро, то ли что-то вытекает там оттуда.
ОВ: А вот Высоцкий с Фаиной Георгиевной… чего-то такое было, по-моему, у них какие-то встречи (нрзб)
ЛЧ: А это – мы пого… мы уже поговорили.
ИС: Они же приходили с Мариной. Они торговали какой-то мебелью её подруги, красного дерева. И они общались, и всё. И потом же, я говорила, что Фаина тогда, она страшно переживала, она говорит: «Ну, какой же это кошмар! Почему я жива, а такой молодой, такой талантливый, такое чудо природы – умер?!» Она его… просто в него влюбилась, вот сходу влюбилась, Фаина! А она очень была такая суровая женщина-то в этом смысле!
ЛЧ: Да.
ИС: Так что это вот точно. Это вот – Фаина Георгиевна. Этот, видите, это тоже Лемпорт, этот – Окуджава с его надписью: «Жить-то хочется, жить-то хочется, когда же это кончится? ВМ», Ванька Морозов.
ЛЧ: Ага.
ИС: А это – Слуцкий. Тоже нарисовали Лемпорт и Сидор Сирис при мне, прямо в этом подвальчике, где они были.
ЛЧ: Угу.
ИС: И там замечательно… скоро будет его юбилей. Но замечательные стихи он написал тоже мне. (пауза в записи) Покажу и порасскажу столько, что будет эпоха!
ЛЧ: Было бы время у Вас – обязательно (нрзб)
ИС: Ну, найдём время для такого дела! (пауза в записи)
ЛЧ: Информация такого рода.
Анатолий Васильев: Счас я вот это выброшу, (нрзб)
ЛЧ: Угу. (пауза в записи) Это исследование никогда не кончится. Всё новые и новые вещи выползают из подполья.
ИС: Ой, я, по-моему, всё рассказала. Может, что-то и скрыла. Только вот это не пишите.
ЛЧ: Ну… ну… ну… п… а?
ИС: Только вот это… (пауза в записи) …про Иваненко потом расскажу(11).
ЛЧ: Угу.
АВ: О-о-ой!
ЛЧ: Можно?
АВ: Да.
ЛЧ: Значит (нрзб)
ОВ: Так, так… садись, всё, и начинай!
ЛЧ: (нрзб) Давай. Хорошо. Значит, помните Вы сценарий Высоцкого «Как-то так всё вышло…»?
АВ: Очень плохо помню.
ЛЧ: Ну, а (нрзб)
АВ: Я даже… я даже его искал. У-у-у… Это была такая идея наша, когда я на «Мосфильме», там, пытался, значит, пролезть с работой… мы с Володей довольно часто говорили про всякие ну, мои дела, там, всё… тогда тяжёлое было время. А он всё искал официальный выход какой-то, там, в официальную, так сказать… тоже – сборника не выпускали, афиш на концертах не было. И он всячески… вот «Алиса», там, появлялась. Как раз – это близко, кстати, то ли вот… боюсь соврать, у меня хронологическая память хреновая! То ли уже вышла «Алиса», то ли он делал «Алису», боюсь соврать. Здесь я не знаю, не помню.
ЛЧ: То есть, и сц… и сценарий – в это время всё происходило?
АВ: Нет. Вот, то есть, смысл в чём, что «Алиса» эта была чем дорога, что это была официальная вот, так сказать, вот его работа, она была признана, там был написан автор, авторские шли, гонорары – вот это жутко было ему важно!
ЛЧ: А!
АВ: То есть, человек, который занял собой весь Союз, был нигде непризнанный, нигде, официально не было. Самое смешное, что у всех были кассеты, значит, от министров и до самых, там, бомжей – как счас называют… Более того, такой есть у нас… был композитор в театре – Юрий Буцко, Юрий Маркович Буцко…
ЛЧ: Ну, конечно!
АВ: …вот, он в союзе композиторов, значит, гоношился с тем, чтоб Володю приняли в союз, чем вызывал жуткое раздражение, естественно, всех этих товарищей. А он говорил: «Самый поющийся сейчас человек в Советском Союзе! Это самый поющийся человек!» То есть, это факт, который нельзя… И так ничего и не получилось. То есть, смысл в чём, я говорю… то есть, всё время была попытка как-то ну, себя затвердить – вот что он поэт, там, или – как угодно назовите меня, только чтоб я был назван – не получалось! И возникла вот эта идея сценария вот этого. Я тогда с объединением Алова и Наумова общался, и он с ними был знаком, в общем, так сказать. Ну, мы все как-то знакомы.
ЛЧ: А по каким делам?
АВ: А я… ну, я пытался запуститься. Я же кончил высшие режиссёрские курсы, и вот лет 5 я бродил по всем этим кабинетам, и одно из хождений было как раз моих – Алов и Наумов, потому что они были моими педагогами на высших режиссёрских курсах.
ЛЧ: Угу.
АВ: Я их долго не трогал, потому что мне было неприлично, неприятно к ним обращаться.
ЛЧ: А с какого года это могло быть?
АВ: Ой! Ну, в 70-ом году я закончил, значит, курсы.
ЛЧ: Угу.
АВ: Какой-то, наверно, 73-ий – вот такой. Может, даже, 7…
ЛЧ: Вы начали ходить туда уже, на «Мосфильм»?
АВ: Ну, я ходил, и вот… я в 75-ом году только в Одессе стал снимать. В 75-ом.
ЛЧ: Ага.
АВ: 5 лет у меня было брожение. Я говорю, у меня с хронологией очень плохо, поэтому тут меня не тревожьте. Я… можно поднять, у меня там архив есть. Я даже искал этот сценарий, он где-то у меня был.
ЛЧ: А почему Вы его искали? Кто просил?
АВ: Ну, а… ой! А кто? Кто-то… а чуть ли не музей Высоцкого. По-моему, Никита просил. По-моему.
ЛЧ: Ага.
АВ: Тоже возник разговор подобный…
ЛЧ: Угу.
АВ: …я бросился его искать. И ещё одна параллель важная: в это время у нас в друзьях были почему-то спортсмены – все сборные Союза, футбольная, особенно хоккейная, и космонавты.
ЛЧ: Угу.
АВ: Отряд космонавтов, первые – вот, там, Гагарин, Титов, там… это самое… Николаев. Они были… мы были с ними жутко дружны! Мы ходили к ним в «газенковский» институт, там катались на центрифугах, там…
ЛЧ: И Высоцкий тоже?
АВ: Да. Ну, вот… вот… вот… вот как раз наша компания: там, я, Володя, Веня Смехов… но в основном мы с Вовкой, мы как-то с ним вообще в этом смысле были техноло… технократски очень интересовались всякими, там – строительство новых мостов, там, какая-то фигня такая, там – где-то строится новый го… мост. Мы с ним поэтому… там, на эпоксидке. И мы с ним это могли обсуждать, там, часами: «Надо же, на эпок…» – ну, такая…
ЛЧ: Ага. Ну, это когда было, 70-ые, 60-ые?
АВ: Ну, в с… а, нет, сам период вот это самое… написания сценария?
ЛЧ: А, ну, когда вы интересовались, там, всеми этими (нрзб) Не помните?
АВ: Да всё время!
ЛЧ: Всё время (нрзб)
АВ: Всё время! Мы всё время с ним… в результате как-то с ним образовалась такая своя компания, у меня именно с ним, именно на этой почве. Хотя многие про это говорят – Вовка, действительно, был человек очень такой – лояльный к людям или, наоборот, не принимал, но это редко бывало. Мы их знали, людей, которых он не принимал, не любил, даже ненавидел. А все остальные, так получалось, что вс… каждый считал, что он его друг – это заслуга Володи. Ну, как только, там, слушал какую-то лабуду, (нрзб) говорит: «Да?» И так действительно, так: «Да?» «Да!» И полное ощущение, что прям… ну, и память – он запоминал всё. Ну, вот, тем не менее, я не знаю, так сказать, я не могу гарантировать, что он, так сказать, он ко мне был абсолютно так… ну, в том смысле, что с ним болтали помимо театра и любили на другие темы нетеатральные, ни какая роль – это да! Смысл, значит, чтобы к желтку подобраться! И вот пошёл разговор: «Вот и сценарий я напишу…», там, чего-то такое, тыр-пыр, семь дыр… Вопрос очень сложный, конъюктура была жесточайшая в то время! То есть, количество сценариев в сценарных портфелях студии было космическое! Просто какое-то, там – ну, ужас! Писали все: и графоманы, и не графоманы. А там и члены союза, там и то, и пятое-десятое… то есть, сами писали всякие райзманы, там, и… ну, я не в смысле, что это плохо. Ну, так Алов-Наумов писали сценарии всегда. И пробиться с сценарием – это… (вздыхает) Вот. Ну, поскольку у меня какая-то появилась с Аловым и Наумовым такая вроде как связь, они вроде так мне какое-то добро там дали… ну, это я Вам скажу, да, я… я… я ходил…
ЛЧ: А добро на что?
АВ: Ну, вроде, что я запущусь.
ЛЧ: Ага.
АВ: «Вот, ты неси идеи, Толя, (я им стал носить идеи) и мы тебя запустим!» И, кстати, могу сказать, это где-то года 2 длилось, значит, наверно, это какой-то 73-ий год, вот я так думаю.
ЛЧ: Не 75-ый никак?
АВ: Нет, 75-ый – я уже в Одессе запустился.
ЛЧ: Понятно. Значит, это…
АВ: Значит… значит, всё-таки, где-то… нет, где-то вот… потому что я помню, что я 2 года к ним ходил! 2 года я ходил, мы с ними мило разговаривали в их шикарном кабинете…
ЛЧ: А могло быть 72-73-ий?
АВ: Могло быть! Могло быть! Могло быть! То есть, мне трудно, я говорю… то есть, я… я просто сейчас вот – Вы у меня спросили, я вспомнил, что… я потом говорил и Володе, говорю: «Надо же, говорю, я…» Вот я называл – 2… 2 года я к нему ходил, к педагогу своему, он, улыбаясь, мне говорил хорошие вещи, а потом, в результате, как я ушёл (уж про себя), он говорит: «У нас такой есть какой-то Облынин… Оглынин какой-то… мы его запускаем с фильмом. Он, конечно, говно снимет, но уж больно парень хороший!» Я говорю: «Владимир Наумович!..» А мне го… все… бля! Я диплом сдал на «отлично», с выходом на международный фестиваль! Вот. Я говорю: «Владимир Наумович! Я 2 года хожу к Вам! Значит, мы с Вами гово… Вы – мой педагог, я ношу Вам сценарии, Вы теперь говорите, что он снимет, конечно, говно, но больно парень… я ничего не понимаю!» И я ушёл с той поры. И я помню, Володе что-то говорю: «2 года я к ним ходил, к своим педагогам, и всё кончилось ничем!» Так что где-то да, 73-ий – вот как-то так. Там, 72-ой на 73-ий, да! (нрзб)
ЛЧ: А как объединение называлось его?
АВ: А… это… ой! А! Оно объединялось… у-м… как-то чего-то «писателей…», и… у-у-у… «писателей и кино» – как-то вот так оно называлось.
ЛЧ: Угу, угу.
АВ: Как… 6… 6-ое, по-моему, оно было. Как-то да, чего-то там были писатели, как-то к этому названию были приторочены. Чего-то «Объединение кино и писателей»… «Писателей и кино» – не помню. Вот. Смысл в чём… и вот мы стали с ним трепаться. А у него была история лирическая, у Володи, видимо, из своих, там, каких-то жизненных багажников.
ЛЧ: Угу.
АВ: Это вот – женщина и мужчина, и между ними всякие такие любовные всякие страсти, ну, в меру психологичные, в меру, там… ну, по-разному. Но её пропихнуть нельзя. И вдруг мы уцепились за космонавтов – поскольку мы это знали. Что, значит, он работает в КБ… ну, в КБ – как-то сказать, в каком-то, там, «космонавтическом» деле, и идёт проблема сооружения скафандра для космонавтов.
ЛЧ: А тот любовный сценарий уже был готов, видимо?
АВ: Нет, это было – только он так был…
ЛЧ: А, просто он думал? Ага.
АВ: …только вот… ну, види… ну, может, у него какие-то были записи – я, честно говоря, не знаю.
ЛЧ: Понятно.
АВ: Во всяком случае, он как-то так выговаривал по это дело, про эту любовную историю. Вообще у него была такая история, как я понимаю… счас Вы у меня спросили тоже… я не задавал себе вопроса. Была она такая, что она читает какую-то книгу…
ЛЧ: Угу.
АВ: …Ира, по-моему, её… Инга, Ира – не помню, звали. Было модно в то время, это, так сказать, годы «шестидесятников» всё-таки, и такой двуслойный фильм. То есть, нечто, что происходит в книге – что-то, какие-то, там, события, которые беспокоят, и отдельно – жизнь её с этим, с любимым. И они как-то вот, эти вот события книжные и её любимого как-то пересекаются. Или, наоборот… вот (нрзб) ну, понимаете, да, такой…
ЛЧ: Угу.
АВ: Дву… двуплётка такая. Ну, мол, не пройдёт. И, значит, решили, что вот если запустить, что он работает с космонавтами, там – вроде как советская тема, современная, там… ну, конъюктура, короче говоря, попёрла довольно сильная! Хотя, честно говорю, это было очень элегантно сделано, это было не, так сказать, не громыхало железом, довольно прилично было сделано.
ЛЧ: «Как-то так всё вышло…»
АВ: Да, да.
ЛЧ: А другого названия не было?
АВ: Вот не помню я счас ничего этого! Поди знай, где упадёшь! Надо бы было… главное, в хранении много чего… наверно, у меня где-то лежит, всё-таки, я знаю. Но это надо залезть в такие… у меня там такие ящики.
ЛЧ: Так, так, так… (заинтригованно)
АВ: Наверно, где-то, может быть, лежит. Вот. И я отдавал его Наумову – всё-всё, они прочитали. Они удивительные были, особенно, А… Ало… Наумов. Алов так человек был больной, не очень в это влезал: «Да, да, это интересно, Толя, да, будем говорить!» Дали прочитать объединению, распечатали, затратили деньги. Потом было обсуждение – вот это был кошмар!
ЛЧ: Так! Интересно!
АВ: Это… Ну, как, вторгается в огород человек!... Даже разговор был не про сценарий как таковой… там опосредствовано было, там, диалог типа плохой… хотя есть такая штука, как: 1-ый вариант сценария, 2-ой вариант и 3-ий вариант. То есть, редактура высказывает свои пожелания, говорит, автор работы делает 2-ой вариант, делает 3-ий. Вообще никаких разговоров не было, просто вот главное было: «Чего он, куда он, типа, лезет? Что ему… что у нас, своих, что ли, мало мастеров? Чего, какой-то там…» – это вот такой уровень был разговора.
ЛЧ: А как это всё происходило? Читался сценарий при всех, или как?
АВ: Нет, это… нет, нет, это раздаётся редакт…
ЛЧ: А!
АВ: …значит, там… как это называется? Ху… типа худсо…
ЛЧ: (нрзб)
АВ: А, коллегия, коллегия! Коллегия, да.
ЛЧ: Да.
АВ: Им раздаются сценарии, они, там, читают. Там, даётся срок – там, 2 недели, не знаю… месяц они читают, потом все они собираются, прочтя сценарий, и каждый высказывает своё мнение.
ЛЧ: Кто был на обсуждении?
АВ: Не помню.
ЛЧ: Высоцкий и Вы были?
АВ: Я был, Володи не было.
ЛЧ: Не было его?
АВ: Не было. Володи не было. Я один был.
ЛЧ: Хорошо. Вот у меня есть такой список. На обсуждении были: Алов и Наумов…
АВ: Наверняка!
ЛЧ: Писатель Николай Евдокимов…
АВ: Если б я знал, кто это такой…
ЛЧ: Борис Кремнёв – главный редактор объединения…
АВ: Был точно, правильно, был он, был.
ЛЧ: Был, да?
АВ: Был, конечно!
ЛЧ: Значит, критик Лебедев – журнал «Вопросы литературы»…
АВ: Тоже не знаю.
ЛЧ: Нина Скуйбина – жена Рязанова.
АВ: Ски… она была, потому что она была редактором в это время объединения этого.
ЛЧ: Так, потом – Е.Ю. Мальцев. Кто это такой может быть?
АВ: Чего… такая фамилия распространённая. У… чего-то знакомое… нет, не знаю, не знаю.
ЛЧ: А Высоцкого, значит, точно не было на обсуждении?
АВ: Не было, не было – абсолютно точно!
ЛЧ: А поч… а почему его не было?
АВ: А вот не помню, почему. Может, был в отъезде… может, он был как раз в тот день за… за… чего-нибудь…
ЛЧ: Значит, как же так? Ну, автора – и не было, а?!
АВ: Не было его точно! Потому что я пришёл, ему потом рассказывал. Его не было.
ЛЧ: Угу, угу.
АВ: Может, у нас потом был… Вы знаете, говорю, у меня память в этом смысле, действительно, хреноватая. Может, у нас потом был какой-то приватный разговор после обсуждения – меня, Володи и Алова и Наумова, может быть. Но я его не помню, честно говоря.
ЛЧ: А если был, то где?
АВ: Наверняка на «Мосфильме».
ЛЧ: Наверняка, да?
АВ: Наверняка. Да, да, да, да, да. (нрзб)
ЛЧ: А Вы с Высоцким бывали вообще на обсуждениях на «Мосфильме» каких-то?
АВ: Нет, не бывали.
ЛЧ: Ага.
АВ: Я-то много сам бывал, а он…
ЛЧ: Вот по этому заседанию такие вопросы. Сколько по времени примерно всё это длилось обсуждение?
АВ: Коротко, я помню. Потому что, поскольку…
ЛЧ: Ну, сколько, час, три?
АВ: Ну, где-то в районе часа. Нет, в районе часа.
ЛЧ: Ага.
АВ: Потому что, поскольку судьба была решена сразу, было всё понятно… они ж в кулуарах как-то обговорили, своё высказали отношение. И в принципе… то есть, это была болтовня такая. А поскольку болтовня, то, конечно, это быстро свернулось. Я обычно защитник очень сильный, я начинаю, там, вякать, говорить. А тут настолько это было понятно, что я даже и…
ЛЧ: Нечего было даже, да?
АВ: Ну, а чего говорить?
ЛЧ: А это как-то фиксировалось? Протокол составляли?
АВ: Обязательно! Обязательно должен быть протокол!
ЛЧ: Ещё был писарь кроме всех этих.
АВ: Ну, сидела, да, секретарша там, обязательно, обяза…
ЛЧ: Ага.
АВ: Более того, он потом обязательно… её… он расшифровывался и печатался официально, поскольку это деньги же, гонорары и всё прочее.
ЛЧ: Угу, угу.
АВ: И где-то лежит даже, может быть, в «Делах» каких-то там, на «Мосфильме», должен лежать.
ЛЧ: А Высоцкий что хотел, он запустить фильм… фильм сделать?
АВ: Повторяю, он хотел любым путём, любым путём стать пишущим, официально пишущим человеком!
ЛЧ: Угу.
АВ: Актёром он официально был. Кому и не нравился, но на Таганке он был, все знали, что есть такой актёр Высоцкий. Он хотел быть официально поэтом, писателем. Вот как-то так, чтоб было зафиксировано, что вот это вот… это то, что он накатал – что это вот оно есть!
ЛЧ: А Вы были там почему? Вы не планировались на роль, скажем, там, на что-то ещё?
АВ: Сам я?
ЛЧ: Да.
АВ: Нет, я – как режиссёр. Я – как режиссёр.
ЛЧ: А какие роли кому, может быть, распределялись заранее?
АВ: Нет.
ЛЧ: Не было такого?
АВ: Нет, не было разговоров таких.
ЛЧ: А песни писал он туда?
АВ: Нет! Наоборот, хотел категорически без песен!
ЛЧ: Почему ж так?
АВ: Ну, как сказать? Ну, вот в чистом виде писательское творчество – вот такая.
ЛЧ: Угу. Вот ещё одна такая интересная деталь – значит, в соавторах там стоит две фамилии: Высоцкий и второй вычеркнут, но мы сумели расшифровать, примерно так: К.Н. Замошкин. Кто это такой может быть?
АВ: А-а-а! Да!!! Е… это всё… вот Вы – потрясающе! Вы мне напомнили. А как же он туда попал-то? Это тоже конъюктура.
ЛЧ: Правильно я произнёс?
АВ: Правильно.
ЛЧ: За-мош-кин.
АВ: Ки… Кирилл… Ки… Кирилл Замошкин – это бывший…
ЛЧ: А по отчеству как его?
АВ: Не помню. Кирилл и Кирилл. Не помню я. Потрясающе, да! Надо же как! Это я удивляюсь!!! Я могу только счас представить себе, как это могло быть. Потому что вообще-то он редактор!
ЛЧ: Редактор чего?
АВ: Редактор «Мосфильма» был в то время.
ЛЧ: Да. Ага.
АВ: До этого он был редактором в журнале, по-моему, «Огонёк» долгое время. То есть, такая вот крыса окололитературная, а они все стремятся заняться писательством. Самый страшный враг писателей – вообще вот это…
ЛЧ: А как же он попал в соавторы-то?
АВ: А я вот думаю… я думаю, что, видимо, в толковищах наших с попыткой пробить сценарий… видимо, как-то подс… вот счас не помню, как. Ведь, наверно, с… так я понимаю, потому что другого варианта нет. Мерзейший был человек! Не был… он, наверно, счас жив, не знаю. Значит, наверно… такая гнида, ну, такой, знаете, вот очаровашка – такие… есть, значит, такие, так сказать, они в корешах, так они… всё потом там говорят за кулисами про тебя всё! Так это… потом только всё узнал. Я сначала не знал. И он… как-то, видимо, так в разговорах возникла идея соавторства: «Поскольку Вы не очень знаете кино, а я кино… зубы съел на кино!» – вот я думаю, так возникло.
ЛЧ: На самом деле он ничего не писал туда?
АВ: Нет, конечно!
ЛЧ: Но Вы об этом знали?
АВ: Он мог только… вот счас Вы мне сказали… Вы знаете, у меня… для меня это открытие! Хотя я теперь понимаю, как это могло быть. Просто понимаю, как это могло быть.
ЛЧ: То есть, Вы ничего не знали об этом?
АВ: Нет, как? Знали!
ЛЧ: Вот именно тогда?
АВ: Нет, знал, знал, знал! Ну, просто…
ЛЧ: Что он соавтором был.
АВ: Он у меня выпал совершенно из памяти!
ЛЧ: А, из памяти выпал? Ага.
АВ: Значит, он не был ни в каких соавторах!
ЛЧ: Ага.
АВ: Он, может быть, взял, там, какой-то вариант, там, чего-то подчеркнул, там, чего-то такое сделал там, улыбаясь опять и говоря какие-то хорошие слова. Ничего он там не писал, всё написано Володей!
ЛЧ: Угу.
АВ: Но что-то он мог там поправить, в диалоге, там, что-то такое, там… поскольку это не очень киношно, а вот это киношно.
ЛЧ: А вот Вы там, например, хотели быть режиссером, скажем. А кто-то ещё… он, Высоцкий хотел кого-то привлечь ещё к этому сценарию?
АВ: К чему?
ЛЧ: К работе над ним.
АВ: Над этим фильмом?
ЛЧ: Да.
АВ: Нет, была наша… наша была совместная работа. Должна была быть.
ЛЧ: Угу.
АВ: То есть, я – как режиссёр…
ЛЧ: Совместная?
АВ: Да.
ЛЧ: Ну, а кто-то там должен быть и директором, и продюсером, и много чего.
АВ: Это потом всё. Это утверждается сценарий, потом он вставляется в план – это где-то через года 2 в оптимистическом случае он пойдёт, потом утверждают меня как режиссёра официально, и потом уже набирается группа так называемая.
ЛЧ: Угу.
АВ: Нет, нет, это самое начало, это… таких сценариев на «Мосфильме» – процентов 80! Их дают, их обсуждают, там, всё прочее. Даже, может, какой-то и гонорар первичный, там, мизерный. А потом всё это дело…
ЛЧ: То есть, вы остались вообще (нрзб)?
АВ: Не, на нуле! Абсолютно на нулях!
ЛЧ: Ага.
АВ: То есть, на вороных прокатились, и всё.
ЛЧ: Хорошо. А хотя бы время года помните, когда это обсуждение было?
АВ: Это лето было.
ЛЧ: Лето, да?
АВ: Лето было. Ну, не лето, а, во всяком случае, была не зима точно! Это было тепло.
ЛЧ: Ага. А это никак не связано с гастролями в Ленинграде?
АВ: Вопросы мне задаёте!
ЛЧ: 72-ой год.
АВ: В смысле, как связано?
ЛЧ: 72-ой год, лето. Может быть, после гастролей, до гастролей?
АВ: Это я не… так я не вспомню.
ЛЧ: Не можете Вы так вспомнить?
АВ: Ну, конечно! Это же – театральная текучка! Чего я, гастроли запоминаю? Сели, поехали, поиграли.
ЛЧ: Ага. Хорошо, Анатолий Исаакович. Это самое… вот парочку вопросиков по Ленинграду можно? Буквально 2 минуты!
АВ: Угу.
ЛЧ: Значит, Вы с Высоцким в Ленинградской области где-то были, в каких-то городах? Гатчина, там, скажем?
АВ: С концертами?
ЛЧ: С концертами, просто так – вот в гости?
АВ: Тоже не могу вспомнить. Мы всегда выезжали…
ЛЧ: Кронштадт, например?
АВ: Ну, Кронштадт – точно не было!
ЛЧ: Не были, значит, да?
АВ: Точно. А по городам могли быть. Потому что всегда, приезжали на гастроли – мы тут же организовывали какой-то чёс так называемый – заработать-то надо! Поэтому всегда на гастролях давали концерты обязательно, обязательно!
ЛЧ: Но, разумеется, Вы не помните – где, что, с кем?
АВ: Абсолютно! Это…
ЛЧ: А помните ли историю, как в Ленинграде вас ОБХС прихватил? Было такое?
АВ: Меня – нет. Может быть, Володю прихватывали?
ЛЧ: Какую-то группу. Это мне Межевич рассказал.
АВ: Дело в том, что… а, какую-то группу?
ЛЧ: Да.
АВ: Ой, чего-то смутно помню. Меня… я… это не… не… не нашу группу.
ЛЧ: Ага. А вот у кого-то на квартирах бывали? Помните вот такие адреса чьи-то?
АВ: Да валом! Адресов не помню. Навалом бывали! Нас растаскивали после спектаклей, просто хватали… у меня там, во-первых, много и знакомых, и друзей! И у Володи, да у всех! И БДТ там, и актёры, и не актёры, и художники…
ЛЧ: Вот у кого Вы с Высоцким были из БДТ, скажем, из… хотя бы известных людей? Дома, на спектаклях бывали ли Вы вот с ним у кого-то?
АВ: Ей-богу, не вспомню! Это такая обыденная для нас жизнь, понимаете? Таких вот фиксаций каких-то – чего фиксировать?
ЛЧ: Понятно. А Высоцкий Вам что… что-либо говорил о работе с Райкиным?
АВ: С Аркадием Исааковичем?
ЛЧ: Да.
АВ: Нет, ничего. Я не помню. Не помню.
ЛЧ: Ну, вот, большое спасибо!
АВ: Не за что.
ЛЧ: Во… (пауза в записи)
АВ: …если хотите, расскажу.
ЛЧ: Конечно!
АВ: (нрзб) из таких, из театральных баек таких. Мы играли там «Павшие и живые», не помню, какой год. У нас там было много гастролей.
ЛЧ: Так, так. Ага.
АВ: И он уже в это время играл Гитлера и Чаплина. Значит, какой-то боле-менее поздний Ленинград, потому что играл Коля Губенко, а это когда уже Володя играл.
ЛЧ: 74-ый, вероятно, последний?
АВ: Может быть, какой-то… может быть. Да, может быть. И, значит, он там сначала играет Чаплина, потом начинает играть Гитлера.
ЛЧ: Угу.
АВ: Там на немецком языке такая тарабарщина идёт. На немецком языке – такая восхвалённая: «Ich abelin…» – такая фигня, фигня…
ОВ: (смеётся)
АВ: Он играет, мы, значит, стоим тоже на сцене в (нрзб) немецких этих самых, там, солдат группы «Центр». Там для этого написана песня-то «Солдаты группы «Центр»!
ЛЧ: Угу. Да, да, да.
АВ: Да. Вся эта фигня идёт, Володя там чего-то кричит. И вдруг мы видим, как в междурядье (Пятилетка это, дворец Пятилетки) пробирается человек. И так пробирается, знаете, так вот он – вот так как-то ползёт, ползёт… подошёл… а там ступенечки такие вниз к сцене. И так к ступенькам сел. Мы, значит, стоим с этими «шмайссерами», (нрзб) говорит, что фигня какая-то! Володя как-то так заметил. И вдруг он выскакивает на сцену, этот человек, поворачивается в зал, говорит: «Да! Вот так и было, точно! Вот эта сволочь… как вот… (молодой парень) так вот и было, это да, это да!» Пауза, и Володя подошёл, говорит: «Убрать!» (общий смех) Мы его подхватили под (нрзб) (общий смех) Оказался – студент, сдавал сессию, и это… у него, значит, там, чего-то с цифрой… пот… а потом посадили, напоили чаем, он отошёл – и ничего не помнит, что было!
ОВ: Произвело на него впечатление.
АВ: Да, да, да. Вот такое, да, шоковое.
ОВ: Угу.
АВ: Но, как это – когда Шостакович встал… когда его испугали – он вдруг встал! Он вроде был парализованный. А… потрясающе! Это (нрзб)
ЛЧ: Об этом мне рассказывала администратор 1-ой Пятилетки.
АВ: Да?
ЛЧ: (нрзб)
АВ: Вот, вот, вот! Это потрясающая история была! Грандиозная просто!
ЛЧ: Вот Вы подтвердили ещё, ага. Ага.
АВ: Да, да, да, да, да, да! Это пр… на моих глазах это было! (общий смех)
ЛЧ: И в Ростове вроде такая же история была, да, по-моему? Тоже, только в Таганроге, по-моему – Межевич мне рассказывал. Тоже кто-то на сцену полез (нрзб)
АВ: В Таганроге я… в Таганроге я не был. Я… в Ростове мы были, на Дону.
ЛЧ: А, в Таганрог Вы не попали, да?
АВ: В Таганроге я не был(12). В Таганроге я не был. А я даже не помню, были гастр… навер… я ж часто из театра уходил, кино снимать, поэтому…
ЛЧ: Угу. Это 75-ый год.
АВ: А, кстати, Димка в этом смы… вот все даты надо у Димы спрашивать!
ЛЧ: А мы с ним уже очень основательно поговорили.
АВ: О-о-о! Вот у него память хронологическая грандиозная! Просто он помнит, у кого были, фамилии помнит! Я ничего не помню, он всё помнит! Фамилии, кто где сидел, чего пил. Просто грандиозная память!
ЛЧ: Ага.
АВ: Всё, ребят, извините! Я, значит…
ЛЧ: Хоро… (конец записи)

г. Москва пер. Б. Власьевский пер.,
9 кв. 34
дома у И.С. Саввиной
14.03.1999

============================
1 Из-за обилия информации, которую я получал в те годы более, чем регулярно, я напрочь забыл о том, что ИС в прошлую беседу мне подробно рассказывала об этом! Впрочем, подобное случалось со мной очень часто, что, видимо, мне можно простить.
2 Я имел в виду Г.М. Перьян, с которой я уже побеседовал к тому времени. Теперь уже известны и фонограмма и фотографии с этой встречи, которую я датирую с помощью дневников О.Е. Ширяевой 26.03.1967. На той встрече также присутствовал Б.Ш. Окуджава, и пел, как и ВВ.
3 На данном оригинале с самого начала было записано стихотворение К.М. Симонова «Я Вас обязан известить…» в авторском исполнении на 19-ой скорости. Сам день рождения ИС был записан на 9-ой скорости.
4 На самом деле правильно – Трунин.
5 О ком идёт речь – непонятно.
6 Я преувеличиваю. С К.А. Ласкари на тот момент я встречался всего лишь 2 раза.
7 Речь идёт о муже ИС – А.И. Васильеве.
8 М.Н. Барышников эмигрировал летом 1974-го года (до середины июля). По фонограммам, сделанных якобы в Америке в 1976-ом году у Барышникова, лично у меня есть сомнения, т.к. в них нет ни одной песни даже 75-го года, и в паре с «Инструкцией» также нет «Таможни». Как выглядят сами исходники – никто не знает, и откуда взялись даты к ним – также сказать очень сложно. Но, так как лично я датирую эти записи осенью 1974-го, то поэтому есть сомнения и в том, что они от ИС.
9 В.В. Васильев родился 18.04.1940.
10 Идёт просмотр фотоальбома, о чём я уже не помню.
11 Отчётливо помню, как ИС рассказывала про устройство Т. Иваненко в гостиницу некоторые подробности, но этого в записи почему-то нет.
12 АВ ошибается, так как на программке, которую я переснимал в Таганроге у директора ДК им. Ленина – М.И. Никитина, есть автограф АВ! Кроме того, на той же программке имеются посвящения Таганрогу авторства других актёров, и здесь никаких сомнений быть не может.

_________________
Мы откроем нашим чадам правду - им не всё равно...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Интервью с Ией Сергеевной Саввиной
СообщениеДобавлено: 15 окт 2013, 07:47 
Не в сети

Зарегистрирован: 20 окт 2012, 06:43
Сообщений: 4704
Не помню, чтобы я передавал ИС обещанный мной сценарий «Служили два товарища», но иногда я ей позванивал (я не записывал, поскольку беседы были только о том, что нашлась или не нашлась фотография с королевой) и даже как-то заходил к ней ещё по прежнему адресу на Б. Грузинскую – не помню по какому по поводу. При очередном разговоре ИС оказалась в очень подгулявшем состоянии, и она, используя крепкие русские слова, начала с того, что ей прислали расшифровку нашего с ней первого разговора, и что это её ужасно оскорбило! Я почти сразу же включил запись.

Саввина Ия Сергеевна

Ия Саввина: …моральный ущерб.
Лев Черняк: Так, так, так… и давно это прислали они Вам?
ИС: Да ещё до моего отпуска.
ЛЧ: То есть, весной, да?
ИС: Ну, может, весной, может, даже раньше. Не знаю. У… Ну, скорее всего, весной.
ЛЧ: Угу.
ИС: Но учтите, что если… они попросили, там, интеллигентно разрешения.
ЛЧ: Угу.
ИС: Но если это выйдет, я подам в суд и потребую с них деньги, даже если они нищие!
ЛЧ: Ну, хорошо, я…
ИС: Три копейки, но я с них заберу – за моральный ущерб! Потому что это ни… я же Вам говорила, Лёва…
ЛЧ: Да, да, да, да, да!
ИС: …если бы я могла, я бы сама написала.
ЛЧ: Да, да, да. Я с ними свяжусь, я поговорю с ними.
ИС: Поговорите.
ЛЧ: Обязательно.
ИС: И скажите – ни в коем случае!
ЛЧ: Угу. А у Вас это под рукой счас? Как фамилия, кто там писал?
ИС: Да я не помню, солнышко! Где-то тут у меня валяется всё это, там – из университета что-то, ещё что-то, ещё что-то…
ЛЧ: Ага.
ИС: И вот я еле-еле это всё выхрипела, но, во всяком слу… я не помню!
ЛЧ: Угу, угу.
ИС: Вот где-то здесь валяется.
ЛЧ: Но это из музея, да?
ИС: Ну, вот – прислан-то было ещё одновременно и то, что я Вам наговорила!
ЛЧ: Ага, ага. Ну, я понял, кто это сделал. Я поговорю с ними.
ИС: Значит, из музея.
ЛЧ: Угу. Да больше неоткуда.
ИС: А?
ЛЧ: Больше неоткуда.
ИС: Да больше неоткуда, ну!
ЛЧ: Угу.
ИС: Мне в своё время же откуда-то прислали какое-то письмо – я его просто разорвала и выкинула! Они платили… тогда долларом вообще не отсвечивало… они хотели платить долларами за то, чтоб я что-то сказала!
ЛЧ: А, да, я помню, Вы говорили, да. Угу.
ИС: Ну, помните, да?
ЛЧ: Да, конечно? Угу.
ИС: Что вот мало… вы не это… это было так омерзительно, потому что у нас с Володей были чистейшие отношения! У нас никогда не было никаких… у-у-у… это – тоже чистые отношения. Я не… не говорю ну, про сексуальные.
ЛЧ: Угу.
ИС: Но никогда у нас с Володечкой этого не было. Именно поэтому мы друг друга, может быть, и любили по-человечески.
ЛЧ: Понятненько.
ИС: Понимаете?
ЛЧ: Да, да, да, да, да.
ИС: Именно поэтому когда там намекали: «Может быть, Вы это…» – я просто озверела, порвала это и выкинула! К едрени матери в унитаз!
ЛЧ: Понятно, понятно.
ИС: Угу, угу.
ЛЧ: Ну, я понял, откуда это пришло Вам.
ИС: Поэтому Вы поняли?
ЛЧ: Да, конечно! Угу.
ИС: И скажите, что ни в коем случае ничего не опубликовывать! Если я когда-нибудь созрею и не умру, то я, может, сама напишу то, что я захочу написать. А там всё это ещё так бездарно, с какими-то… какой-то стиль… такой какой-то… как Вам сказать? Подзаборный!
ЛЧ: Ага. По жёлтому?
ИС: А?
ЛЧ: По жёлтому?
ИС: Ну, хрен его знает. Уткинские, наверно, да.
ЛЧ: Ага.
ИС: Ну, какой-то вот такой – мерзость какая-то!
ЛЧ: Ясно.
ИС: Это для меня – мерзость, понимаете?
ЛЧ: Ясно. Не переживайте, я опережу!
ИС: Угу.
ЛЧ: Нормально всё будет.
ИС: Хорошо, Лёвушка!
ЛЧ: Всё будет сделано.
ИС: Спасибо большое!
ЛЧ: Ну, в общем, я Вам звоню 22-го в 12?
ИС: Значит, 22-го Вы мне звоните.
ЛЧ: Хорошо, Ия Сергеевна.
ИС: Угу, угу.
ЛЧ: Ага. Но не буду Вас задерживать
ИС: Угу.
ЛЧ: Ага. Ну, всего доброго!
ИС: Всего доброго!
ЛЧ: Ага. Здоровья!
ИС: Угу.
ЛЧ: Угу.
Женский голос: Чего ж ты (нрзб) решаешь, дура? Ий! Там же… (конец записи)

беседа по телефону
2003.10.20

_________________
Мы откроем нашим чадам правду - им не всё равно...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Интервью с Ией Сергеевной Саввиной
СообщениеДобавлено: 15 окт 2013, 07:49 
Не в сети

Зарегистрирован: 20 окт 2012, 06:43
Сообщений: 4704
Саввина Ия Сергеевна

Ия Саввина: …для публикации Вдовин.
Лев Черняк: Вдовин?
ИС: Угу.
ЛЧ: О! Странно! Чегой-то он взялся? Ну, ла… я понял всё, ага.
ИС: Вдовин.
ЛЧ: Ага. И больше там ничьих фамилий нет, да?
ИС: Ну, вот – мне прислали. А какие ещё фамилии?
ЛЧ: Ага. Ну, ясно.
ИС: 15-го января 98-го года, беседу вёл Черняк.
ЛЧ: Угу. Да, да, да, да.
ИС: …расшифровал Роговой.
ЛЧ: Угу.
ИС: 02-12-го марта обработал для пу… 98-го года…
ЛЧ: Угу.
ИС: Нет, Ро… это Роговой расшифровал в 98-ом. А обработал для публикации Вдовин…
ЛЧ: … 24-го июля 2000-го года.
ЛЧ: Всё ясно, я всё понял. Угу.
ИС: Вот. Вот я нашла эту штуку.
ЛЧ: Хоро… очень хорошо, ага.
ИС: Вот. И я это в упор! Если… я подам в суд!
ЛЧ: Ясно, ясно, я…
ИС: Если без моего разрешения это опубликуют!
ЛЧ: Я всё сделаю! Угу. Я всё сделаю.
ИС: Угу.
ЛЧ: Вот. Хорошо. Ага.
ИС: Хорошо. Но давайте попозже. Но позвоните… если я буду дома, то подъедете и привезёте.
ЛЧ: Хорошо.
ИС: А если меня не будет – ну, в следующий…
ЛЧ: Ну, б…
ИС: То есть, это же всё-таки ну, не пропадёт же у Вас(1)?
ЛЧ: Да нет, ну, что Вы! Ну, вот… всё… всё надёжно!
ИС: Ну, вот и всё.
ЛЧ: Я… мне… мне просто из загороде ехать – вот из-за чего.
ИС: Ну вот и зачем же Вам это?
ЛЧ: Ага. Да нет, если я поеду, то я возьму. Чего уж там!
ИС: Нет, ну, не страшно.
ЛЧ: Ага. Ну, понятно.
ИС: Угу, угу.
ЛЧ: Угу. Хорошо, Ия Сергеевна.
ИС: Ну вот, я Вам объяснила, кто это сделал.
ЛЧ: Да, да, я всё понял.
ИС: Угу.
ЛЧ: Всё будет сделано.
ИС: Угу.
ЛЧ: Угу. Вот. Ну, хорошо.
ИС: Всего доброго!
ЛЧ: Не буду отвлекать Вас. Ага. Ну… ну, всего доброго!
ИС: Всего доброго! Всего доброго!
ЛЧ: Угу.

беседа по телефону
28.10.2003


29.10.2003 я был в гостях у ИС, о чём свидетельствует дарственная надпись на моё имя на книге ИС «Статьи разных лет» изд. «АРД-ФИЛЬМ» / «АЛФАВИТ» 1996. Видимо, я возвращал ей фотографию. Уверен, что это была моя последняя с ней встреча. ИС была изрядно «под шафе», снова высказала мне в резкой форме пожелание о невозможности опубликования её воспоминаний о ВВ, подарила мне письмо от С. Вдовина в комплекте с расшифровкой, не желая более прикасаться к этому. По её поведению было понятно, что данное послание взбесило её не на шутку – не побоюсь этого слова, и я опасался, что огонь перекинется на меня. Но отмечу особо, что конкретно ко мне она до конца сохраняла крайнюю доброжелательность и претензии меня не коснулись. Чуть ли не следующий день я встретил И. Рогового на похоронах Л.А. Филатова и передал ему негодование ИС. Реакции его я уже не помню. С самим С. Вдовиным, как это ни странно, я не знаком и по сей день, хоть мы с ним и работали в одной организации.
Отчётливо помню ещё один разговор с ИС, которого у меня не оказалось в архиве. Дело в том, что я беседовал в своё время с режиссёром В.А. Титовым, который рассказал мне, что он пробовал ВВ и ИС в свой фильм «Солдат и царица». ИС категорически отвергла это.
Ещё один прокол, виновником которого являюсь я лично: у меня так и не нашлось времени позвонить В.М. Шестакову, который умер весной 2011 – именно в то время, когда я наконец решился связаться с ним.

=================
1 Речь идёт, видимо, о фотографии ВВ с королевой, которую ИС мне где-то передала для пересъёмки, с возвратом.

_________________
Мы откроем нашим чадам правду - им не всё равно...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Интервью с Ией Сергеевной Саввиной
СообщениеДобавлено: 16 окт 2013, 06:52 
Не в сети

Зарегистрирован: 20 окт 2012, 06:43
Сообщений: 4704
Я дал ссылку на эти интервью на форуме на Куличках: http://ubb.kulichki.com/ubb/Forum53/HTML/000942-11.html
Вот как откликнулся на них Лион Надель:
Цитата:
Спасибо! Необычайно, даже захватывающе интересно. Фрагмент серии интервью Л. Черняка (возможно, не все знают), вошёл в прекрасный фильм О. Васина "Ия Саввина. Интервью". Фильм -призёр кошалинского фестиваля 2012-г года, был показан и на фестивале русской культуры в Варшаве.

А где можно этот фильм Васина посмотреть?

_________________
Мы откроем нашим чадам правду - им не всё равно...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Интервью с Ией Сергеевной Саввиной
СообщениеДобавлено: 16 окт 2013, 07:21 
Не в сети

Зарегистрирован: 05 мар 2013, 21:34
Сообщений: 854
А где можно этот фильм Васина посмотреть?

Спросите у самого Васина. У меня его нет.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Интервью с Ией Сергеевной Саввиной
СообщениеДобавлено: 16 окт 2013, 07:36 
Не в сети

Зарегистрирован: 20 окт 2012, 06:43
Сообщений: 4704
Я когда был на голубом форуме, то фильм Васина про Енгибарова, по моей просьбе, залили на какой-то ресурс. Не сам Васин, но с его ведома. По-моему это Чичивичка сделала на рутрекере.

_________________
Мы откроем нашим чадам правду - им не всё равно...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 17 ]  На страницу 1, 2  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 3


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Вы можете создать форум бесплатно PHPBB3 на Getbb.Ru, Также возможно сделать готовый форум PHPBB2 на Mybb2.ru
Русская поддержка phpBB