С подачи Североведа и Виолетты помещаю здесь интервью Оксаны Афанасьевой Льву Черняку, впервые опубликованное в "Белорусских страницах" и лёгшее в основу сценария фильма Никиты ВСЧЖ
Оксана Павловна ЯРМОЛЬНИК – о ВВ в Бухаре летом 1979 года
ЛЧ: А как получилось, что Вы без Высоцкого поехали в реднюю Азию? ОЯ: А очень просто получилось: они уехали на гастроли, а я оставалась дома у Володи на Грузинской. меня практика была, наверное, в институте, я не могла, поехать… Да-а, у меня была практика. А через несколько дней позвонил Янклович и сказал, что я должна немедленно приехать и... привезти Володе лекарства. отом позвонил Володя. отом... звонил опять Янклович и сказал, что всё уже схвачено, чтобы я ехала в аэропорт, что там, значит, возьму билет, всё мне объяснил – куда мне лететь. Я должна была долететь до ашкента. В ашкенте я должна была купить билет до Зарафшана и приехать туда... ЛЧ: оездом? ОЯ: ет… мне не было ничего сказано, чем. оезда туда не ходят, как выяснилось потом. В общем, я приехала в ашкент с большим трудом, потому что билетов... у, это было время, если Вы помните, что билетов на самолет вообще нельзя было достать никуда. А в ашкент тем более, потому что летели... очень много летело раненых, и я летела, например, конкретно, с гробами! ЛЧ: аненых? аких раненых? ОЯ: ак? Афганская война началась33. И в основном все солдаты были те, кто служил в Афгане. И уже из Афгана... из Афгана уже шли гробы! …И летели солдаты с побывки. И вот с этими солдатами – они там прилетали на два, три дня – я пристроилась к этим солдатам. Я помню, что у меня было два солдата, с которыми мы ходили, и я вот, благодаря этим солдатам, улетела: достала вместе с ними себе билет у начальника аэропорта. ЛЧ: о есть, за деньги, нормальный билет, да? ОЯ: Да, за деньги, нормальный билет. о... билетов не было вообще никаких. Ещё я летела на самолете, в котором из осквы – цинковые гробы отправляли в ашкент. Вот это я очень помню, это я помню хорошо, потому что я была просто этим потрясена на самом деле! ЛЧ: у хорошо, приехали вы в ашкент, прилетели, значит. ОЯ: Я прилетела в ашкент и... стала выяснять, значит, где здесь Зарафшан: я была уверена, что... ну как это там – типа как уза под осквой. ороче говоря, приезжаю я в ашкент и начинаю выяснять, где находится Зарафшан. ЛЧ: В аэропорту, на вокзале? ОЯ: Да. ЛЧ: В аэропорту? ОЯ: В аэропорту. «у, вот идите, вот, там, ловите машины, автобусы...» Я выхожу. Это было, вообще, четыре утра. ОЯ: И начинаю выяснять, чем я могу доехать до... Да, ловлю такси сначала. И говорю: «В Зарафшан». аксист на меня смотрит, как на ненормальную, он говорит: «А не рано?» Я говорю: «А в каком смысле?» н говорит: «А он ещё закрыт». Я говорю: «Что значит "закрыт"?» « нас, говорит, рестораны, говорит, позже открываются, девушка». Я говорю: «Да я вообще-то не в ресторан, – я говорю, – мне в город надо!» н тогда вообще на меня глаза выкатил, говорит: «Да что вы, говорит, туда на самолёте, говорит, полтора часа лететь!» ЛЧ: Это очень далеко. ОЯ: Я говорю: «Да-а?!» – «А ещё как-нибудь? А поезд?» – «А поезда здесь не ходят». Я говорю: «А на чём ехать?» – «у вот автобус есть, автобусная станция»... Я приезжаю на автобусную станцию. Автобус идёт, там, положим, в десять утра. И, в общем, достаточно долго ждать. Я тогда начинаю выяснять, на чём ещё можно доехать. И стоят частники. Я подхожу к этим частникам, говорю: «лушайте, – я говорю, – а до Зарафшана кто-нибудь меня довезёт?» Значит, один мужик вызывается и говорит: «у, в общем, говорит, если ты найдешь себе попутчиков, потому что мне одну тебя везти, – говорит, – невыгодно в такую даль. Это, – говорит, – будет дорого стоить…» Я говорю: «у "дорого" – это сколько?» н говорит: «у, 200 рублей». огда это было очень... очень круто. Я говорю: «А с попутчиком?» «у, – говорит, – с попутчиком, там, по сто вы скиньтесь». Я говорю: «адно, вот тебе 200 рублей, давай только вези меня скорее мне очень надо!» н говорит: «у ладно, садись». Значит, села я в машину, поехали. н мне говорит: «ы, – говорит, – не боишься со мной ехать?» Я говорю: «Да нет». н говорит: «Вообще, – говорит, – ты, – говорит, – такая смелая!» Я говорю: «А что, в чём дело?» н говорит: «у, ты понимаешь, у нас здесь такие законы...» А мы уже едем по пустыне конкретно. н говорит: «у, я же тебя, – говорит, – могу вот счас изнасиловать, говорит, выкинуть, ну а шакал доест. А такой мужик, вот, с золотыми зубами. Я говорю: «Да, – я говорю, – ну очень плохо, если Вы меня выкинете...» …н не абориген оказался, это меня спасло, практически. н говорит: «у, – говорит, – дело в том, что, – говорит, – в принципе ты мне нравишься, говорит. час мы как раз вот так вот и начнем действовать». Я говорю: «лушай, я, конечно, – понимаю, – говорю, всё, но ты знаешь, я вот еду к Владимиру емёновичу Высоцкому, он заболел и я везу ему лекарства». н говорит: «Да?» у, в общем, расчёт был правильный, потому что, естественно, Володю любили все. И слушали все. Я говорю: «у, вот, – я говорю, – если ты меня выкинешь, – я говорю, – вот... как же всё остальное?» н говорит: «А как ты думаешь, кто я по национальности?» Я смотрю – для меня они все на одно лицо, абсолютно. Я вдруг говорю: «Вы, – говорю, – азербайджанец». н говорит: «ак ты догадалась?!» Я говорю: «отому что, – я говорю, – вот такие благородные мужчины только вот в Азербайджане». И он стал из себя такого благородного корчить, Боже мой! Значит, мы приехали... начала мы заехали в амарканд, в амарканде он мне купил помидоры, какую-то лепёшку…И потом он довёз меня до авои. В авои он мне купил билет на автобус и пересадил меня на автобус. И уже от авои до Зарафшана я ехала на автобусе. ЛЧ: За свои деньги он купил? ОЯ: Да. И, значит, я ему дала 200 рублей изначально, он мне 100 вернул... И говорит (с восточным акцентом – Ч): «ередай Владимиру емёнавичу, что тибе такой благародный папался мужчина, дёшево взял и не изнасиловал!» …а! Я приехала, (смеётся) вот. Я приехала в Зарафшан. устой совершенно город, вообще пустой, ни одного человека. Идёшь – там асфальтовые дорожки – я так иду, и у меня каблуки проваливаются так до конца туда в этот асфальт: такой жидкий. у, там – ну жара такая была тогда! …Вообще, на улице ни одного человека нет вообще! И, значит, выясняю, значит, где гостиница, прихожу в гостиницу. у, там это не гостиница, а какая-то там... у – типа, Дом колхозника, какой- то. о это у них гостиница называлась. И там мне говорят: «Все на концерте, у Володи счас концерт». ЛЧ: Это днём это было? ОЯ: Да, это был дневной концерт. Это было днём, во всяком случае… ЛЧ: Ага. В час, в два? ОЯ: у чёрт его знает! аверно. Я прихожу… в какой-то кинотеатр, я захожу в этот кинотеатр. тоит на сцене Володя и без голоса – у него голоса вообще не было – (Я шепчет) вот так шёпотом рассказывает зрителям, он вообще не пел. И все сидят его слушают. о есть, потом, как мне рассказали, что когда Володя вышел, сказал, что: «Я петь не могу, у меня нет голоса…» – то никто не ушёл. н сказал: «Я вот единственное, что я могу с вами вот так поговорить». …огда Володя увидел меня... А там уже была такая паника жуткая, там была просто истерика у всех… Я же сутки не могла вылететь и они меня потеряли: то есть меня дома нет, и я не прилетела. ам какой-то самолёт прилетел – на этом самолёте меня нет. ни знают, что он летает раз в неделю. Где я, что я? о есть там уже непонятно было, куда я делась. И Володя... Я вхожу в зал – ну, как в кинотеатре – я вхожу, здесь такая дорожка – так вниз идёт. Володя сидит на стуле. И я, значит, там ему помахала. Володи прорезался голос на нервной почве, он говорит: «Ы-а-а-а!..» – обалдел просто! А у меня, полная сумочка лекарств конкретно – промедола и омнопона, во-от. И потом я всем рассказала эту трагическую историю с подробностями. Это счас уже почти всё забылось. огда всё было гораздо интересней... ЛЧ: Весёлая дорога у Вас была! ОЯ: Да, дорога была потрясающая! ам, с миражами пустыня, жара, машина без кондиционера... у, естественно: какие кондиционеры – какая-то там "шестёрка". И как бы два плавящиеся солнца на дороге. а дороге там два солнца. ира-аж. … одной стороны солнце, и с другой стороны... акое из них настоящее – это непонятно. Города я видела, просто города. Я говорю: «, – я говорю, – город! же близко». н говорит: «Это не близко, это мираж». ы проезжаем – и город исчез. …Из Зарафшана мы сразу, в общем, быстро уехали... мы уехали в авои, и в Бухару. ЛЧ: В этот же день в авои уехали? ОЯ: о-моему, да. о-моему, в Зарафшане даже не ночевали. ЛЧ: Вечером, да? ОЯ: Да, мы ночью на машине уехали. ЛЧ: А, до авои – там недалеко, да? ОЯ: Да, там недалеко. ы ночью уехали на машине. Вот. ЛЧ: А кто был в машине? кем ехали? ОЯ: Я помню, мы с Володей вдвоём вылезали, я уж не помню, кто был ещё… Валерка Янклович был, или евка Абдулов. отому что в этой поездке был ева Абдулов, был… Гольдман... то же ещё-то был... Значит, евка, едотов, Гольдман, Янклович и я. Вот нас пятеро было. И какая-то, по-моему, ещё девушка… ЛЧ: ...Аблеухова ена…Доехали вы до авои... ОЯ: А в авои, в авои всё было нормально. А потом Бухара... ам же была история вот... с клинической смертью... ЛЧ: Вот как! Вы всё это видели? ОЯ: А очень интересная была история, замечательная просто... А приехали в Бухару, вот в первый же день... ы приехали в Бухару, приехали с утра. ас поселили в жуткую гостиницу. у, это такая была – "Интурист", самая крутая… о там такие тараканы ходили! а кровати было написано слово из трёх букв – так, ножом… (все смеются) омер "Интуриста"!.. Я спала… Чего ж я спала-то? ожет, я с утра спала? Володя, пока я спала, ушёл в город. ЛЧ: дин? ОЯ: Да. шёл в город, пошел на базар и там, наверное, чего-то он... Или он там накурился чего-то, или он там чего-то где-то там, я не знаю чего... Зачем ему было это надо – я не знаю, если я ему всё это привезла! Володя же – он же делал наркотики не потому, что он от них кайфовал…. Это было абсолютно, совершенно другое: это просто была нормальная м-м-м... ЛЧ: еобходимость? ОЯ: еобходимость! Без этого он просто не мог жить. Это не то, что нынешние наркоманы, которые, там… ширнулся – и балдеют сидят. Этого не было, ничего... огда мы с ним познакомились, он принимал наркотики только после тяжёлой работы – после спектакля, после какой-то такой утомительной нагрузки, если там было, например, несколько концертов. о есть, когда вот он не мог выйти из состояния такого, да? Или он чувствовал, что у него начинается запой – он мог, значит, уколоться. Это было достаточно редко… о потом, естественно, доза стала увеличиваться и... просто появилась нормальная наркотическая зависимость, которую, любой человек не может регулировать. огда у него не было наркотика – у него была абсолютная... такой... депрессия психологическая... него была даже больше, может быть, психологическая зависимость, чем такая физиологическая...о есть, у него начиналась депрессия, он становился никакой. ог сесть вот так вот и тупо там сидеть пять часов, уставившись в одну точку, в телевизор, и вообще там… ри этом ему ничего не хотелось. отом он делал себе укол – он становится нормальным человеком: он мог работать, он мог писать, он мог общаться, он мог говорить. о есть, становился нормальным адекватным человеком. А потом уже началось это... огда он понимал, что уже он вообще без этого не может…н попал в зависимость от людей, от которых он не хотел зависеть. Вот. Его это очень угнетало, ему совсем не в кайф было…. ЛЧ: у, а в Бухаре… ОЯ: Да. н пришёл с рынка. ожет быть, он ещё что-то там... или уколол себя или что-то сделал. И ему стало плохо. ришёл оля едотов. ЛЧ: Вы его позвали? ОЯ: Да. И... Володя у нас на глазах отключился. ЛЧ: ак он лежал, стоял? ак? ОЯ: н лежал. н лежал и он – всё! него как бы зрачки такие, нос заострился, и остановка сердца. А оля в истерике бился. оля бился в истерике, просто началась истерика конкретно: ну что, умер Высоцкий! Вот. И... я говорю: «делай укол ему!» н говорит: Ему нужно колоть в артерию, и я, – говорит, – не могу попасть!» Я говорю: «ак это ты не можешь попасть!?» И, в общем, олю так – за грудки, вот так вот ему – по морде, оле. И оля с трясущимися руками… он немножко очнулся. оля ему сделал укол. НВ: В сердце? ОЯ: ет. н ему сделал укол в артерию. И мы стали делать искусственное дыхание. ЛЧ: е в сердце, как пишут? ОЯ: й! акое "в сердце"! и в какое сердце! А он ему сделал в артерию укол – вот сюда, в подключичную, вот туда… Я ему дышала, а оля ему массировал сердце. И Володя у нас задышал. ЛЧ: И сколько долго это длилось? ОЯ: е знаю. Вот так – минут пять, наверно, всё это длилось, да…. Вот это было всё минут пять. Абсолютно. Это очень всё быстро было. И Володя задышал, и... что меня потрясло – что он тут же встал! Вот встал, и – абсолютно нормальный! Я говорю: «ы только что был мёртвый!» н говорит: «Да!? Вот, мне интересно... меня было такое ощущение, что я, – говорит, – вот вас всех вижу, – говорит, – сверху: я лежу и вижу это всё... н говорит: «Я видел, как ты ударила олю, я видел всё!» ЛЧ: ичего себе!!! ОЯ: н говорит: «Я видел всё... я видел себя!» о есть, вот он это видел всё как вот сверху… Я не знаю, Володя тоже... у него была такая черта: он мог немножко так нафантазировать чего-то такого. о, во всяком случае, он это всё это прекрасно видел. отом пришли ребята и говорят: «у что, сегодня, – говорят, – у нас сегодня три концерта, но ты, наверное, три не сможешь, ты, наверное, два отработаешь?» ЛЧ: Зная уже об этом, что случилось? ОЯ: ут я говорю: «ебята, я говорю, значит так… Володе – «ы молчи!» Я говорю, мы покупаем билет и летим в оскву. И никакого концерта – ни одного, ни двух, ни трёх! Я говорю, человек был пять минут назад мёртвый! акие концерты!!!» А Володе тоже было очень их жалко, потому что он говорит: «у, ребята приехали заработать денег, мол, евка без денег, там, Янклович без денег. н всё считал, что он им всем обязан. ЛЧ: у они вошли, уже зная, что случилось, или как? ОЯ: у да, конечно, уже сказали им. Вот. …Я вот этого не помню, отработал ли?.. о-моему, он отработал один концерт после этого. ЛЧ: о есть, в этот же день? ОЯ: Я не могу точно сказать, я вот этого не помню – или мы улетели, или он отработал один концерт. о, по-моему, мы улетели. не так кажется.
_________________ Мы откроем нашим чадам правду - им не всё равно...
|