Владимир Высоцкий. Форум.
http://vysotsky.bestforums.org/

Воспоминания Оксаны Павловны Ярмольник
http://vysotsky.bestforums.org/viewtopic.php?f=10&t=58
Страница 25 из 61

Автор:  guliko [ 06 мар 2013, 11:16 ]
Заголовок сообщения:  Re: Воспоминания Оксаны Павловны Ярмольник

Вик. писал(а):
Второй кусок очень большой. Разобью его на несколько глав. Под ЦИФРАМИ.
Думаю, поймете.

МЫ- легкообучаемые...ПОЙМЁМ :wink: :good:

Автор:  Вик. [ 06 мар 2013, 11:16 ]
Заголовок сообщения:  Re: Воспоминания Оксаны Павловны Ярмольник

НАЧАЛО ВТОРОГО КУСКА:
1.
Никак не ожидал я, что удостоюсь высокой чести быть приглашённым Оксаной на личную встречу, которая состоялась в кабинете её мужа в киноцентре на улице Заморёнова. Я её видел впервые, да ещё так близко, и, конечно же, еле скрывал своё волнение: ведь она была последней фактической женой ВВ, и она была свидетелем его ухода! Но Оксана оказалась довольно компанейским человеком и идеальным собеседником, в силу чего очень скоро я понял, что с ней можно говорить по-простому, не дрожа от страха. Тогда ей было всего-навсего 39 лет и выглядела она совсем девчонкой. Со мной вместе отправился мой новый приятель Николай Волынский на условиях, что он будет снимать нашу беседу на видео. Так оно и произошло.


Ярмольник Оксана Павловна

Лев Черняк: Я думаю…
Оксана Ярмольник: Лид, принеси какую-нибудь водички, если есть, а!?
ЛЧ: Я думаю, что Вы возле телефона будете сидеть, да?
ОЯ: Я-то – нет. Мне не надо у телефона, я могу сидеть где угодно, я могу здесь сидеть.
ЛЧ: Главное… самое главное, это… в кадре Вы были.
Николай Волынский: Чтоб в кадре всё было.
ОЯ: А, вы меня, оказывается, снимаете?
ЛЧ: Я Вам книжку принёс, я Вам отдам её, да?
ОЯ: А у меня вот есть такая книжка.
ЛЧ: Есть, да?
ОЯ: Угу...
ЛЧ: А это – там типа рецензий на это всё дело, на Перевозчикова.
ОЯ: Это мне… Перевозчиков одаривал.
ЛЧ: А, он давал сам, да?
ОЯ: (нрзб) Угу... Хорошо. Спасибо. (удовлетворённо)
ЛЧ: Да не за что. Ну, можно спрашивать, да?
ОЯ: Да, конечно. А для чего это, вообще, всё делаете?
ЛЧ: Это мы делаем для исследований, потому что ... столько... такое обилие материалов, что нужны свидетельства очевидцев, постоянно что-то дёргающееся.
ОЯ: Угу... И где это всё это будет?
ЛЧ: А это пока не публикуется... Мы из этого материала только хотим выбрать ленинградскую тему, когда выясним...
ОЯ: Угу...
ЛЧ: ...только это. А так ничего, это всё закрыто будет.
ОЯ: Ну, я думаю, что там особо нечего рассказывать, потому что это такая, достаточно была, просто была такая частная. Вот поездки, они, ну не связанные ни с работой, ни с чем.
ЛЧ: Ну, давайте с этого начнём. А кто был инициатором вообще этой… этих поездок, первая поездка в Ленинград Ваша с ним?
ОЯ: М-м-м... Первая поездка?.. Первая поездка – мы поехали на машине. Мы ездили на машине... Не знаю, просто нам захотелось съездить в Ленинград и всё.
ЛЧ: Никаких дел у него не было там, ничего? Ночью ехали, днём?
ОЯ: Нет, днём. Мы рано утром выехали, и... была новая машина как-никак и как-то так, захотелось проехаться до Ленинграда.
ЛЧ: А когда это было, не помните? Месяц, год?
ОЯ: Ой, Вы знаете, это я не помню. Год – счас можно восстановить. Год это... наверно, 79-й год; я думаю, что это... июнь.
ЛЧ: Июнь? Это...
ОЯ: Или конец мая, или июнь.
ЛЧ: Это первая поездка Ваша была с ним, да?
ОЯ: Да-а...
ЛЧ: Это не после Минска было? Вот Минские гастроли, с театром?
ОЯ: Я думаю, что нет. В Минске гастроли были, по-моему, в 80-м. А-а-а! Да-да-да-да-да...
ЛЧ: В 79-м...
ОЯ: ...в 79-м го...
ЛЧ: ...в июне месяце были, да.
ОЯ: Не, не помню... может быть... Нет. Счас уже не помню, когда это было – до, или после... Не, ну вот мы ехали на машине и м-м-м... доехали за четыре часа до Ленинграда...
ЛЧ: За четыре? Так быстро ехали?
ОЯ: Угу.
ЛЧ: И, ну, приехали вы в Ленинград, дальше что?
ОЯ: Приехали в Ленинград и поехали э... к Володиным друзьям.
ЛЧ: А к кому?
ОЯ: Мы ездили к Кириллу Ласкари, у него останавливались.
ЛЧ: Это на Почтамтской, да?
ОЯ: М-м?
ЛЧ: На Почтамтской?
ОЯ: Да. И ездили на новую квартиру, и я... Я не помню точных ни адресов, естественно, ездили.
ЛЧ: Со старой квартиры… такая, да?
ОЯ: Мы ездили на новую квартиру, где жила его такая жена с маленьким ребёнком, и а... ездили уже в центр. Останавливались на старой квартире.
ЛЧ: Ага. А это не в тот раз, когда Высоцкий от Барышникова вещи привёз из Америки?
ОЯ: Не помню. Этого я не помню. Нет, по-моему, мы вещи никому никакие не передавали.
ЛЧ: Просто мне Кирилл Александрович рассказывал, что он привозил вещи там…
ОЯ: Может быть.
ЛЧ: ...для ребенка...
ОЯ: Мо... А, для ребёнка? Может...
ЛЧ: ...когда… когда он вырастет, (нрзб).
ОЯ: Да. Да-да-да-да-да.
ЛЧ: Было такое? Это в этот раз было?
ОЯ: Да, да-да-да-да-да.
ЛЧ: Ну вот, значит, вы там были 19...
ОЯ: Да! Мы купили ещё ребенку, подарили... Мы купили м... в магазине, м... в магазине «Берёзка», за валюту купили...
ЛЧ: Медведя олимпийского?
ОЯ: ...вот такого огромного олимпийского медведя, да.
ЛЧ: Вот это...
ОЯ: Да Вы вот всё знаете, что ж я Вам рассказываю!
ЛЧ: Нет, вы просто подтвердите лишний раз. А Кирилл не помнит ничего.
ОЯ: Вот, мы подарили этого медведя – отвезли его на новую квартиру, где был ребёнок с женой, этого медведя.
ЛЧ: На Гражданку, да?
ОЯ: Угу. Это какой-то новый район. Ну, наверно.
ЛЧ: Угу. По-моему, Вы немножко ошибаетесь: в этот приезд Высоцкий с Кириллом не виделись. Это было 19-го июня. Вы помните, как Высоцкий писал на цирковой программке посвящение ему?
ОЯ: Да, конечно. Он писал в поезде...
ЛЧ: Он в поезде?
ОЯ: Он писал… он в поезде писал!
ЛЧ: На цирковой программке?
ОЯ: А! Это второй раз когда мы ехали! Правильно! Он писал в поезде посвящение Кириллу, про айсорочку.
ЛЧ: Да-да-да-да-да.
ОЯ: Вот, это в поезде было написано.
ЛЧ: «Помнишь, Кира-норочка…»
ОЯ: Да. Да, да, да.
ЛЧ: А потом он переписал на программку его?
ОЯ: Скажи мне, сколько же мы раз ездили... ну, вообще, у него была программка просто под рукой с собой.
ЛЧ: Цирко… Это Кирилла программа была.
ОЯ: Кирилла? Значит он, наверно, переписал. Но придумывал он это в поезде. Потому что... Володе как раз очень нравилась фраза про айсорочку.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Вот, и очень нравилась эта рифма, и... он читал.
ЛЧ: А к чему он написал, что...
ОЯ: Слушайте, а сколько же раз мы ездили в Питер? Я ж сама ничего не помню.
ЛЧ: И вы все время на машине ездили?
ОЯ: Нет. На поезде. Значит, один раз мы ездили на машине, один раз мы ездили... Вот, наверно, второй раз когда мы ехали. Я думаю, мы два раза были в Питере. Второй раз м-м... я уезжала в Питер и Володя меня отвозил просто туда, я уезжала на полтора месяца а-а-а... на практику. Он меня устраивал (у меня тогда просто провалилось всё) в гостиницу, и улетал.
ЛЧ: В какую гостиницу?
ОЯ: В «Асторию».
ЛЧ: Угу. А практика какая у Вас была? Значит, можно дату установить, если практика?
ОЯ: Слушайте... я уже… я не помню. Практика… институтская практика после... Ну, летом это было. Володя оттуда на следующий день улетел в Италию.
ЛЧ: А-а-а!
ОЯ: Он улетел из П… – я его проводила в «Пулково», он улетел в Италию. Вот это тогда и была.
ЛЧ: Он из «Пулково» в Италию улетал?
ОЯ: Нет, он улетал в Москву, и улетал сразу в Италию, на следующий день.
ЛЧ: Угу. А как они с Ирой в Институт красоты ходили, Вы помните? С женой Ласкари.
ОЯ: У-у. Это я не помню.
ЛЧ: Вы оставались в квартире, они уходили, да?
ОЯ: Да, они куда-то уходили. Но я этого не помню. Знаете, как-то так, всё-таки, не каждая секунда запоминается.
ЛЧ: Ну понятное дело, конечно.
ОЯ: Естественно. (нрзб) это было-то 20 лет назад.
ЛЧ: А ещё у кого вы были?
ОЯ: По-моему, больше ни у кого. Мне кажется, что мы больше ни у кого не были кроме Ласкари.
ЛЧ: Что, приехали и уехали, как-то (нрзб)?
ОЯ: Нет, ну как! Мы и обедали, мы гуляли, как что – где были.
ЛЧ: Ага. А какие-то общественные места, скажем, посещали там?
ОЯ: Нет.
ЛЧ: Ну, Эрмитаж, к примеру? Нет, ничё. Больше ни у кого не были, да, только там, да?
ОЯ: Нет. Мы гуляли по Ленинграду. Но у нас же... у нас же был роман, нам было чем заниматься кроме, наверно, там, как ходить в гости.
ЛЧ: А какие места он показывал? Может, любимые какие-то были у него?
ОЯ: Нет. Мы просто гуляли по набережной. (нрзб)
ЛЧ: По Дворцовой?
ОЯ: Да, по Дворцовой. Потом м-м-м... мы обедали в «Астории».
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Ну всё, тогда я провожала Володю. Это вот была очень такая краткосрочная поездка. Тогда мы тоже были один день. Вот. И тут тоже, он меня привёз – и вечером улетал. Утром мы приехали, Володя вечером улетел.
ЛЧ: Угу. Угу.
ОЯ: У нас один день всего был.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Вот. После чего меня потом... За мной следи… следили агенты КГБ. В Питере.
ЛЧ: Там, в Ленинграде? Каким образом, как это происходило?
ОЯ: А я жила там месяц почти. И за... за… за мной ходил какой-то молодой человек а-а-а... кавказской национальности, как счас говорят. И девчонки мне говорят: «Слушай, какой-то мужик всё время подходит и спрашивает а-а-а... про тебя – кто ты, где ты живёшь, что ты, с кем ты дружишь; слушай, какой-то, говорит, странный». И в один прекрасный момент я прихожу в гостиницу, а дежурная на этаже говорит: «Вас ждут вот там… (такая комнатка была маленькая), говорит, Вас там ждут». Все мои вещи свалены в такую корзину гостиничную. Чемоданы, все вещи. И сидит молодой человек вот этот вот, который представился, м-м-м... показал документы, что он, вроде того, сейчас не помню, старший лейтенант по званию, ГэБэ.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Вот. И конкретно м-м... предлагал сотрудничать с Комитетом Государственной Безопасности м-м... и запугивал меня тем, что, значит, вот я купила... У меня в наличии было валюты, без разрешения я её тратила в валютном баре и «совершала валютные операции».
ЛЧ: А где вот эта «Березка» находилась, в которой вы медведя покупали?
ОЯ: Напротив «Астории».
ЛЧ: Ага, ага...
ОЯ: Вот здесь вот...
ЛЧ: Ну понятно.
ОЯ: ...как-то сбоку там она была. Я не знаю, счас есть она, нет.
ЛЧ: «Березки» счас нет, конечно.
ОЯ: Ну, конечно. Они (нрзб).
ЛЧ: Значит, будем считать, что вы два... два раза там были всего, да?
ОЯ: Да, да. Скорее всего, да.
ЛЧ: А обратно он Вас не забирал вот когда Вы уезжали?
ОЯ: Нет.
ЛЧ: Значит, вы, когда на практику – это поездом вы ехали, да?
ОЯ: Угу.
ЛЧ: В июне. Ясно. Значит, больше они (нрзб) не встречались, не…
ОЯ: Нет. Нет. (нрзб)
ЛЧ: На «Ленфильме» дел никаких не было у него?
ОЯ: Нет.
ЛЧ: Концертов тоже не было?
ОЯ: (молчаливое отрицание)
ЛЧ: Угу. Интересно, Оксана, а вот хотя бы о Вас вот краткую справку: где Вы родились, в какой семье, как Вы в Москву попали?
ОЯ: Я вообще родилась в Москве. И не только я. Я москвичка, наверно, в двадцати поколениях. Я...
ЛЧ: Вот это про Вас, что Вы где-то, в какой-то области там, откуда-то приехали…
ОЯ: Кто?
ЛЧ: Где-то писалось об этом.
ОЯ: Я?! Из области?
ЛЧ: Да-да-да-да-да.
ОЯ: Из какой области?
ЛЧ: Я не помню... То ли... какой-то вот... из ближней. То ли из Орловской, то ли из какой-то ещё.
ОЯ: Где это Вы такое прочитали?
ЛЧ: Я вот не помню, вот решил выяснить...
ОЯ: Какая чушь... Абсолютная. У меня папа – эстрадный автор, актёр. У меня очень старая московская семья. Я родилась в Москве, и выросла. Дедушка у меня был импресарио Шаляпина. Второй дедушка у меня был директором школы-студии Айседоры Дункан, написал много книг об Е… о Есенине, о Дункан. Бабушка у меня была опереточная актриса, певица замечательная. Дядя у меня – очень известный художник Соколов-Скаля. Я, в основном, из такой артистической семьи московской. Прадедушка мой – лучший дамский был портной, кутюрье. У него была своя мастерская, ателье. И дом, в котором он жил, – в Камергерском переулке, рядом со МХАТом. Он обшивал, одевал всех мхатовских звёзд. И у него был дом в Париже, и... То есть, я не из какой не из области далеко...
ЛЧ: Ну вот видите, всё выяснилось.
ОЯ: ...папа у меня еврей, мама у меня русская, я наполовину еврейка.
ЛЧ: А как родителей Ваших звали?
ОЯ: Павел Василич Афанасьев-Севастьянов – это мой папа был, а мама – Надежда Костант... ой, Яковлевна, Надежда Константиновна... Да, Надежда Константиновна. Надежда Константиновна Трифонова. Мама у меня очень рано умерла, папа у меня в 80-м году погиб. Вот.
ЛЧ: А как с Высоцким Вы познакомились? Когда это было? Каким образом?
ОЯ: Познакомилась в театре, по-моему, тут всё написано.
ЛЧ: Здесь нет, тут ничего не написано.
ОЯ: Ну, где-то там. Я уже всё рассказывала.
ЛЧ: Нет, тут не написано.
ОЯ: В 78-м году. Или в 77-м. В конце 77-го, по-моему.
ЛЧ: В конце 77... Это после Парижа, выходит?
ОЯ: Ну да.
ЛЧ: Они уже…
ОЯ: Да, они уже приехали из Парижа.
ЛЧ: В середине декабря приехали...
ОЯ: Да. Да-да-да.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Или в 78-м...
ЛЧ: Угу. А в каком году вот Вы поступ...
ОЯ: ...не помню.
ЛЧ: Не помните, да? Хотя бы время года какое было?
ОЯ: Наверное, я на первом курсе я училась в институте. Это какой же год был? В 7… в 77-м я школу закончила и уже училась в институте. Значит, это 78-й, наверно.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Почему же мне тогда было 17 лет?.. нет, наверно мне 18 исполнилось... Наверно, это был 78-й год.
ЛЧ: День рождения у Вас 29-го января, да?
ОЯ: Да... Наверно, это был 78-й год.
ЛЧ: То есть, начало года или конец?
ОЯ: Это осенью было.
ЛЧ: 78-й, осень. Да?
ОЯ: Да, это в октябре, по-моему. Или в сентябре? В сентябре! Кажется, в сентябре.
ЛЧ: В сентябре Вы не могли познакомиться: он был на гастролях.
ОЯ: Я счас точно не помню. Это, наверно... Это была точно осень...
ЛЧ: В середине октября он вернулся только.
ОЯ: Счас я точно скажу. Был октябрь... Нет, он потом... Мы познакомились и он уехал на следующий день, или через два дня, он уехал в Париж.
ЛЧ: А, ясно! Это конец октября, значит.
ОЯ: Вот. И потом он приехал. Это… это не конец, это начало октября: я просто помню, в чём я одета была.
ЛЧ: Но в начале он не… он был в Грозном.
ОЯ: Значит, это было после Грозного. Я просто помню, что какая была погода, была на спектакле «Антимиры». Я была в юбке и в кофте. В конце, извините, октября, в юбке и в кофте как-то не ходят.
ЛЧ: Угу. А кто Вас познакомил, как это произошло?
ОЯ: Нас никто не познакомил, мы сами познакомились. Познакомились а-а-а... в администраторской.
ЛЧ: У Валерия Павловича?
ОЯ: Нет. У Яков Михалыча.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: Я билеты заказывала, а Володя сидел разговаривал. Вот и всё...
ЛЧ: А где Вы учились и сколько лет Вы учились? Какие годы учёбы?
ОЯ: Я училась в текстильном институте с 77-го по 83-й год.
ЛЧ: То есть, всё это время...
ОЯ: В 83-м году я закончила институт. Ну, у меня был год академический, после того... Когда умер Володя, я ушла в академический отпуск.
ЛЧ: А в период знакомства с ним Вы где жили, по какому адресу?
ОЯ: Я жила сначала на Пушечной улице, напротив ресторана, тогда он назывался «Берлин», напротив Дома учителей.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Потом я жила в Лианозово недолго.
ЛЧ: Это всё в период знакомства?
ОЯ: Да-а. А потом я жила на улице Яблочкова.
ЛЧ: А Яблочкова – это возле «Динамо» которая?
ОЯ: Нет. Это Яблочкова – это возле улицы Руставели, на… Дмитровское шоссе.
ЛЧ: В Останкино?
ОЯ: Да-да-да-да-да-да.
ЛЧ: А дом какой там, не помните?
ОЯ: Дом 18.
ЛЧ: Ну, а Высоцкий там бывал же, в этой квартире?
ОЯ: Да-а.
ЛЧ: Угу. А как он вот относился к Вашей учёбе? Может, помогал чем как-то? Какие-то трудности, может, были?
ОЯ: Нет, у меня трудностей не было. К учёбе он относился положительно, соответственно. Ну-у... В учёбе он не принимал никакого участия, в моих...
ЛЧ: Но он знал, интересовался как-то же, всё-таки?
ОЯ: Конечно, конечно. Он вообще всем интересовался, что было связано со мной. Вот.
ЛЧ: А с какого месяца Вы жили, – год, месяц, – вот на Яблочкова?
ОЯ: Не помню. У нас...
ЛЧ: С 79-го примерно?
ОЯ: Ну, наверное. С семьдесят... Наверно, даже... Нет, наверно, в 79-м, вот летом я переехала. В 79-м, летом. Да!
ЛЧ: Как раз во времена вот этих поездок в Ленинград, это да?
ОЯ: Угу-у. Да-да-да, да.
ЛЧ: А Вы вообще, до знакомства, были в… на Таганке, спектакли смотрели?
ОЯ: Конечно. Естественно. И не раз. В других театрах тоже бывала.
ЛЧ: В каких «других»?
ОЯ: (смеётся) Во всех! Вы так смешно спрашиваете: «А Вы были…
ЛЧ: А! Я думал…
ОЯ: ...до знакомства на Таганке?» Вообще я, как бы, да, была-а!..
ЛЧ: Было такое, что «Таганка» была на ремонте, они брали другое здание, мне так показалось...
ОЯ: Я много лет ходила уже на Таганку, я с детства... Первый меня, действительно, кто привел на Таганку, это Веня Смехов.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: И я с ним очень дружила. Он лечил зубы у моей тёти, и с ней дружил.
ЛЧ: У него мать была же зубным врачом, да?
ОЯ: У кого?
ЛЧ: У Смехова.
ОЯ: Насчет этого не знаю: он лечил у моей тётки зубы. Всегда. Бабки. Пока она была жива. Ну вот... И, естественно, на Таганку было очень трудно попасть, и Вениамин Борисч… Борисович меня туда часто приводил. Я смотрела в основном все спектакли. Вот.
ЛЧ: А в «Поисках жанра» видели?
ОЯ: Да.
ЛЧ: А на выездных не были? «Серп и Молот», например.
ОЯ: Ой! Я была! Но я счас уже этого ничего не помню. Конечно, была! И на выездных была и... там... Например, очень смешная история с «Гамлетом», вот недавно, (нрзб)... была программа про Володю по телевидению, и была очень забавная история... м-м... В этот период бы… была Марина в Москве и мы с Володей какое-то время не виделись. И я пришла в театр, привела подружку на спектакль «Гамлет». И мы сидели с ней в проходе, сзади, на подставных стульях. Народу было как всегда тьма и мы сидели, значит, на этих стульях. Идёт спектакль. И вдруг – посреди действия меня кто-то сзади дёргает за юбку. Я, значит, возмущенно думаю: что такое, думаю, может, кому-то я мешаю, или как-то? Я так оборачиваюсь – и вижу, что в проходе, в зале, во время спектакля, – идёт как бы просто не Володина сцена, идёт действие, в разгаре, – стоит Володя, вот так вот в зале. Ну, естественно – в костюме Гамлета, дёргает (смеётся) меня за юбку и говорит (смеётся): «Иди сюда!» Же он не знал, что я приду в театр. Вот. Он меня увидел со сцены, и потом, в какой-то момент, значит, он, когда он был свободен, он спустился в зал. Ошарашенные люди просто аж ошалели: ну сидят зрители… потому что, начинаются какие-то разговоры, поворачиваются – здесь стоит, значит, Гамлет, дёргает какую-то бабу, и требует, чтобы она пошла куда-то с ним! (смеётся). Было очень смешно на самом деле.
ЛЧ: Да...
ОЯ: Просто там все обалдели. И билетеры стояли с такими глазами... Во-от...
ЛЧ: А кого из соседей по Малой Грузинской Вы знали?
ОЯ: Ну, Валеру Нисанова...
ЛЧ: Ну, это само собой.
ОЯ: …естественно, мы с ним дружили, и часто общались, и... Маришу, его жену, и девочек, и... Никиту Михалкова, и Сашу Митту – они, правда, жили в другом подъезде.
ЛЧ: Они ж в это время...
ОЯ: Вот...
ЛЧ: ...не контачили с ним?
ОЯ: Нет! Почему? Они нет – они, конечно, так не общались. Но так – относились нормально друг к другу.
ЛЧ: Но Вы знали, что они поругались на съёмках, да?
ОЯ: Ну, да, конечно. Но всё равно они как бы... это не было... Они... они здоровались, тем не менее.
ЛЧ: А Евсея Борисовича?
ОЯ: Во-от... Да-а. Потом...
ЛЧ: Эдда Михайловна?
ОЯ: Ещё была такая соседка, которую звали... Как же её звали-то? Как же её звали?
ЛЧ: А где она жила?
ОЯ: Она жила на втором этаже. Счас я вспомню, как её звали. Но она такая тётка, просто она мне запомнилась. Она всегда сидела... У неё не было телефона и она всегда сидела внизу в доме, она и так… и счас там же живёт. И она всё время разговаривала по телефону. Всегда. То есть в любое время можно было прийти – утром, вечером, ночью и днём – она всё время сидела с телефоном и всё время трепалась.
ЛЧ: На вахте что ли?
ОЯ: Да! На вахте разговаривала, потому что у неё не было дома телефона.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: Как же её звали-то, господи? Я её недавно встретила, ещё так удивилась, что она живет там же...
ЛЧ: А Каневского знали Вы?
ОЯ: Её зовут Вера, эту соседку.
ЛЧ: Вера, да?
ОЯ: Да. Со второго этажа. Каневского?
ЛЧ: Михаила Григорича.
ОЯ: Нет.
ЛЧ: Старый такой, дедушка.
ОЯ: Нет.
ЛЧ: Потом в тюрьму посадили его...
ОЯ: Нет.
ЛЧ: …он, Высоцкому собственно, квартиру эту сделал!
ОЯ: Нет, я не знала его.
ЛЧ: Он жил в четвёртом подъезде.
ОЯ: Нет. При мне Володя с ним никогда не общался и я его не видела.
ЛЧ: А Леонида Бажанова знали Вы? Тоже в этом подъезде где-то он жил.
ОЯ: Нет, не помню. По-моему, нет.
ЛЧ: А не в Вашу бытность драка произошла с этим Бажановым, когда он попросил Высоцкого спуститься, за деньги спеть? А он ему там драку учинил в квартире1.
ОЯ: Нет.
ЛЧ: Не при Вас это было?
ОЯ: Нет, это не при мне было.
ЛЧ: А Майкл Миш не при Вас приезжал?
ОЯ: При мне.
ЛЧ: Значит, это было в 79-м, всё-таки? А не в 78-м, как Перевозчиков пишет?
ОЯ: Ну, а почему это может быть? Майкл приезжал?
ЛЧ: Да.
ОЯ: Это было в 79-м году, а не в 78-м.
ЛЧ: Летом?
ОЯ: Летом. В 7… Точно в 79-м!
ЛЧ: Точно. А в какой хоть период? Во время минских гастролей, или позже, или в августе это было?
ОЯ: Ой-и... (напряжённо вздыхает) Знаете, как трудно это счас вспомнить?!
ЛЧ: Ну, вот я могу так Вам сказать. Есть... Был период, когда он из Сочи прилетел, когда ограбили, помните?
ОЯ: Да, конечно.
ЛЧ: Вот к какому из них можно привязать эти события?
ОЯ: У меня... У меня вот эти вот все лета – и первое, и второе, – они у меня все настолько перепутались! Счас. Это точно было в-в... во второй приезд. Ой, во второе лето. Значит, это был 79-й год.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: И... счас я скажу...
ЛЧ: Ну, получается – первое...
ОЯ: Это...
ЛЧ: ...потому что Вы говорите, в октябре 78-го познакомились, значит – первое лето.
ОЯ: Значит, это было... Нет, это был, значит, 79... 79-й год, значит – второе лето.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Почему!? А, ну правильно, 79-й, да…
ЛЧ: Там было – в октябре вы познакомились! Не могло быть первого!
ОЯ: ... это второй год, 80-й. Второй.
ЛЧ: Ну, это ладно, это можно восстановить. А хотя бы – где он жил, что он делал там?
ОЯ: Он жил у Володи.
ЛЧ: Прямо в квартире?
ОЯ: Да.
ЛЧ: А Кипа мне рассказывал, что он куда-то отправил его.
ОЯ: Может, он его потом отправил, но несколько дней он жил у нас. Потому что...
ЛЧ: Первые несколько дней, да?
ОЯ: Да, потому что там была смешная история и... как бы, он приехал очень поздно ночью...
ЛЧ: Ага.
ОЯ: ...они его встретили. А я спала... в спальне.
ЛЧ: То есть, Высоцкий ездил его встречать в аэропорт, да?
ОЯ: Да. Они его встречали. И, по-моему, они… я не помню, с кем они ездили, может быть, с Янкловичем. Может быть. Хотя я не уверена. В общем, они его встречали, и положили его в кабинете. Утром Володя куда-то уехал, я ещё спала. Я, естественно, я не знала, что там этот Майкл...
ЛЧ: Угу.
ОЯ: И, в общем, мы с ним столкнулись... в ванне. Оба голые. И так очень удивились (смеётся), глядя друг другу в глаза: что такое – здрасьте! Вот. И там смешно (нрзб). Почему было смешно, потому что Володя предполагал, он говорит: «Так! Ксюха, говорит, спит, она не знает, что этот, говорит, там козёл. Значит, тот не знает – мы ему не сказали, что его... должны были предупредить, говорит, чтоб не испугались: точно, говорит, столкнутся!» Ну так и произошло (смеётся). Вот.
ЛЧ: А кто-то, вообще, в доме таким образом жил вот какое-то время, скажем. Ну, не ночь, там, а постоянно?
ОЯ: Нет! Нет, постоянно никто не жил.
ЛЧ: А Бортник? Нет? Не бывало так, чтоб он подолгу жил?
ОЯ: Бортник жил у себя дома. Так же, как и Янклович. Иногда могли остаться ночевать, но очень редко.
ЛЧ: Угу. Угу. А...
ОЯ: И как правило, ночевали... это... во время, как бы, Володиных запоев. Потому что когда Володя был... Первый... первый год вот нашего с Володей романа он вообще ни разу не пил. Вот. Поэтому первый год был совершенно... на 180 градусов он отличался от второго года. Второй год – это были сплошные запои...
ЛЧ: Вы имеете в виду начало 80-го – второй год?
ОЯ: Да. Да-а. Вот как началось всё зимой, в начале 80-го, так всё вот... всё это так и закончилось.
ЛЧ: Понимаете, вот тут один человек, который организовывал концерты в Минске в июне месяце в 79-м, он...
ОЯ: Я была с Володей.
ЛЧ: Вы в Минске были с ним?
ОЯ: Да.
ЛЧ: Интересно. Вы поехали туда в начале гастролей, с труппой или как?
ОЯ: Нет. Я поех... Мы поехали... Володя приехал в Москву, и потом поехал опять в Минск играть спектакль. И... я его просто пошла провожать. И просто села с ним в поезд и уехала. Хотя я не собиралась этого делать.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: И мы там м-м-м... переночевали, на следующий день приехали. Был ещё у Володи концерт, я была на концерте в Минске...
ЛЧ: Ага.
ОЯ: ...и бы… была на спектакле в Минске. Вот.
ЛЧ: На каком спектакле Вы были там?
ОЯ: Я не помню. Наверно, на «Гамлете». Что они возили?
ЛЧ: «Гамлет» был там.
ОЯ: По-моему, на «Гамлете».
ЛЧ: Там ещё было много спектаклей без его участия.
ОЯ: Нет, по-моему, на «Гамлете». Нет, естественно, я была с м… с Володей, потому что мы приехали вместе, там что мне одной делать?.
ЛЧ: А вот…
ОЯ: И как раз жена э… м-м... Любимова была беременная в это время. Это был, значит, 79-й год.
ЛЧ: 79-й год – гастроли.
ОЯ: Угу.
ЛЧ: А почему он так метался: из Минска в Москву постоянно, какие дела там были в Москве?
ОЯ: Ну как – «дела»? Навер... наркотики, наверное, я так думаю. Это было связано с этим. Может быть, с меньшей степенью. Потом... ну, не знаю... трудно сказать.
ЛЧ: А Вы помните историю в Минске с подделкой билетов? Там нагоняй всем устроили эти организаторам? В тюрьму посадили, Вы помните?
ОЯ: Может быть. Да, что-то такое было. А там ещё и в тюрьму посадили, да?
ЛЧ: Да, да, отсидел человек, да!
ОЯ: Да, да-да-да, какая-то была история. Вот это больше Вы помните, мне сейчас вот напоминаете. Там вообще много было историй. Там... я помню, что был с… когда был спектакль, играли в каком-то Доме культуры, по-моему...
ЛЧ: Угу.
ОЯ: ...если я не ошибаюсь. Не в театре, по-моему, были гастроли.
ЛЧ: Ну, выездной был спектакль, скажем так?
ОЯ: Не знаю, выездной или нет… И как раз шёл Любимов со своей беременной Катей, и Катю не пускали в театр.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: И там была почти драка с этими... Просто такой был жуткий скандал! Вот это я помню хорошо, потому что вот я была свидетелем этого. Вот. А-а-а... Что ещё было в Минске? В Минск очень смешно мы ехали с Володей, была замечательная история в поезде, просто потрясающая! Мы вот садились в поезд, и эти тётки, проводницы, говорят: «Вот что-то Ваше лицо мне знакомо, говорит, Вы, случайно, не актёр?» А я говорю: «Нет, он не актёр». «А кто?» Я говорю: «А он, говорю, (смеётся) зубной техник». Мы сидим (смеётся), и вдруг, там, проходит какое-то время, эти бабы прилетели, одна приходит, говорит: «Слушайте, говорит, у меня, говорит, к Вам такой, интимный, говорит, я, говорит, понимаю, мне, говорит, не очень удобно, но вот всё-таки... посмотрите, у меня, говорит, вот здесь вот, у меня, говорит, мост сломался (все смеются). Начала открывать пасть, ему показывать рот, и говорит: «А вы не могли...» А Володя смотрит, говорит: «Да-да-да-да-да-да...» В общем, мы эту ситуацию разыгрывали. Я умирала со смеху, это было так смешно! Потом Володя мне говорит: «Ой, хорошо что ты не сказала, что я, говорит, врач-гинеколог!» (смеются). Вот. И мы веселились всю дорогу. Ну, мы хохотали так, у нас было прекрасное настроение, Володя, вообще, был в ударе, рассказывал анекдоты, я рассказывала ему, потом мы начали петь песни в купе вдвоём...
ЛЧ: Петь песни?
ОЯ: Да. Мы пели песни...
ЛЧ: На два голоса?
ОЯ: Да, мы пели: «Мы конница-будённица и трам-трам-трам». Мы пели своеобразные песни, в общем, мы веселились, как могли. Потом Володя долго показывал мне даунов. Вот. Как они едят, как они пьют, как они слушают, как они говорят. Я просто визжала! Потом, значит, мы решили, что: что о нас подумают в поезде, потому что это был так… это был такой хохот и такой визг! Ну, то есть мы так вот хохотали почти всю ночь, до утра. Было очень весело. Особенно, значит, апофеоз с этими зубными пломбами, мостами…
ЛЧ: Купе? СВ?
ОЯ: Да. В куп… Нет, мы, наверно, в СВ ехали.
ЛЧ: В СВ с ним?
ОЯ: Мы вдвоём были, конечно. Конечно...
ЛЧ: Значит, в Минске вы что, одни сутки пробыли всего?
ОЯ: Угу.
ЛЧ: И больше Вас туда... не возил он в Минск?
ОЯ: Нет, я потом приехала из Минска и сразу как-то утром в институт поехала на занятия. Это я помню.
ЛЧ: Вроде лето, июнь месяц…
ОЯ: Может, экзамены какие-то были, не знаю! В общем, я, вообще, поехала в институт... и что… а может, практика у меня какая-нибудь была... Не знаю.
ЛЧ: А в институте он бывал у Вас когда-нибудь?
ОЯ: Да, он меня встречал всё время.
ЛЧ: В смысле, а внутри?
ОЯ: Внутри – нет.
ЛЧ: А где он находился?
ОЯ: Может быть, он и бывал внутри, может, заходил. Думаю, нет, но, как правило, он меня ждал в машине у института.
ЛЧ: А это где?
ОЯ: Это на Шаболовке. На Донской.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: Это был старый корпус такой наш. У нас там факультет прикладного искусства...
ЛЧ: Между Ленинским и Шаболовской улицей?
ОЯ: Да-а, да-а. Вот. Но у нас там очень многие бывали. У нас такой был факультет – московских красавиц, – факультет прикладного искусства. И считалось, что там учатся самые красивые девушки Москвы. И выходишь – у нас такие машины стояли, все иномарки. Все, значит, выжидали. В общем, у нас очень многие девчонки – так, общались плотно со всякими людьми интересными.
ЛЧ: Но как-то всё-таки, это Высоцкий был, самый популярный человек в Союзе, и Вам как-то об этом говорилось там, со стороны?
ОЯ: Вы знаете, я его абсолютно так как бы... с одной стороны – да, это воспринималось как ну, «самый популярный человек» – но когда ты живешь с человеком, да? то ты его воспринимаешь прежде всего как человека, а не как... ты живёшь не с популярной личностью, а ты живёшь с конкретно... с Володей.
ЛЧ: Я имею в виду, реакция окружающих?
ОЯ: Реакция окружающих меня волновала очень мало. Потому что, во-первых... а-а... я никогда этого не афишировала, скажем так. Те, кто знали – те знали. Естественно, вокруг этого были и слухи, и сплетни, и... Но я на эту тему никогда ни с кем не разговаривала и не делилась. Да, у меня были подружки, которые общались с Володей. И которые бывали у нас, и которых он очень любил, и уважал, и, в общем – нормальные хорошие девочки, которые никогда себе не позволяли нигде лишнего слова сказать, и никогда не позволяли себе открыть рот, скажем так.
ЛЧ: Ну а на репутации Вашей это не отражалось никак?
ОЯ: На репутации? Но только то, что вот за мной КГБ следило постоянно. И в Москве они от меня не… не отставали...
ЛЧ: Вот как?
ОЯ: ...и-и... и соседей они всех моих, там, вечно пытали. Да, они просто конкретно хотели, чтобы я была осведомителем. И занимались шантажом, и пугали меня тем, что я буду невыездная, что... У меня ещё папа сидел десять лет, в 50… в 53-м году. В 47-м его посадили, в 53-м… 10 лет.
ЛЧ: Это всё по сталинским делам?
ОЯ: Да, это было связано с репрессиями. Вот. Как бы припоминалось всё вообще вместе взятое. Ну, естественно, общение с Володей, с иностранцами и так далее. Вот.
ЛЧ: Владимир Семёнович знал Вашего отца?
ОЯ: Нет.
ЛЧ: Так они не виделись?
ОЯ: Нет. Но Володя знал моего двоюродного брата, с которым... он даже бывал в нашей квартире на Пушечной. Но это было вот ещё в те времена, когда я маленькая была – это было в период Володиной, наверное, работы в Пушкинском театре. То есть, они там общались когда-то давно.
ЛЧ: Ничего себе!
ОЯ: Да-а.
ЛЧ: Значит, в Пушкинском он работал с 60-го года по 62-й...
ОЯ: Ну вот где-то в это время. Но я маленькая совсем была.
ЛЧ: А как Вашего брата двоюродного фамилия была?
ОЯ: Вы знаете, он такой был Дима Шадров1, и... Но он умер в этом году и... Но это очень давно было.
ЛЧ: Так он кем был в Пушкинском?
ОЯ: Он в Пушкинском не был никем, но он был таким тусовщиком, у которого м-м... собиралась вся такая...
ЛЧ: Что-то знакомое.
ОЯ: ...тусовочно-стиляжная Москва. Вот. Ну-у... он был вообще художник, он закончил театрально-художественный... училище театрально-художественное и был бутафором. Может быть, он им даже работал в одно время. Я не знаю, я этим никогда не интересовалась. Но потом он занимался тем, что он реставрировал иконы и... и как-то продавал их. В общем, он занимался такой деятельностью. Но у него всегда вечером были компании большие, и у него были друзья, абсолютно такая богема... богема пьющая московская.
ЛЧ: Так получается, Вы ещё с тех лет даже знакомы, выходит так?
ОЯ: Ну, в общем, получается, что да. Да-а.
ЛЧ: Надо же!
ОЯ: То есть, во всяком случае, он, когда я ей сказала, что я... Я говорю: «Володь, я говорю, ты, говорю, наверное, бывал в моей квартире...» И когда я ему сказала, что вот на Пушечной – он говорит: «Да, конечно, говорит, там было столько выпито!»
ЛЧ: Какой номер дома был на Пушечной?
ОЯ: 7/5.
ЛЧ: 7/5, угу.
ОЯ: Это... Счас там общество книголюбов, в этой квартире.
ЛЧ: Угу, угу.
ОЯ: А вообще когда-то это весь вот дом тоже был... принадлежал моему прадеду.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Там внизу вот даже это ателье – оно так и было ателье.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Угу.
ЛЧ: А кого ещё из ваших родственников он знал?
ОЯ: Он очень хорошо знал мою тётку. Он с ней очень даже дружил, он у неё зубы тоже лечил.
ЛЧ: А как её фамилия?
ОЯ: Чумакова. Вот. Ну, у неё вот многие из театра…
ЛЧ: А звали как её?
ОЯ: Бела Валентиновна.
ЛЧ: Бела Валентиновна?
ОЯ: Да. Вот.
ЛЧ: А в какой клинике она работала?
ОЯ: Она работала во Второй поликлинике Министерства здравоохранения на улице Рылеева.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: Вот.
ЛЧ: А Вы в семье были одни? Там братья, сёстры – не было у Вас никого?
ОЯ: Нет. Я одна была.
ЛЧ: Так, больше никого не знал из Ваших?
ОЯ: Из моей семьи, из близких – нет. Ну, естественно, я так особенно... С папой они были знакомы заочно, скажем так.
ЛЧ: Как понять «заочно»?
ОЯ: Ну, они никогда не виделись, но, так, вот, по телефону они, естественно, общались: «Здравствуйте... А можно Оксану?»
ЛЧ: А, понятно! Угу. А Вы из родственников Высоцкого кого знали? Ну, кроме матери, разумеется.
ОЯ: Отца, детей.
ЛЧ: А детей – ну как Вы, прямо общались с ними (нрзб)?
ОЯ: Прямо общалась с ними. Потому что дет… дет… дети очень часто приходили домой после очередных Володиных приездов из Франции...
ЛЧ: Угу.
ОЯ: ...или когда им что-то было надо. Вообще, мама как бы в тот мо... В тот период мама не очень одобряла общение... детей с отцом, поэтому Володя детей не любил и он э-э... просто конкретно говорил: «Я, говорит, не чувствую, что это мои дети, говорит. Ну, это такие – как бы, там, мои племянники. У меня, говорит, просто существует какая-то обязанность по отношению к ним. Я, говорит, знаешь что, вот как бы, я за них в ответе, но не более того». Вот. И всё общение – они никогда ни о чём не разговаривали. Они никогда не интерес... Дети приходили, вот так вот сидели, и, значит, высиживали время там какое-то, получали подарки и те заказы, которые они делали папе. Вот. А Володино, значит, такое проявление отцос… отцовства выражалось – один раз он сказал: «Давайте я вас повезу покажу вам а-а... иллюминацию!», – это было 7-е ноября. Я посмотрела на Володю...
ЛЧ: 79-го года?
ОЯ: Да, это в 79-м году... говорит… Я посмотрела на Володю, думаю: «Сидят два взрослых уже... ну, дети-то уже, в принципе – им уже иллюминацию не очень интересно было смотреть. И мне было это так смешно, потому что Володя настолько не знал, вообще, как обращаться и о чём с ними разговаривать… вот, самое большее, на что его хватило – предложить показать им иллюминацию 7-го ноября.
ЛЧ: Ну, и показал?
ОЯ: Вот этого я не помню... Наверно!
ЛЧ: Да, забавно!
ОЯ: Нет. Дети... Никита был вообще очень такой... замкнутый. Он вообще слова не произносил ни-ког-да. Он всё сидел и молчал, вот так, потупив взгляд. А Аркаша – он такой более контактный, живой и... (нрзб).
ЛЧ: Ну, они только на приезды, как говорится, клевали?
ОЯ: Ну, в основном да, конечно. Так они и не приходили. Ну, потом они сами чувствовали, что они как бы...
ЛЧ: А что за мафиозная публика там крутилась, дома у него?
ОЯ: Мафиозная публика?
ЛЧ: Да. Мне один человек рассказывал. Долецкий, если вспомните, Станислав.
ОЯ: Что значит «мафиозная публика»?
ЛЧ: Ну вот, он пришёл в квартиру, он мне рассказывал, говорит, а там сидят люди. А Высоцкий говорит: «Это какая-то, говорит, натуральная мафия, пойдём в другую комнату». Вот так вот. В общем, Вы не в курсе, что это такое?
ОЯ: Володя мог пошутить.
ЛЧ: Странно.
ОЯ: Просто назвать кого-то мафией – скорей всего.
ЛЧ: А в первый год знакомства, 78-й, там оставалось несколько месяцев, в какие-то поездки Вы с ним не ездили? В 78-м.
ОЯ: Мы ездили в Дубну, по-моему.
ЛЧ: Дубна – это февраль 79-го.
ОЯ: Это февраль 79-го? Значит, это уже было в 79-м, правильно.
ЛЧ: Помните Нину Вусс – (нзрб) такая полная женщина.
ОЯ: Нет, не помню.
ЛЧ: Организатор концерта.
ОЯ: Не помню.
ЛЧ: Она мне рассказывала интересную вещь: когда вы ехали в Дубну, Вы Высоцкому сказали о пародии Хазанова. Такое было?
ОЯ: О чём?
ЛЧ: Помните, Хазанов такую очень неприятную пародию сочинил... Не Хазанов, а Хайт, – Хазанов прочитал её по телевизору?
ОЯ: И что?
ЛЧ: «Жена загнивает в Париже…» там (нрзб)
ОЯ: Да, что-то такое было... А, да-да-да.
ЛЧ: И вот она говорит, что Вы ему сообщили об этом в машине.
ОЯ: Наверно. Но я не помню. Я помню, что был такой жуткий снегопад ещё тогда. Счас, секунду, я сигарету возьму.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Слушайте, Вы уже всё помните лучше меня!
ЛЧ: Нет, так это к лу… лишнее под… лишнее подтверждение не помешает.
НВ: Слушай, по-моему, разговор нормальный! Я продолжаю снимать (нрзб), а аккумуляторы не сажаются (нрзб)…
ЛЧ: А, ну, нормально.
НВ: Так я… подсветка нормальная будет.
ОЯ: Какие-то такие нюансы помните!
НВ: Мы их не помним, мы их знаем. (нрзб)
ЛЧ: Оксана, Вы понимаете, это всё известно, там же Эри… Эрик Акимов с ним ездил, собственно, он биограф, так сказать, его. Даты все известны. А вот интересна реакция его на это! Вот Вы сказали, – вот дальше что было?
ОЯ: Да ничего! Я даже не помню и... Ну как? Как-то обычные разговоры. Какие реакции? Наверное, я думаю, что неп… неприятная, наверное, была реакция.
ЛЧ: Ну, просто (нрзб)…
ОЯ: Я думаю, что вот про «жену», которая «загнивает в Париже» – вот это мне не понравилось, наверное.
ЛЧ: Но там вообще такая... похабная пародия, просто не знаю…
ОЯ: Угу.
ЛЧ: А потом мне Хазанов сам говорил, что Высоцкий позвонил и сильно ругался. О чём...
ОЯ: Наверно, наверно...
ЛЧ: Не при Вас это было?
ОЯ: У-у.
ЛЧ: Спасибо! А кто… мне зажечь надо.
Сотрудница: Чем, да… (нрзб)
НВ: У нас есть, я просто…
ОЯ: Ой!..
НВ: Либо моя накрылась?
ЛЧ: (нрзб), зажигалку?
НВ: Потому что она у меня под камерой.
ОЯ: Сейчас принесут. Ладно, не надо. Да ладно, не надо.
ЛЧ: Не помните такого человека Шабтай Калманович, который в Нью-Йорк возил его на гастроли?
ОЯ: Нет. Шабтая Калмановича не помню.
ЛЧ: Ну, у него тогда репутация была в то время, что он кого-то продал, его в Израиле ищут, хотят не то расстрелять, не то…
ОЯ: Нет, не помню. Этого я не помню. Спасибо, (нрзб). Спасибо!
ЛЧ: А о гастрольной поездке с концертами в США Вы знали заранее?
ОЯ: Да.
ЛЧ: За сколько примерно Вы знали?
ОЯ: Ну… ну, наверно, месяца за два, чёрт его знает, вот так вот…
ЛЧ: Месяца за два, да? То есть, он задолго готовился?
ОЯ: Да.
ЛЧ: А каким образом он готовился? Гот… готовил списки песен или как?
ОЯ: Ну, он не готовился, он гото… спи… Ничего он не готовил, никакие песни. Это больше м-м... Просто как-то в связи с любым... с любой поездкой как бы строишь дальнейшие планы, планируешь свою жизнь. И это уже у тебя просто в плане, и поэтому, как бы это, естественно, всё время оговаривается. Но... Вот... Вы Бабека не застали, да, Серуша?
ЛЧ: Чуть-чуть, на неделю.
ОЯ: Но Вы с ним говорили вообще?
ЛЧ: Нет, не я, это Валерка говорил с ним.
ОЯ: Ну Валерка... вот это я Валерке-то дала!
ЛЧ: А, это Вы дали?
ОЯ: Конечно, конечно. И Бабека попросила рассказать, так что... Да, вот у него, конечно, замечательный... Вы бы знаете, ещё с кем поговорили, может быть, поговорили с Наташей, женой Бабека. Может быть, она…
ЛЧ: С Петровой?
ОЯ: Но она тоже теперь Серуш.
ЛЧ: Угу. А где она делась, она в Швейцарии, вроде, мне Кипа говорил?
ОЯ: Нет, она здесь.
ЛЧ: Здесь она?! О, прекрасно!
ОЯ: Она держит салон в «Национале». Косметический салон.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Вы можете узнать: я просто не знаю, я туда не хожу. Но Наташа...
ЛЧ: В «Национале», да?
ОЯ: В «Национале», у неё косметический французский салон.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: Вот.
ЛЧ: Давно мечтаем с ней поговорить. А мне Кипа сказал, она в Швейцарию уехала.
ОЯ: Ой, а... ну, может быть, она ездит туда-сюда, но... Я знаю, что салон у неё как бы существует. Ну, наверняка на неё можно выйти...
ЛЧ: Ну, это мы найдём!
ОЯ: ...она здесь бывает.
ЛЧ: Это мы найдём!
ОЯ: Конечно, конечно. Потому что очень жалко, потому что вот там, в этой поездке, вот Бабек рассказывал…
ЛЧ: Бабек с ним был даже? Ну, интересно! А Вы не провожали его в эту поездку?
ОЯ: Нет, я не провожала его в эту поездку, потому что я в это время вообще беременная была. Я аборт делала. Как раз потом приехал Володя. Чем нас, конечно, (нрзб) сложностей в жизни.
ЛЧ: Вот он вернулся из Америки... Это… Я счас скажу: он 26-го января приехал из Америки.
ОЯ: Да, перед моим днём рождения.
ЛЧ: Значит, у Вас 29-го день рождения. Вот этот промежуток – Вы не помните, что было в этом промежутке – между приездом и днём рождения?
ОЯ: У-у.
ЛЧ: А день рождения что, как отмечался?
ОЯ: Отмечался у меня дома.
ЛЧ: На Яблочкова, выходит?
ОЯ: Володи не было.
ЛЧ: На Яблочкова?
ОЯ: Да.
ЛЧ: Значит, Вы раньше туда переехали, выходит так?
ОЯ: Да-а.
ЛЧ: Раньше лета 79-го?
ОЯ: Может, это была вторая поездка в Америку?
ЛЧ: Вторая?! Нет, но день рожденья-то Ваш?
ОЯ: Так...
ЛЧ: Поездка была в январе, в 79-м, это точно совершенно!
ОЯ: В 7… Я на Яблочкова переехала... Я в 78-м на Яблочкова переехала.
ЛЧ: Значит, Вы жили в период знакомства с ним только на Яблочкова, выходит так?
ОЯ: Не-ет. Я с ним знакомилась – на Пушечной. Я очень быстро: мы... вот… Я познакомилась с ним – мы как раз переезжали месяца через два... Нет, мы познакомились я счас точно скажу когда. Это... был спектакль «Антимиры» (потому что я смотрела спектакль), утренний спектакль. Володя нас подвёз, меня и мою подружку, как... завёз меня домой. И... м-м...
ЛЧ: Куда домой?
ОЯ: На Пушечную.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: Значит, потом я переехала в Лианозово...
ЛЧ: А в Лианозово – куда там?
ОЯ: В Лианозово мы переехали на Череповецкую улицу...
ЛЧ: Вы там квартиру снимали или как?
ОЯ: Нет, мы получили квартиру: нас выселили.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: У нас книголюбы купили квартиру...
ЛЧ: Угу.
ОЯ: ...и расселили всех. У нас была большая квартира, и как бы... как коммунальная, но жили все родственники там мои...
ЛЧ: Ага.
ОЯ: …тёти, братья, там, дедушка, там, бабушка двоюродная. Вот. И все получили квартиры разные. Как разные семьи, естественно. Каждый жил своей семьёй. Мы переехали в Лианозово, и в Лианозово я жила 78-й год, когда вот был... зиму. Это был... самая… ну, я там я почти не жила, естественно.
ЛЧ: М-м-м...
ОЯ: Вот это вот была самая жуткая зима, когда вот были морозы-то колоссальные!
ЛЧ: Когда отопление отключили?
ОЯ: Да-а. Это 78-й год.
ЛЧ: Но отопление отключали в начале 79-го, зимой.
ОЯ: Так… Значит это... Значит, это вот был конец, правильно, 7... Подождите, я совсем запуталась. Я своё 18-летие отмечала... Где ж моё 18-летие было? Мне почему-то кажется, что на... на Череповецкой, в Лианозово.
ЛЧ: Имеется в виду 79-й год?
ОЯ: Это мне было уже тогда 19 лет.
ЛЧ: А, ага.
ОЯ: Значит что, я 19-летие там отмечала, что ли? А где же – 18 лет?..
ЛЧ: Но можно проще: а в Лианозово он бывал у Вас?
ОЯ: Ну, он дома не бывал. Он это…
ЛЧ: Только подвозил, да?
ОЯ: Подвозил, да.
ЛЧ: Это ж далеко!
ОЯ: Но я туда редко ездила, потому что я в основном жила у Володи вот эту зиму.
ЛЧ: Угу. А когда начали строить дачу его в Пахре? Как Вам думается?
ОЯ: Это, наверно, 78-й год – начали.
ЛЧ: Когда вы познакомились, уже она строилась?
ОЯ: Ну, ток самое начало было, покупали материалы строительные.
ЛЧ: Вы там были в период стройки?
ОЯ: В период стройки я... Когда построилась, вот когда уже отделка была. Да, мы ездили на дачу.
ЛЧ: Ну. это был какой – 79-й, видимо?
ОЯ: Наверно, 79-й, да.
ЛЧ: А что за вот какие-то мужики у него жили там на даче? Было такое?
ОЯ: Ну это, наверно, строит… строители, наверно… После Володиной смерти, да?..
ЛЧ: Нет-нет, прямо при жизни, в 78-м году!
ОЯ: ...жил збечки.
ЛЧ: Это после смерти появился Фетисов. А вот тогда – вот, есть человек, который концерт организовывал у нас в Зеленограде – ехали два человека в машине, которые кичились тем, что живут у него на даче! Не знаете такого, нет?
ОЯ: (молчаливое отрицание)
ЛЧ: Ну, а что он говорил о гастролях в Америке, когда прие… вернулся?
ОЯ: Что всё замечательно было. Ничего особенного не говорил.
ЛЧ: А о том, что несколько концертов сорвал там, не говорил?
ОЯ: Нет.
ЛЧ: А вот счас идёт спор, сколько всё-таки денег он там заработал?
ОЯ: Знаете, насчёт денег я не знаю. Как-то я... этих вопросов я не касалась, скоко он заработал, и чего…
ЛЧ: А что-то вот, скажем, из прозы, сценариев писал он при Вас?
ОЯ: Он писал... Он дописывал этих «Девочек» своих...
ЛЧ: М-м-м-м!
ОЯ: Вот.
ЛЧ: А когда это было? Интересно очень.
ОЯ: Ну они уже были как бы написаны. Но он их дописывал постоянно. Потом у него была... Потом он писал... м-м-м... Я думаю, что он уже просто переделывал. Вот. Они с Володарским писали как раз вот в этот период, когда мы с ним познакомились, они с Володарским писали, по-моему, «Венские каникулы».
ЛЧ: Значит, с Володарским они писали с 1-го по 6-е января 79-го года – вот ещё ориентир. Это точно совершенно.
ОЯ: Ну, вот в это время они писали. Но, когда я познакомилась с Володей, вот в этот период, это... Так, надо точно вспомнить, какой это был год всё-таки. 78-й, наверно всё-таки. Счас. Значит, я познакомилась... 78-й год, наверно, коне... значит, октябрь 78-й.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Наверно так. Он уже в это время работал с Володарским и... вот...
ЛЧ: Угу.
(переворот кассеты)
ОЯ: Это однозначно, что в это время что-то писали они.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: А может быть, они писали... какой-то сценарий.
ЛЧ: Не «Венские каникулы»?
ОЯ: «Венские каникулы» они писали, может быть, позже. Значит, они что-то ещё писали.
ЛЧ: Володарский клялся, что они написали это в один присест за шесть дней. И больше никакой работы не было (нрзб). Вот именно эти – в новогодние дни, в новогодние праздники.
ОЯ: Может быть. А до этого что они тогда могли писать?
ЛЧ: Да они вместе ничего не писали. Володарский сам писал. Просто у них были совместные киноработы: сценарий Володарского, Высоцкого песни там, либо он снимался, пробовался сниматься. А сов… совместного... По крайней мере он ничего не говорит, Володарский. Совместно ничего не писали.
ОЯ: Что-то они делали.
ЛЧ: А «Чёрную свечу» с Мончинским?
ОЯ: С Мончинским? Я с Мончинским познакомилась после Володиной смерти, по-моему.
ЛЧ: А-а-а! Ага. А Мончинский утверждает, что он приехал в Москву...
ОЯ: Может быть...
ЛЧ: ...тогда, когда он из Сочи прилетел ограбленный.
ОЯ: А может быть, он был тогда тоже…
ЛЧ: А, кстати, во время написания «Венских каникул» в доме была Марина постоянно.
ОЯ: Потому что они на даче жили. Марина приехала и жила на даче.
ЛЧ: У Володарского или же на той?
ОЯ: Я думаю, что уже в своём доме она жила.
ЛЧ: А Володарский утверждает, что Высоцкий так ни разу не переночевал в своём доме, там на даче.
ОЯ: Он там не ночевал.
ЛЧ: А почему он там построил дачу и не ночевал? Странно.
ОЯ: Построил дачу и не ночевал? Потому что он ночевал всё время со мной. А со мной ночевать на даче было невозможно, потому что там была Фарида, которая дружила с Мариной.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: И которая, естественно, потом рот открыла. Всё-таки какие-то меры предосторожности по отношению к Марине – соблюдались. Это было просто нетактично.
ЛЧ: Угу. А где Вы на концертах бывали у него? И… и часто ли?
ОЯ: Ну... Часто, конечно. Я так счас не помню, где я бывала. Ну, на каких… как у Володи были концерты: по каким-то клубам, по каким-то институтам.
ЛЧ: То есть, конкретно не помните где?
ОЯ: Нет, в Москве. Пот… Ну вот... Ну, естественно, я была, вот из выездных – мы ездили в Дубну. Потом – в Средней Азии, когда у него были концерты. Ну, и в Москве, в основном. А в Питер я не ездила на концерты с ним. В Минске.
ЛЧ: В Минске только на одном Вы были, да?
ОЯ: Угу. А первый концерт, на котором я была, на Володином, это был а... в… в МПС. Не МПС, а Метрострой!
ЛЧ: М-м-м-м! Это где Баранчиков был?
ОЯ: Да. Вот это вот мы вместе ездили. Это вот был первый вечер, когда я с Ян… с Янкловичем познакомилась. Вот это было когда?
ЛЧ: Это был октябрь 78-го.
ОЯ: Вот!
ЛЧ: Примерно так.
ОЯ: Вот, мы уже были знакомы с Володей. Это вот был первый концерт...
ЛЧ: Возле Курского вокзала, да?
ОЯ: Угу. Вот.
ЛЧ: Угу. Всё правильно. Всё получается, да. А в Подмосковье ещё где, кроме Дубны?
ОЯ: Ой, я не помню. Куда-то мы ездили. Но куда? Я помню, что весной были какие-то концерты, куда-то мы ездили за город.
ЛЧ: Раменское?
ОЯ: Наверно, в Раменское.
ЛЧ: С Янкловичем, да?
ОЯ: Да. Да.
ЛЧ: Когда вы в пробку попали?
ОЯ: Угу. Угу.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: Вот.
ЛЧ: А как получилось, что Вы без Высоцкого поехали в Среднюю Азию?
ОЯ: А очень просто получилось: они уехали на гастроли...
ЛЧ: Угу.
ОЯ: …а я оставалась дома у Володи на Грузинской. И... У меня практика была, наверное, в институте: я не могла, наверно, поехать.
ЛЧ: Это был...
ОЯ: Это было лето.
ЛЧ: Это был конец июля?
ОЯ: Да-а. У меня была практика. И... а... через несколько дней позвонил Янклович и сказал, что я должна немедленно приехать и... привезти Володе лекарства. Вот.
ЛЧ: Не Высоцкий сам позвонил?
ОЯ: Нет, позвонил... сначала позвонил Янклович.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: Вот. Потом позвонил Володя. Потом... звонил опять Янклович и сказал, что всё уже схвачено, чтобы я ехала в аэропорт, что там, значит, возьму билет, всё мне объяснил – куда мне лететь.
ЛЧ: А куда?
ОЯ: Счас я расскажу. Я должна была долететь до Ташкента. В Ташкенте я должна была купить билет до Зарафшана и приехать...
ЛЧ: Поездом?
ОЯ: Нет. Про… про билет... про... мне не было ничего сказано, чем. Поезда туда не ходят, как выяснилось потом. В общем, я приехала в Ташкент с большим трудом, потому что билетов... Ну, это было время, если Вы помните, что билетов вообще было не достать никуда, в Ташкент тем более, потому что летели... очень много летело раненых, и я летела, например, конкретно, с гробами!
ЛЧ: Раненых? Каких раненых?
ОЯ: Как? Афганская война началась. И в основном все – солдаты были, кто служил в Афгане.
ЛЧ: Афганская война началась в декабре!
ОЯ: Вот уже из Афгана... Значит, я не знаю, что это было, значит, из Афгана уже шли гробы!
ЛЧ: Странно.
ОЯ: И шли а... летели солдаты на побывку. И вот с этими солдатами – они там летели на два, три дня – я пристроилась к этим солдатам. И мы ходили... Я помню, что у меня было два солдата, с которыми мы ходили, и я вот, благодаря этим солдатам, улетела: достала себе билет у начальника аэропорта.
ЛЧ: То есть, за деньги, нормальный билет, да?
ОЯ: Да, за деньги, нормальный билет.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: Но... билетов не было вообще никаких. Потому что... Ещё я летела на самолете, в котором летели из Москвы – цинковые гробы отправляли в Ташкент. И вот... Вот это я очень помню, это я помню хорошо, потому что я была просто этим потрясена на самом деле, потому что дикое количество было (нрзб)!
ЛЧ: Ничего себе!
ОЯ: Значит, а что это было за?.. Это, наверное, была уже Афганская война: откуда же они летели?
ЛЧ: Из Москвы в Ташкент гробы?
ОЯ: Ну, конечно (нрзб).
НВ: Июль 79-го? (удивлённо)
ЛЧ: Нет-нет, в декабре началась война!
НВ: Ну, а подожди, а если что-то…
ОЯ: Может, у них какие-то (нрзб)…
НВ: …ну, по официальным данным? (нрзб) А так-то – ради Бога!
ЛЧ: Ну, может, может…
ОЯ: Да, это по официальным, может быть… да-да-да. Нет, это... это лет… это – сто процентов – было, потому что... ну я не могла, я всё время считала, что это афганские были.
ЛЧ: Ну хорошо, ну приехали вы в Ташкент, прилетели, значит.
ОЯ: Вот. Я прилетела в Ташкент и... стала выяснять, значит, где здесь Зарафшан: я была уверена, что... ну как это там – типа как Руза под Москвой. Как (нрзб)…
НВ: Оксана, извините, я Вас перебью, можно я плёнку поменяю?
ОЯ: Да ради Бога!
НВ: Просто мне хочется полностью заснять всё, что (нрзб), чтоб ничего не выпадало. (нрзб), я быстро, в секунду!
ЛЧ: (нрзб)
НВ: На тонкую плёнку (нрзб) не запишешь (нрзб), только на толстую.
ОЯ: Ой-й-й...
ЛЧ: Всё?
НВ: Извините ради Бога.
ОЯ: В общем, короче говоря, приезжаю я в Зара... в Ташкент и начинаю выяснять, где находится Зарафшан.
ЛЧ: В аэропорту, на вокзале?
ОЯ: Да.
ЛЧ: В аэропорту?
ОЯ: В аэропорту. «Ну, вот идите, вот, там, ловите машины, автобусы...» Я выхожу. Это было, вообще, четыре утра. Мы прилетели так – по… по тому времени было четыре утра, рано.
ЛЧ: Угу. Плюс три часа.
ОЯ: И начинаю выяснять, что, значит, чем я могу доехать до... Да, ловлю такси сначала.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: И говорю: «В Зарафшан». Таксист на меня смотрит, как на ненормальную, он говорит: «А не рано?» Я говорю: «А в каком смысле?» Он говорит: «А он ещё закрыт». Я говорю: «Что значит «закрыт»?» «У нас, говорит, рестораны, говорит, позже открываются, девушка». Я говорю: «Да я вообще-то не в ресторан, я говорю, мне в город надо!» Он тогда вообще на меня глаза выкатил, говорит: «Да что Вы, говорит, туда на самолёте, говорит, полтора часа лететь!»
ЛЧ: Это очень далеко.
ОЯ: Я говорю: «Да-а?!» Я говорю: «А ещё как-нибудь? А поезд?» «А поезда здесь не ходят». Я говорю: «А на чём ехать?» Ну вот… вот автобус есть, автобусная станция, значит, на автобусе, туда ходят автобусы. Я приезжаю на автобусную станцию. Автобус идёт, там, положим, в десять утра. Вот. В общем, достаточно долго ждать. Я тогда начинаю выяснять, на чём ещё можно доехать. И стоят частники. Я подхожу к этим частникам, говорю: «Слушайте, я говорю, а до Зарафшана кто-нибудь меня довезёт?» Значит, один мужик вызывается и говорит: «Ну, в общем, говорит, если ты найдешь себе попутчиков, потому что мне одну тебя везти, говорит, невыгодно в такую даль. Это, говорит, будет дорого стоить…» Я говорю: «Ну «дорого» – это сколько?» Он говорит: «Ну… 200 рублей». Ну, тогда это было очень... очень круто. Я говорю: «А с попутчиком?» «Ну, говорит, с попутчиком, там, по сто вы скиньтесь (нрзб)». Я говорю: «Ладно, вот тебе 200 рублей, давай только вези меня скорее, я говорю, мне надо!» Он говорит: «Ну, ладно, садись». Значит, села я в машину, поехали. Он мне говорит: «Ты, говорит, не боишься со мной ехать?» Я говорю: «Да нет». Он говорит: «Вообще, говорит, ты, говорит, такая смелая!» Я говорю: «А что, в чём дело?» Он говорит: «Ну, ты понимаешь, у нас здесь такие законы...» А мы уже, так, едем, так, по пустыне конкретно. Он говорит: «Ну я же тебя, говорит, могу вот счас изнасиловать, говорит, выкинуть, ну, шакал доест.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: А такой мужик, вот, с золотыми зубами. Я говорю: «Да, я говорю, ну очень плохо, я говорю, если Вы меня выкините...»
ЛЧ: Абориген, русский?
ОЯ: Нет. Он не абориген оказался, это меня спасло, практически. Он говорит: «Ну, говорит, дело в том, что, говорит, понимаешь, говорит, в принципе ты мне нравишься, говорит. Счас мы как раз вот так вот и начнем действовать». Я говорю: «Слушай, я говорю, я, конечно, понимаю, говорю, всё, но я то есть… такая ситуация, я говорю, что... знаешь, я вот еду к Владимиру Семёновичу Высоцкому, не… но он заболел и я везу ему лекарства. Он говорит: «Да?» Ну, в общем, расчёт был правильный, потому что, естественно, Володю любили все. И слушали все. Я говорю: «Ну, вот, я говорю, если ты меня выкинешь, я говорю, вот... как же всё остальное?» Он говорит: «А как ты думаешь, кто я по национальности?» Я смотрю – для меня они все на одно лицо, абсолютно. Я вдруг говорю: «Вы, говорю, азербайджанец». Он говорит: «Как ты догадалась?!» Я говорю: «Потому что, я говорю, вот такие благородные мужчины (нрзб) только вот в Азербайджане». И он стал из себя такого благородного корчить, боже мой! Значит, мы приехали... Он меня довез до... Сначала мы заехали в Самарканд, в Самарканде он мне купил помидор, какую-то лепёшку... Это было…

Автор:  Вик. [ 06 мар 2013, 11:20 ]
Заголовок сообщения:  Re: Воспоминания Оксаны Павловны Ярмольник

2.

ЛЧ: Зачем такой крюк-то делать?
ОЯ: Ну вот! Не знаю! Через Самарканд мы ехали. И потом он довёз меня до Навои.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: В Навои он мне купил билет на автобус и пересадил меня на автобус. И уже от Навои до Зарафшана я ехала на автобусе.
ЛЧ: За свои деньги он купил?
ОЯ: Да. И, значит, я ему дала 200 рублей начально, он мне 100 вернул...
ЛЧ: Угу.
ОЯ: ...и говорит (с восточным акцентом – ЛЧ): «Передай Владимиру Семёнавичу, что тибе такой благародный папался мужчина, дёшево взял и не изнасиловал!»
НВ: Ха!
ОЯ: Х-хи! Я приехала, (смеётся) вот. Я приехала в Зарафшан. Как раз в это время… пустой совершенно город, вообще пустой, ни одного человека. Идёшь – там асфальт, дорожки – я так иду, и у меня каблуки проваливаются так до конца туда в этот асфальт: такой жидкий. Ну, там – ну жара такая была тогда!
ЛЧ: Июль месяц...
ОЯ: Вообще, на улице ни одного человека нет вообще! И, значит, я подъезжа... выясняю, значит, где гостиница, прихожу в гостиницу. Ну, там это не гостиница, а какая-то там... такое...
ЛЧ: Дом колхозника?
ОЯ: Дом... Ну – типа, какой-то. Но это у них гостиница называлась. И они тогда: «Все на концерте, у Володи счас концерт».
ЛЧ: Это днём это было?
ОЯ: Я еду… Это днём я приехала, да-а.
ЛЧ: А во сколько примерно?
ОЯ: Ну чёрт его знает. Но это был дневной концерт. Это было днём во всяком…
ЛЧ: Ага.
НВ: В час, в два?
ОЯ: Ну чёрт его знает! Наверно. Я прих… в какой-то кинотеатр, я захожу в кинотеатр. Стоит на сцене Володя и без голоса – у него голоса вообще не было – (шепчет – ЛЧ) вот так шёпотом рассказывает зрителям, он вообще не пел. И все сидят его слушают. То есть, потом, как мне рассказали, что когда Володя вышел, сказал, что: «Я петь не могу, у меня нет голоса…» – и никто не ушёл. И сказали, что «я могу вам, вот единственное, что я могу типа постоять, с вами вот так поговорить».
ЛЧ: Так это был концерт без песен совершенно?
ОЯ: Нет. Вот. Когда Володя увидел меня... А там уже была такая паника жуткая, там была просто истерика у всех, потому что Володя выяснил, что они мне сказали, что я лечу – куда я лечу? Во-первых, я вылетала... а... почти сутки я не могла вылететь. И они меня потеряли: то есть меня дома нет, и я не прилетела. Там какой-то самолёт прилетел – на этом самолёте меня нет. Они знают, что этот там летает раз в неделю. Где я, что я? То есть там уже непонятно было, куда я делась. Вот. И Володя... Я вхожу в зал – ну, как в кинотеатре – я вхожу, здесь такая дорожка – так вниз идёт. Володя сидит так на стуле. И я, значит, там ему помахала. У Володи прорезался голос на нервной почве, он говорит: «Ы-а-а-а!..» – обалдел просто! А у меня, так, полная сумочка наркотиков конкретно – промедола и омнопона, во-от. И как, конечно, если б они знали, что я везу, и с какими такими лекарствами я еду... Вот. И... м... Володя там со всеми потом разобрался. И я всем рассказала эту трагическую историю с подробностями. Но там это было... Это счас уже так, всё забылось. Тогда всё было гораздо интересней...
ЛЧ: Весёлая дорога у Вас была!
ОЯ: Да, ве… дорога была потрясающая! Там, с миражами (нрзб) пустыня, жара, машина без конди... Ну, естественно: какие кондиционеры – какая-то там «шестерка». Так как плавящиеся два солнца на дороге. На дороге там два солнца.
НВ: Почему два?
ОЯ: Мира-аж.
НВ: А-а-а.
ОЯ: С одной стороны солнце, а с другой стороны... Какое из них настоящее – это непонятно. Города я видела, просто город. Я говорю: «О, я говорю, город! Уже близко». Он говорит: «Это не близко, это мираж». Мы проезжаем так – раз, и город исчез.
ЛЧ: Землетрясений не было в Ваш приезд?
ОЯ: Землетрясений? Нет, не было. И из Зарафш… И из Зарафшана мы сразу, в общем, быстро уехали... м-м-м... мы уехали в Навои, и в Бухару.
ЛЧ: В этот же день в Навои уехали?
ОЯ: По-моему, да. По-моему, в Зарафшане даже не ночевали.
ЛЧ: Вечером даже, да?
ОЯ: Да, мы ночью на машине уехали.
ЛЧ: А, до Навои – там недалеко, да?
ОЯ: Да, там недалеко. Мы ночью уехали на машине. Вот.
ЛЧ: А кто был в машине? С кем ехали?
ОЯ: Мы с Володей вдвоём вылезали, я уж не помню, кто был ещё. Может, ещё кто-то был… может, Валерка Янклович был, или Севка Абдулов. Потому что в этой поездке был Сева Абдулов, был э-э-э... Гольдман...
ЛЧ: Гольдман там был?!
ОЯ: Да-а. Был а-а...
ЛЧ: А, да-да-да, был, точно!
ОЯ: Был а-а... Гольдман… был а-а-а…
ЛЧ: Федотов?
ОЯ: ...Толя Федотов, был а-а-а-а-а...
ЛЧ: Аблеухова была.
ОЯ: ...кто же ещё-то был... Значит, Севка, Федотов, Гольдман, Янклович и я. Вот нас пятеро было.
ЛЧ: А эта...
ОЯ: И какая-то, по-моему, ещё...
ЛЧ: ...Аблеухова Лена.
ОЯ: Вот, баба ещё какая-то была.
ЛЧ: Читала ещё из Жванецкого.
ОЯ: Да, читала, читала, да. Что-то я её совсем не помню.
ЛЧ: Она всю поездку была с вами?
ОЯ: Я вообще её так смутно помню... Помню, что какая-то была.
ЛЧ: Угу. Доехали вы до Навои...
ОЯ: А в Навои, в Навои всё было нормально.
ЛЧ: Там… там один день вы были?
ОЯ: Мы, наверно, ночи две ночевали в Навои.
ЛЧ: Угу. А мне говорили, что...
ОЯ: Или одну?
ЛЧ: ...что несколько дней он не мог петь, концертов не было. (нрзб)
ОЯ: Ну, вот наверно мне... Вот… вот и не было, наверно. В Зарафшане, наверно, не было. А потом... Нет, а потому что там же была история вот... с клинической смертью...
ЛЧ: Вот как Вы всё это видели? Причину расскажите!
ОЯ: А, очень… очень интересная была история, замечательная просто...
ЛЧ: А может быть, как-нибудь хронологически? Вот Навои, потом что было? Как Вы…
ОЯ: Вот Бухара была последняя.
ЛЧ: После Навои?
ОЯ: После Навои. Да. Потому что мы из Бухары улетели.
ЛЧ: Из Навои вы перебрались в Бухару?
ОЯ: Но сколько дней мы были в Навои – я точно не могу сказать. Мы были несколько дней.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Потому что в Навои м-м-м-м-м... да, наверное, мы ночи, может быть, даже три ночевали.
ЛЧ: А в Учкудуке? Не были вы?
ОЯ: А! И в Учкудуке были! Правильно, ещё в Учкудуке были.
ЛЧ: Так это Вы прилетели буквально следом за ним? Потому что первые концерты в Учкудуке были.
ОЯ: Это м-м...
ЛЧ: Или наоборот?
ОЯ: В Учкудуке... Так, нет! Вот я не помню, мы заезжали в Учкудук? Получалось, что мы... Нет! Наверно, в Учкудуке я не была. Наверное, они были в Учкудуке, потом они приехали в Зарафшан, и в Зарафшан уже приехала я.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Из Зарафшана – был Навои, потом была Бухара, и из Бухары мы уже улетели в Москву.
ЛЧ: Так. Ну, да, рассказывайте!
ОЯ: А приехали в Бухару, вот в первый же день... Мы когда приехали в Бухару, нас поселили...
ЛЧ: Вы утром приехали туда?
ОЯ: Да, приехали с утра. Нас поселили в жуткую гостиницу. Ну, это такая была – «Интурист», самая крутая… вот… Там такие тараканы ходили! На кровати было написано слово из трёх букв – так, ножом… (все смеются) Номер «Интуриста»! Вот. Там же всё – грязное, вонючее. Но там вообще всё грязное и вонючее. И я осталась... Да, мы... Как же... что ж такое было-то? Чего ж я спала-то? Может, я спала? Володя, пока я спала, ушёл в город.
ЛЧ: Один?
ОЯ: Да. Ушёл в город, пошел на базар и там, наверное, чего-то он... Я вообще только не могу понять, почему он там чего-то наку... Или он там накурился чего-то, или он там чего-то где-то там, я не знаю чего...
ЛЧ: А он курил это дело? Вот (нрзб)?
ОЯ: Ну, мог, наверно. Зачем ему было это надо – я не знаю, если я ему всё это привезла! Володя же – он же делал наркотики не потому, что он от них кайфовал (нрзб). Это было абсолютно, совершенно другое: это просто была нормальная м-м-м...
ЛЧ: Необходимость?
ОЯ: Необходимость! Без… (нрзб) просто не мог жить. У него не было... Это… это не то, что нынешние наркоманы, которые, там… там ширнулся – и балдеют сидят. Этого не было ничего. Просто у него начиналось, если у него не было наркотиков, то есть... Сначала, вообще, когда я с ним познакомилась, это м-м... Он принимал наркотики только после тяжёлой работы – после спектакля, после... какой-то такой утомительной нагрузки, если там несколько концертов. То есть, когда вот он не мог выйти вот из этого состояния такого, да? Или он чувствовал, что у него начинается запой – он мог, значит, уколоться. Это было достаточно редко.
ЛЧ: Сделать замену.
ОЯ: Да. Да. То есть, снять вот этот вот синдром начала вот этого вот запоя. Это было всё достаточно редко. Но потом это всё стало естественно, доза стала увеличиваться и... просто шла нормальная м-м... наркотическая зависимость, ко… которую, как и любой человек не… не может регулировать. Когда у него не было наркотика – у него была абсолютная... такой... депрессия психологическая... У него была даже больше, может быть, сначала психологическая зависимость, чем такая физиологическая...
НВ: (нрзб) сначала психологическая.
ОЯ: Да, да, да... То есть, у него начиналась депрессия, он становился никакой. Мог сесть вот так вот и тупо там сидеть пять часов, уставившись в одну точку, в телевизор, и вообще там… При этом он... ему ничего не хотелось. Ну... Потом он делал себе укол – он становится нормальным человеком: он мог работать, он мог писать, он мог общаться, он мог говорить. То есть, становился нормальным адекватным человеком. Вот. А потом уже нача… начались уже вот... На следующий год это уже, конечно, всё это... Когда он понимал, что уже он вообще без этого не может, то были, конечно, проблемы, связанные с тем, что всё это… что он зависел. Он попал в зависимость от людей, от которых он не хотел зависеть. Вот. Его это очень угнетало, ему совсем не в кайф было (нрзб).
ЛЧ: Ну, в Бухаре…
ОЯ: Да. В Бухаре, значит, вот он пришёл и...
ЛЧ: С рынка, да?
ОЯ: Да. Он пришёл с рынка. Может быть, он ещё что-то там... или уколол себя или что-то сделал. И ему стало плохо. Пришёл Толя Федотов.
ЛЧ: Вы его позвали?
ОЯ: Да. И... Володя у нас на глазах отключился.
ЛЧ: Как он лежал, стоял? Как?
ОЯ: Он лежал. Он лежал и он – всё. У него как бы зрачки такие, нос заострился, и остановка сердца. А Толя в истерике бился. Толя бился в истерике, просто началась истерика конкретно: что ну, умер Высоцкий! Вот. И... я говорю: «У тебя есть к… я говорю, сделай укол ему!» Он говорит: «Ему нужно колоть м-м-м-м-м... в артерию, и я, говорит, не могу попасть!» Я говорю: «Как это ты не можешь попасть!?» И, в общем – Толю так – за грудки, вот так вот ему – по морде, Толе. И Толя с трясущимися руками, вот так... он немножко очнулся. Толя ему сделал укол.
НВ: В сердце?
ОЯ: Нет. Он ему сделал укол в артерию. И мы стали делать искусственное дыхание. И я...
ЛЧ: Не в сердце, как пишут?
НВ: Да, пишут везде – в сердце, прямой укол в сердце!
ОЯ: Ой! Какое «в сердце»! Ни в какого сердца он не колол ему никуда. А он ему сделал в артерию укол – вот сюда, в подключичную, вот туда вот.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: И... а-а… я ему дышала, а Толя ему массировал сердце. И он у нас задышал.
ЛЧ: И сколько долго это длилось?
НВ: Не больше восьми минут, наверно.
ОЯ: Не знаю. Вот так – минут пять, наверно, всё это длилось, да
НВ: А после восьми минут мозг отключается.
ОЯ: Да, это да! Вот это было всё минут пять. Абсолютно. Это очень всё быстро было. И Володя задышал, и... что меня потрясло – что он тут же встал! Вот встал, и – абсолютно нормальный! Я говорю: «Ты только что был мёртвый!» Он говорит: «Да! Вот. Мне, говорит, так интересно, я, говорит... У меня было такое ощущение, что я, говорит, вот вас всех вижу. Я, говорит, вижу это всё, говорит, сверху: я лежу...
НВ: То есть, из тела, что ли, вышел, получается?
ОЯ: А?
НВ: Из тела, что ли, получается, вышел?
ОЯ: Ну, как бы вот, когда...
НВ: Ну, как вот опыты… опыты эти описывают...
ОЯ: …говорят про клиническую смерть…
НВ: …то есть, он это Вам описал?
ОЯ: Да! Он это всё описал! Он говорит: «Я видел, как ты ударила Толю, я видел всё!»
ЛЧ: Ничего себе!!!
ОЯ: Он говорит: «Я видел всё... но я это... я видел себя!» То есть, вот он это видел всё как вот сверху.
ЛЧ: Угу-угу.
ОЯ: Вот. Я не знаю, Володя тоже... у него была такая черта: он мог немножко так нафантазировать чего-то такого. Но, во всяком случае, он это всё это прекрасно видел и... Потом пришли ребята и говорят: «Ну что, сегодня, говорит, у нас сегодня три концерта, но ты, наверное, три не сможешь, ты, наверное, два отработаешь?»
ЛЧ: Зная уже об этом, что случилось?
ОЯ: Тут я говорю: «Ребята, я говорю, значит так… Ты молчи! Я говорю, мы покупаем билет и летим в Москву. И никакого концерта – ни одного, ни двух, ни трёх! Я говорю, человек был пять минут назад мёртвый! Какие концерты!!!» А Володе тоже было очень их жалко, потому что он говорит: «Ну, ребята приехали заработать денег, мол, Севка без денег, там, Янклович без денег. Он всё считал, что он им всем обязан.
ЛЧ: Ну они вошли, уже зная что случилось, или как?
ОЯ: Ну да, конечно, уже ж сказали им. Вот.
ЛЧ: А ходит другая версия, что он вышел... пошёл в ДК, на сцену, вот там же, в Бухаре, вышел на сцену и там упал. И там всё это произошло.
ОЯ: Ничего никто не падал нигде, всё в гостинице в номере.
ЛЧ: То есть, он на площадку даже не ходил?
ОЯ: Нет. Он... Я вот этого не помню, отработал... По-моему, он отработал один концерт после этого.
ЛЧ: То есть, в этот же день?
ОЯ: А может быть, даже и...
НВ: Всё-таки отработал?
ОЯ: Я не могу точно сказать, я вот этого не помню – или мы улетели, или он отработал один концерт. Но, по-моему, мы улетели. Мне так кажется.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: По-моему, после этого концертов не было.
ЛЧ: А каким образом вы улетали? С кем?
ОЯ: Ну, это я не помню. Мы улетали на самолёте. Просто уехали в Москву и всё.
ЛЧ: Ну, вы в Ташкент поехали? Из Ташкента?
ОЯ: Не помню. По-моему… по-моему, мы из Бухары улетали.
ЛЧ: Там аэропорт есть?
ОЯ: Ну, а как же! Конечно. По-моему, из Бухары летели. Не из Ташкента.
ЛЧ: А они все вспоминают – из Ташкента его отправили.
ОЯ: А может, в Ташкент ехали. Я вот, я не помню этого. Я этого не помню.
ЛЧ: Ну, вернулись в Москву, и что, как он себя дальше вёл?
ОЯ: Нормально. Обычно.
ЛЧ: Отдыхал или как – концерты опять же?
ОЯ: Нет. Он не отдыхал. Спектакли, концерты, всё, как обычно.
ЛЧ: Но, спектакли – лето было, отпуск.
ОЯ: Но у него как бы... Ничего такого не было, он не болел, он не лежал. Ну, как обычно он... Всё то же самое.
ЛЧ: А какие машины были на Вашей памяти? Вот самая первая? Это что было?
ОЯ: Ну, 280-й «мерседес». Ну, у него какие машины? Две машины и было.
ЛЧ: Цвет не вспомните первой машины? Какого цвета была?
ОЯ: С-с-серебряный такой...
ЛЧ: Металлик?
ОЯ: Антрацит-металлик.
ЛЧ: Хорошо. И когда, каким образом она заменилась на спортивный?
ОЯ: Она не заменилась. Появилась вторая машина.
ЛЧ: Так. А что с первой произошло?
ОЯ: С первой машиной – Володя её – со мной разбился в ней. Она так и была.
ЛЧ: С Вами разбился? Это где?
ОЯ: Да. Он разбился. Это было м-м-м... это было... это было... это была зима. Или поздняя осень. После этого машина долго была в ремонте.
ЛЧ: В 79-м?
ОЯ: Да. А потом уже...
ЛЧ: А как, где разбились?
ОЯ: А, по-моему, это уже была вторая-то машина, или нет? Потому что первая была разбита, а потом и вторая была разбита машина.
ЛЧ: Вторая – это которая была…
ОЯ: И на такси ездили.
ЛЧ: …на Новый Год разбили, да?
ОЯ: Да.
ЛЧ: А вот каким образом вы разбились, вот с ним когда?
ОЯ: Он разбился на Малой Грузинской. Мы ехали домой и... м-м-м-м-м… там этот вот Тишинский, как он называется...
ЛЧ: Большой Тишинский?
ОЯ: ...переулок, ну вот прямо перед домом.
ЛЧ: Да, да, да.
ОЯ: Выехала чёрная «Волга», гружёная какими-то ещё железяками, багажник был гружён. Какой-то там мужик ехал, что-то там вёз.
ЛЧ: А вы ехали по Грузинской?
ОЯ: Да, мы по Грузинской. А он так выскочил нам...
ЛЧ: Поперёк?
ОЯ: Поперёк, да. Ну, и мы под него въехали.
НВ: Лобовое было.
ЛЧ: В его?
ОЯ: Ну, мы ему въехали в бочину. Вот… вот в эту стойку как раз. Вот.
ЛЧ: Угу. И последствия каковы?
ОЯ: Последствия – у меня сотрясение мозга, машина была разбита вдрызг у нас!
НВ: На большой скорости?
ОЯ: Ну, наверно. Километров… ну, во всяком случае, так – 60-то мы ехали, нормально просто подъезжали к дому. Вот. Но там машина была тяжёлая, поэтому такой сильный удар был. Там, эта машина улетела чёрте куда, эта «Волга». Потому что когда мы вышли из машины, у меня как в замедленной съёмке так всё это.
ЛЧ: Что с Вами потом было?
ОЯ: Ничего. Лежала дома неделю с сотрясением мозга.
ЛЧ: Это, значит, конец 79-го года?
ОЯ: Угу-у.
ЛЧ: ...где-то так.
ОЯ: А у Володи ничего не было.
ЛЧ: Угу. А как появился, этот самый, как его? Спортивный, по-моему, был? Коричневый.
ОЯ: Да. Он её из Германии пригнал, эту машину. Он её пригнал – летом.
ЛЧ: В 79-м, да?
ОЯ: Наверно, где-то – в мае вот так вот. Он очень…
ЛЧ: А! Да, был он в мае, да-да-да.
ОЯ: Он пригнал эту машину.
ЛЧ: Это Роман ему покупал?
ОЯ: Да. Они покупали вместе с Романом и они её гнали, эту машину... а куда же Марина-то делась? Она куда-то в Польше... Они ехали вместе: была Марина, он. Они встречались в это время… заезжали в Польшу, встречались с Даниэлем Ольбрыхским. А потом, значит, Марина куда-то испарилась и Володя уже один приехал... Нет! Он, по-моему, вместе с Мариной приехал в Москву. Потому что: Марина была дома, а мы несколько дней ночевали на старой квартире у Янкловича.
ЛЧ: Это где он жил тогда?
ОЯ: Он жил... это на дальней Сретенке. Там как-то переулок называется, между Трубной и Сретенкой.
ЛЧ: Селивёрстов, нет?
ОЯ: Может быть. Ну, вот старая квартира Янкловича, где он жил, там у него комнат много было очень.
ЛЧ: Ну это понятно. Ну, это легко будет установить.
ОЯ: Да.
ЛЧ: Понятно, понятно. И, значит, у него было параллельно две машины?
ОЯ: Да.
ЛЧ: Две машины. А вот он, значит, Кириллу писал в Ленинграде: «А я в Париж на выручку к Мариночке лечу». Так на какую выручку, что там случилось? Вот этим же летом?
ОЯ: «На выручку»?
НВ: Может, для рифмы?
ОЯ: Да нет, не знаю, никакой такой выручки там, особенно с Мариной ничего не случалось, слава богу.
ЛЧ: И после вот этого же, это было 19-го июня, а в начале июля они уже в Риме. Они уже в Риме.
ОЯ: На «выручку» – он… может быть, он лечиться летел, это может быть тогда. Потому что она же в госпиталь-то укладывала!
ЛЧ: В госпиталь – это в 80-й год. 80-й год.
ОЯ: Это 80… а, это в 80-м году, это ещё не было тогда.
ЛЧ: Что там такое могло произойти?
ОЯ: Да нет, ничего там не происходило.
ЛЧ: А для чего он усы отпустил?
ОЯ: Единственное, что, может быть, у неё проблемы были с сыном?
ЛЧ: С сыном раньше гораздо, в 75-м году.
ОЯ: Но, по-моему, это раньше было, по-моему, раньше было. Да.
ЛЧ: А усы он для чего отпустил вот этим летом?
ОЯ: Да ни для чего, просто так.
ЛЧ: Просто? А не к «Маленьким трагедиям», нет?
НВ: На «Трагедиях» ж клеили усы!
ЛЧ: Ну, клеили. А, может, он хотел свои?
ОЯ: У-у. Там ему клеил усы и бороду и всё. Нет. Нет, это просто так.
ЛЧ: Угу. Угу. А вот этот Новый год с 78-го на 79-й как Вы встречали?
ОЯ: М-м-м... Володя приехал ко мне... Подо… А может, это был 80-й?
ЛЧ: Это когда – телевизор, да?
ОЯ: Да, это был… это 80-й.
ЛЧ: Это был 80-й.
ОЯ: А 79-й как мы встречали? Володя сам встречал. На… По-моему, у Володарского на даче, как всегда.
ЛЧ: Ага. Без Вас, да?
ОЯ: Без меня, да. Потому что Марина была.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: А я встречала Новый год у своих друзей на… у Бегаков.
ЛЧ: Где-где?
ОЯ: Это – у Бегаков, это мои такие друзья...
ЛЧ: Это фамилия, да?
ОЯ: Да. Бегак Лёша. Мы встречала… это на Кропоткинской. А это вот как раз были вот эти вот жуткие морозы.
ЛЧ: В конце декабря, да, очень сильные морозы были!
ОЯ: Угу.
ЛЧ: Много помёрзло народу.
ОЯ: Угу. Да.
ЛЧ: А какие-то вот, скажем, совместные праздники можете вспомнить? Ну, 1-е Мая, там?
ОЯ: Один раз 1-го мая мы ездили на дачу к… к Володе.
ЛЧ: Это значит, в 79-м были?
ОЯ: Это мы были… это были – 1-е мая, да.
ЛЧ: В 79-м?
ОЯ: Да, наверно.
ЛЧ: Он только что из Ижевска, видимо, прилетел?
ОЯ: А может быть, 7… а, может, уже 80-й?
ЛЧ: Ну, 1-го мая был Даль дома в 80-м.
ОЯ: В общем, в одно 1-е мая мы на дачу ездили – это точно.
ЛЧ: Не помните, не после Ижевска? Должен был как раз 1-го мая прилететь оттуда.
ОЯ: Не помню. Не помню.
ЛЧ: Так. И в какой стадии была дача построена?
ОЯ: Ну, вот она была такая уже – дом построен. Но (нрзб)…
ЛЧ: Володарский мне говорил, что дача была построена в марте 80-го. Можно было там жить.
ОЯ: Ну, вот, может быть, это в 80-м мы ездили всё-таки, нет? На майские праздники.
ЛЧ: 1-е мая – это мне и жена… и вдова Даля говорила – совершенно точно, что это было 1-е мая, когда они (нрзб)…
ОЯ: А-а-а! Ой! Это 1-е мая было, да! Это было… это был жуткий запой с Далем тогда. Да, это было 1-е мая. Это был 80-й год.
ЛЧ: Угу. Но не в этот же день вы ездили на дачу, нет?
ОЯ: Нет, это, значит, мы ездили... может, мы 9-го, после этого, мая ездили?
ЛЧ: 9-го…
ОЯ: На 9-го, наверно, мы ездили.
ЛЧ: Вы думаете, 9-го?
ОЯ: Наверно.
ЛЧ: Но 9-го мая его тоже кругом все видели весь день.
ОЯ: Ну что… это были… это были майские праздники. Отмывали… Один день мы ездили туда.
ЛЧ: Может, это было между праздниками?
ОЯ: У-у. Это были какие-то праздники.
ЛЧ: А сколько раз Вы там были, на этой даче?
ОЯ: С Володей?
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Ну, наверно, раза два. Наверное, раза два. Потому что мы как-то, по-моему, один раз... Вот, мы ездили… ещё ездил Валерка Янклович, со своей этой…
ЛЧ: Барбарой?
ОЯ: …Барбарой, да. И один раз мы ездили – наверно, просто на… там что-то строилось, мы смотрели. Потому что мы стол ещё покупали по дороге, заезжали, на Ленинском. Ездили, наверное, просто смотрели там строительство.
ЛЧ: На Ленинском Бортник тогда жил.
ОЯ: Да, на Ленинском жил Бортник.
ЛЧ: Он и счас там живёт.
ОЯ: По-моему, там же, да.
ЛЧ: Угу. А его поездки, вот, в эту самую… в ФРГ, в Канаду, в Торонто? Это – в конце марта он уехал 79-го. Что-нибудь Вы вспомните такое? Может, он сам говорил чего-то?
ОЯ: Ну, уехал… я не помню. Не помню.
ЛЧ: А на 15-летии Вы не были на Таганке?
ОЯ: В театре? Была.
ЛЧ: Что вспомните?
ОЯ: Слушайте, я ничего не помню. Помню, что капустник был замечательный, банкет был, весело было, хорошо было. Вообще всё было замечательно!
ЛЧ: А Солдатенкова Вы знали Петю?
ОЯ: Да.
ЛЧ: Тогда ещё?
ОЯ: Угу.
ЛЧ: Он же тогда тоже был, (нрзб) снимал!
НВ: Да, он там снимал, несколько кадров-то есть, совсем обрывок такой небольшой.
ОЯ: Да. Угу-у.
ЛЧ: А насчёт того, что он там спел, не помните?
ОЯ: Ничё не помню, ребят. Так уже ничё не помню. Конкретно – кто что пел? Помню, что было очень… был замечательный капустник, было очень весело.
ЛЧ: Угу. А о поездке в Рим что Вы знаете? Почему он туда поехал дальше?
ОЯ: Ничего. Ни-че-го.
ЛЧ: А Марину Вы так при жизни не видели, никогда?
ОЯ: Ну как, вообще? Вообще видела, конечно.
ЛЧ: Но только издалека, да?
ОЯ: Ну, естественно.
ЛЧ: Она в…
ОЯ: Но вблизи тоже я её видела. (смеётся)
ЛЧ: На 15-летии была она, кстати говоря.
ОЯ: Да. (смеётся) Я как… если б… Я-то считалась сестрой Янкловича. Вот.
ЛЧ: А! Вот так, да?
ОЯ: Да. (нрзб) Когда мы были вместе – я была сестрой Янкловича. (смеётся) Ну так я.
ЛЧ: Понятно. Секундочку. Просто я набросал тут, уже Вы на многое ответили…
ОЯ: Я вам (нрзб), что я ничего не помню! Я начинаю (нрзб)…
ЛЧ: Нет, ну, что Вы, что Вы!
НВ: Нет, ну, кстати, про… например, про Бухару – скажем, это, я считаю, очень (нрзб).
ОЯ: Про Бухару? Понимаете, дело в том, что вообще, когда вот с самого начала начали все всё записывать, то м-м... я... была такая по телевизору программа. Вот я сижу, смотрю эту программу. Выступал тогда… это вот у них был такой рейд: они всё время несли Володю в народ. Севку Абдулова туда же припёрли.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Янклович, потом этот самый у-у-у... Антимоний, который вообще Володю не знал.
НВ: Ой! Он – да.
ОЯ: Это вот уникально. В общем, там их много всех собралось, и вот они, значит, про всё это рассказывали. И вот была какая-то передача по телевидению, потому что я видела её своими глазами. Значит, рассказывает Сева, по-моему, Абдулов. Рассказывал вот про всю эту историю в Бухаре. Значит, про наркотики рассказывать – нельзя.
ЛЧ: Ага.
НВ: Ага.
ОЯ: Про меня рассказывать – нельзя. И когда вот это, всё это выпало – вообще непонятно, от чего человек умер, кто кого откачивал. Всё, вообще всё – стало неправдой.
НВ: Врач сделал прямой укол в сердце.
ОЯ: Вот. «Прямой укол в сердце», «врач»… вот, слушайте дальше!
НВ: (нрзб)
ОЯ: Я смотрю на это всё и думаю... Они, значит, это всё рассказывали из-за того, что они-то работают на публику: у них же «встречи» какие-то были, они же ездили деньги зарабатывали. И когда ты долго рассказываешь одну и ту же историю – ты начинаешь свято верить, вообще, в то, что ты говоришь. То есть человек начинает говорить это как абсолютную правду. Но там нет ни слова правды! И когда я... Естественно, счас я уже тоже так этого не помню. Потому что если бы это было, там, 20 лет назад меня спросили про всё это, то я бы, конечно, могла бы более подробно – и более, там, с точными датами – всё это рассказывать. Вот. Но счас, конечно, уже тоже всё... Потом, ведь человеческая память так устроена, что очень многое негативное как блокируется и ты этого не помнишь. Я помню, в основном, но – самые какие-то такие, ну, естественно, яркие события. Потому что – был быт, была жизнь. И, там, изо дня в день одно и то же как бы, да – там происходит: едим, спим, говорим. Я, например, только знаю... Есть уже какие-то такие вещи, которые м... там вот как основная мысль из всех разговоров, да? Вот, часто говорили с Володей о том, что он очень страдал от одиночества, от отсутствия друзей. Он считал, что у него нет друзей. Вообще. Теперь...
ЛЧ: Всегда так считал?
ОЯ: Ну, во всяком случае, вот в период – со мной – жизни, он говорил, что – да, у меня нет друзей, все мои друзья – умерли.
ЛЧ: А кого он называл из умерших друзей?
ОЯ: Шпаликова, Васю Шукшина. Он называл – этих людей, да? А-а-а... м-м-м... Кочаряна. Вот – эти люди, о которых он всё время вспоминал, он всё время про них думал. Постоянно. Он очень... он про тех людей, которые его окружали, он очень любил Севку Абдулова. Но он говорил, что после аварии Севка стал ну не таким, как он был. Потому что действительно...
ЛЧ: Ну, еле спасли там...
ОЯ: ...у Севы были несколько серьёзных аварий, это отразилось на его, как бы, вообще на мироощущении: он стал другим человеком, он уже... может быть, тех, кого зам… Он и так замечательный, я его обожаю, он, действительно, очень милый прекрасный человек, изумительный! Но Володе нужно было постоянно не только отдавать, но ещё от кого-то чё-то получать. Правильно? Какой-то… ему должно было с человеком быть интересно. Ваньку Бортника – вот это, пожалуй, единственный человек, с которым ему было интересно, Володе. Но он его считал своим «чёрным человеком». Он говорил: «Ваня – это мой чёрный человек».
ЛЧ: В смысле?
ОЯ: Ну это... Он понимал, что это человек, который его... Он как бы без него и не может, ему с ним интересно, он его очень любит и… но это человек, который Володю подавлял. Это не то, что… Володю очень трудно было подавить – Володя сам невероятная личность! Но Ванька его подавлял и... ему казалось, что... Ну, он боя... он, что... что Ваня ему ни... Он ему на самом деле – не друг, Ваня. Он такой человек, который прикидывается Володиным другом. Вот так. У Володи было такое ощущение. Но... но он как… как бы знал, там, с кем он общается.
ЛЧ: Я слышал, что он в последние годы даже мог и соблазнить его на это дело!
ОЯ: Так он и не «мог», а он это и делал постоянно. Просто специально. Даже...
ЛЧ: Ну как это? Он же видит, что с человеком творится! Как он мог это делать?
ОЯ: Ну как? Ну вот так!.. Вот так вот. Он говорит: «Ну ладно!» Я говорю: «Володя, не… я говорю, Володь, ты ж дал мне слово не пить!» «Ой, да ладно, что ты её слушаешь!» Я говорю: «Ну как же, я говорю, Володь, я тебя умоляю! Ты только завязал там, три дня как ты завязал!» «Да ладно, Володь, ты чего, тряпка что ли!» – ну вот так, начинает просто нормально провоцировать. «Да ладно, давай выпьем, да что слушаешь эту! Ты что, у неё под каблуком?» Ну, то есть, начинал, действовать за таким, знаешь, такую психологическую атаку. Потом у нас была история с Ваней Бортником... просто замечательная! Володя был в очередном как бы... мы его вытащили. Он стал выходить из запоя.
ЛЧ: Это когда было?
ОЯ: И вот поехал он... Это было, это было – вот 7... 80-й год. Это вот как раз вот, по-моему, как-то вот в последний запой его Ваня и затащил, уже в самый жуткий такой! Это вот уже было... это… ну, это было ведь… вот было ещё до Олимпиады. В общем, короче говоря, мы поехали к Ваньке домой, на Ленинский. Приехали туда. Володя не пил. Ваня достал бутылку. На кухне. Вот. Я говорю, что: «Володь, ты давай не пей». Ну и тут начинается: «Да ладно, что ты, чего ты!» Я понимаю, что надо Володю оттуда вытаскивать. Я говорю: «Так, я говорю, что-то я себя плохо чувствую... я говорю, ой, что-то у меня сердце болит... ой что-то у меня прям такая невралгия, я вздохнуть не могу, ничего не могу, говорю, поехали домой!» Ваня говорит: «Отправь её домой! Если ей плохо, пусть она едет домой!» Володя говорит: «Ну, хорошо». Вызывает такси, говорит: «Езжай домой!» Я сажусь... Приехало такси, я села, уехала на Грузинскую. Тут же звоню Володе, говорю: «Володя, я говорю, мне так плохо, приезжай, вызывай мне «скорую помощь!»
ЛЧ: Специально, да?
ОЯ: Ну, да! Я говорю: «Ты знаешь, я приехала – мне стало ещё хуже, я просто не могу, я говорю, давай приезжай немедленно!» Я думала, он один приедет. Так Ваня приехал с ним, они вдвоём приехали. Приехали вдвоём. И с бутылкой, естественно. Начали дома всё это дело разливать.
ЛЧ: То есть, водку, да?
ОЯ: Да-а. Я взяла эту бутылку и вылила её в раковину на глазах у изумлённой публики. Вот. Ну, этим, значит… это уже разве это остановит!? Пошли... Ваня пошёл. И у каких-то таксистов купил. В общем, короче говоря, всё кончилось тем, что они пили: водку, шампанское – какое-то уже, потом водки не было, они ночью шампанское у таксистов покупали. В общем, всю ночь орали песни так, что звонили все соседи, говорили что – прекратите, что слышно вообще тут на всю Малую Грузинскую!
ЛЧ: А какие они песни могли вместе петь, кстати?
ОЯ: Какие – «Мурку»!
ЛЧ: А-а-а!
ОЯ: «В кожаной тужурке!» (смеётся).
ЛЧ: Ясно!
ОЯ: Вот. В основном, значит, пел Ва… Ваня. В основном Ваня пел. Ваня поёт, кстати, очень хорошо – вот это я...
ЛЧ: Ну как? Под гитару? Так просто?
ОЯ: Под гитару, под гитару, да. Ваня пел.
НВ: Высоцкий играл?
ОЯ: Нет, Ваня, Ваня. Вот. А я всё время хотела, чтоб Ваня ушёл. И всё время, значит… Володя был в подавленном состоянии, скажем так. Он сидел, в основном, как бы слушал. Я всё время, значит, конфликтовала с Ваней и говорила: «Пошёл вон отсюда, вообще – сволочь!» И говорила: «Володь, как ты можешь его терпеть, я говорю, он тебя спаивает…» Он, там, он у Володи и наркотики воровал неоднократно. Это мне Володя сам рассказывал.
ЛЧ: С какой целью?
НВ: Ну, он же сам наркоман, Бортник!
ОЯ: Ну как «с какой целью»?
ЛЧ: Ну, не настолько ж он был! Жив… жив-здоров!
ОЯ: А потому что такие люди не становятся наркоманами. Он никогда себе не позволит перейти границу. Он всё равно всё через мозг пропускает. Ваня такой человек – он житеечный, дай Бог ему здоровья! Вот. Нет, а потом «с какой целью», – просто вот у Володи есть одна ампула, он по... он знает, что она ему понадобится. А он её... у него не будет, ему будет плохо. Вот с какой целью! Это подсознательно. Причём Ваня сам себе, может быть, даже…
Сотрудница: (нрзб), я пойду. Нина закроет дверь, ладно?
ОЯ: Угу. А как я потом закрою?
Сотрудница: Не, Нина закроет.
ОЯ: А, Нина? Хорошо. А сколько сейчас времени?
Сотрудница: Без пятнадцати пять.
ОЯ: Угу... Вот. И я, значит, пыталась всё время выставить Бортника, на что тот садился ещё вальяжней в кресло и начинал ещё громче петь. Вот. В общем... И потом м-м... он начал говорить такие вещи Володе, которые, как бы, м... Володя впал в такое состояние, когда уже... выпитое, уколотое... уже такой – как… как в тумане. И он ему говорит: «Я, говорит, вообще не понимаю: ты находишься... Ты же тряпка! Какой же ты мужик! Что ты у этой там прошмандовки под каблуком! И кто она такая! Да вообще, ты посмотри: тебе будет 60 лет – а ей будет, там... нет: тебе будет, там, 50, а ей будет – 30. Да ты… Зачем ты ей нужен! Она вытрет об тебя ноги, там, и уйдёт вообще. Вот. Что ты там стелешься и... действительно – ты что, с ума сошёл, ты мужик или не мужик, там!?»… Володя, значит... «...да она тебе... Да она тебе… они вообще – все… все бабы бляди! Да она такая же блядища, как и все!» – в общем, вот такой разговор.
ЛЧ: Ну, это он может!
ОЯ: Да. И в итоге Володя говорит: «Я счас, говорит, выброшусь из окна!» Он говорит: «Ты? Выбросишься? Да ты никогда не выбросишься!» Я говорю: «Так, ладно, говорю, всё...» А, нет! Я говорю: «Так, всё, я ухожу, я говорю...
(переворот кассеты)
ЛЧ: (нрзб)
ОЯ: Да. Я говорю: «Или уйду я – или уйдёт Бортник». Он говорит: «Я никуда не уйду». (гнусавит, подражая голосу Бортника) Я говорю: «Ну, тогда уйду я». Ну, я оделась и ушла. А Володя гово... кричит мне вслед: «Вернись – или я счас выброшусь!» Бортник говорит: «Да ладно, куда ты выкинешься! Да она никуда не уйдет!» (гнусавит, подражая голосу Бортника) Я спускаюсь вниз – и вижу такую картину: на ва… на балконе стоит Володя и орёт: «Немедленно вернись, иначе счас прыгну!»
ЛЧ: А как… как он стоит – висит или стоит?
ОЯ: Стоит на балконе и лезет – вообще ужас какой-то! И лезет через балкон.
ЛЧ: Это с какой стороны – с Малой Грузинской или во двор?
ОЯ: Нет. А там балкон один у него.
ЛЧ: А, один там?
ОЯ: Конечно! Там всегда во двор.
НВ: Во двор.
ОЯ: Во двор который. Вот. И говорит: «Счас я...» А тот говорит: «Да ладно, чё ты там выбросишься!» (гнусавит, подражая голосу Бортника) Володя перелезает и вот так висит на руках. Я кричу: «Ваня, вытащи его!»
ЛЧ: Как, на кра… на краю балкона прямо?
ОЯ: Ну вот так вот!
ЛЧ: То есть, как на турнике, за перекладину?
ОЯ: Ну, конечно! За перекладину!
НВ: А ноги уже в-в…
ОЯ: Ну да, естественно.
ЛЧ: Ничего себе.
ОЯ: Я, значит, кричу, говорю, я говорю: «Ва...» А Ваня стоит вот так, рядом. Только что пальцы не разжимает. Я кричу: «Ваня! Держи!» Он: «Да ладно, куда он денется!» (гнусавит, подражая голосу Бортника) Я... Вот с какой скоростью я поднялась на восьмой этаж – я этого уже ничего не помню. Но я вот так Володю вытаскивала. После этого я пошла нажралась… ну, вообще, все были, конечно, в таком состоянии, надо сказать... Но, это... Счас, когда я рассказываю, это всё кажется так…ким идиотизмом. На самом деле, из-за того что это вот одно на другое – это было такое состояние, вообще, депрессии, ужаса! Я вообще вот всего, начиная с Нового года... дайте мне... (нрзб) (по телефону) Алё! Вот. То это всё уже просто вот как накопилось. И я пошла и нажралась таблеток. Нажралась таблеток... что ж такое? (по телефону) Алё! Да-а! Нет, она ушла вниз. Это кто? Это Оксана. М-м-м... По-моему, нет, она, по-моему, домой уже ушла. Угу. Угу. Но она ушла минут пять назад. Ничего не знаю, комнату уже ту закрыли. Пожалуйста... Вот. И, в общем, я нажралась таблеток. Потом уже все занимались тем, что, значит… Бортник свалил после этого, слава Богу, благополучно. Вот. А Володя уже занимался тем, что приехали ребята из Склифа и меня откачивали.
ЛЧ: Это кто приехал?
ОЯ: Годяев.
ЛЧ: Ага. Один?
ОЯ: Ну, там ещё кто-то был. Ну, я уже… я вообще этого не помню, я потом несколько дней вообще ничего не помню, что было, я спала.
ЛЧ: А как его, вытащили потом?
ОЯ: Ну, вот я его и вытащила!
ЛЧ: А он что, не помог? Так стоял?
ОЯ: Нет. Он рядом стоял. Не помог! Ну, Володя сам уже лез. Я там уже вернулась, но я его вытаскивала. А он стоял и… когда я бежала, он стоял… Бортник стоял на балконе, а Володя висел.
ЛЧ: Это так… единственный случай был такой?
ОЯ: Угу.
ЛЧ: А не в тот ли период вы попали в аварию, когда премьера «Места встречи» была по телевизору?
ОЯ: Ну, тогда же, да, это в это время.
ЛЧ: Тогда, да? До… до этого или после?
ОЯ: Нет, ну мы уже смотрели, уже несколько дней она шла, эта картина.
ЛЧ: Несколько дней, да?
ОЯ: Конечно.
ЛЧ: Вы на Малой Грузинской смотрели?
ОЯ: Да. Да.
ЛЧ: А Хилькевича помните?
ОЯ: Хилькевич приходил. И Говорухин приходил, смотрел, угу.
ЛЧ: Вы все серии смотрели с ним?
ОЯ: Конечно.
ЛЧ: Ну, и как… какая реакция была на фильм? Хилькевич рассказывал, что он ругался там на что-то. Что-то не нравилось.
ОЯ: Не, ну, Володя… Нет, Володя, конечно, там… всегда что-то нравится, что-то не нравится, но когда человек смотрит уже готовый фильм, то, если что-то хорошее, то Володя всегда говорил: «Э… Вот эту сцену – это я придумал!» Когда что-то было особенно хорошее, он всегда говорил: «Эту сцену я придумал!» Вот.
ЛЧ: А Вы не помните такой момент, значит, у того же самого Долецкого, врача, 10-го ноября 79-го был юбилей в Русаковской больнице, и Высоцкий туда очень хотел поехать, но не поехал. Из-за чего это могло быть?
ОЯ: Ой! Этого я не помню. Из-за чего не могло быть? Ну, я думаю…
ЛЧ: Не могло это связано быть с аварией с этой?
ОЯ: У?
ЛЧ: С аварией не могло быть связано?
ОЯ: Не знаю.
ЛЧ: Каждый день в ноябре показывали по… премьера была «Места встречи».
ОЯ: Не знаю.
ЛЧ: Так у Вас сотрясение было вот именно во время показа по телевизору?
ОЯ: Да. Потому что я дома была, смотрела телевизор. Да. (нрзб)
ЛЧ: Почему-то Хилькевич Вас не помнит.
ОЯ: Не знаю, может, и не помнит… Нет, я Хилькевича видела несколько раз, он приходил.
ЛЧ: Именно смотреть кино или ещё…
ОЯ: Наверно, да, да, да.
ЛЧ: …или просто ещё?
ОЯ: Нет, наверно, просто ещё. Ну, несколько раз приходил. Они… он как раз в это время снимал фильм м-м-м… вот этот вот «Ах, водевиль, водевиль!»
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Вот в это время он как раз он снимал этот…
ЛЧ: Он с Таней приходил, с женой своей, да?
ОЯ: Не помню.
ЛЧ: Не помните? А, значит, кончается ноябрь, и в начале декабря Высоцкий улетает, ну, скажем так, на Таити. Или… как он рассказывал, куда он попал? Все говорят, то он не долетел, то он в Лос-Анжелесе остался, то он к Мишу поехал опять же… как на самом деле было?
ОЯ: Понятия не имею. По-моему, он не долетел.
ЛЧ: А где ж он был, всё-таки?
ОЯ: По-моему, он… не… не знаю. Вообще, как бы у нас существовала такая договорённость неоговоренная: я никогда у Володи не спрашивала всё, что касалось жизни с Мариной и никогда не интересовалась, где они были, с кем они виделись, что они делали. И Володя никогда не рассказывал мне. Вот.
ЛЧ: А это правда, что Миш тоже страдал этим делом?
ОЯ: Миша какой?
ЛЧ: Майкл.
ОЯ: А, Майкл-то? Не знаю. Я думаю, что наверняка. А почему, собственно, и нет?
ЛЧ: Угу. А вот эта история с телевизором – когда он получал, это как, по карточкам, по талонам? Что… что это за телевизор был? Где он его получал, не с Вами?
ОЯ: В военторге покупал, по-моему, телевизор. (нрзб)
ЛЧ: В военторге? Это на Садовом кольце военторг?
ОЯ: Нет, это военторг, который на… на Калининском, на (нрзб) военторг хороший, да.
НВ: На Калининском военторг.
ЛЧ: А-а-а!
ОЯ: Конечно, да…
ЛЧ: Где памятник Калинину стоит.
ОЯ: Угу. Какому Калинину? А, там есть, да, похоже, сбоку. Да, да, да, да.
ЛЧ: Ну, вот счас его снесли уже. Да, да. Это он, значит, один ездил туда получать его?
ОЯ: Наверно. Ну, во всяком случае, без меня.
ЛЧ: А… а как, что это было, карточная система или что это?
ОЯ: Понятия не имею!
ЛЧ: Блат или что?
ОЯ: Для Володи, наверно, по блату.
ЛЧ: Почему в военторге, телевизор?
ОЯ: Ну… ну, потому что там отдел эле… тех… это, электроники.
ЛЧ: А-а!
ОЯ: Ну, я вот… и Володе, у него… ну, как, тогда же даже колбасу по блату покупали!
ЛЧ: Ну, понятно.
ОЯ: В определённые места за колбасой ездили, в определённые секции – за телевизорами, куда-то там – за сапогами, куда-то там – ещё за чем-то… всё же по блату было, ничего же не было без блата!
ЛЧ: Страница 10, середина. А вот тут об этом написано. Вот, отсюда начиная: «Кто-то сказал…» и вот, под… под пальцем… почитайте, верно ли здесь? Всё ли так? Это, комментирую: страница 10, середина.
ОЯ: Ну, и что тут? Тут это – как раз, это 80-й год, Новый Год.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Да. Ну и что тут?
ЛЧ: Ну, правильно там всё написано?
ОЯ: Не, ну, здесь правильно, потому что как бы с моих слов всё.
ЛЧ: Ну, мало ли?
ОЯ: У-ху-ху-ху-ху-ху-ху! Да. Ну, и что дальше?
ЛЧ: Нет, ну (нрзб) почитали. Что там, верно, да?
ОЯ: Да, это всё правильно, там всё, да.
ЛЧ: А телевизор он привёз именно 31-го числа?
ОЯ: Да.
ЛЧ: А как это, он 31-го привёз и вы тут же его поставили, и он тут же заработал?
ОЯ: Не он привёз. Привезли его… ну что он, сам его пёр, что ли? Приехали рабочие, привезли из этого магазина телевизор, поставили и уехали.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Потом приехал Володя перед Новым Годом, часов в 9, наверно.
ЛЧ: Угу. И задал этот вопрос Вам, да?
ОЯ: Угу.
ЛЧ: Нет, а когда и как он узнал об Афганистане, событиях (нрзб)? Как он реагировал на это?
ОЯ: По телевизору, естественно.
ЛЧ: Когда это?
ОЯ: Ну вот когда? По телевизору… я эт… я помню очень хорошо, потому что Володя был в шоке. Он был просто в шоке!
ЛЧ: По телевизору на Малой Грузинской (нрзб)?
ОЯ: Да, да, угу.
ЛЧ: Что показывали?
ОЯ: Причём, даже, не все как бы осознали… ну, как это было: ну, как – ну, ввели войска – значит, так надо! Володя как бы понял вот вообще всю эту трагедию изн… вот чем это всё что грозит – он это, он говорит… всё понимал вот… вот сразу, моментально, он… он был в жуткой депрессии от этого! То есть, я даже никогда не думала, что человек может так… ну, как бы так не были все политизированы, скажем, в этом. Мы все были как бы диссидентами, мы все были настроены против советской власти! Там, я всю жизнь читала книжки, ходила на выставки – ещё до Володи. Естественно, почему (тоже всё неслучайно, чё там!) мне нравился Володя? Потому что во всём был подтекст, во всём была позиция, во всём… всё… во всём, что он делал. Это был такой протест. Вот. И как бы… а такой вот внутренний, вот… именно вот трагедию, которая на фоне всего этого может развернуться – как бы в это мало кто вдавался, вот в такие подробности, как война, погибшие ребята, страдающие матери. То есть, он это пропускал вот, именно вот так через себя, с этой токи зрения его прежде всего это волновало. Его… Он очень любил людей на самом деле. И, действительно, он ценил каждого человека, жизнь каждого человека. И его это очень тронуло.
ЛЧ: А когда это было, вот эта передача?
ОЯ: Ну, когда это всё началось. Когда вот?
ЛЧ: 79-й?
ОЯ: Да.
ЛЧ: А что было, что показывали в (нрзб)?
ОЯ: Ну, как, значит, что показывали? Раскрыт… типа программы «Время» какая-то была. То, что нам рассказывали, то, что могли сказать… это всё, естественно, преподносилось с.. с определённой позиции, с определённой точки зрения, со своей какой-то правдой, естественно.
НВ: Ну, естественно. (нрзб)
ОЯ: Вот. Конечно, угу.
ЛЧ: А Вы не помните, у кого могут быть домашние записи? Вот при Вас как-нибудь записывали его?
ОЯ: Володю?
ЛЧ: Да. Где это могло быть?
ОЯ: Да не знаю… нет, наверно… при мне не записывали. Володя в принципе, вот так вот, в компании, он почти не пел. Вот так… в последние два года – у-у…
ЛЧ: А у кого вообще в гостях Вы были с ним?
ОЯ: В гостях мы были… счас я скажу, у кого мы были… Ну, естественно, мы ходили к тем людям, с которыми мы могли общаться вместе. У Янкловича мы были, вот у Володарского мы были под видом сестры Валерия Палыча. Потом мы были у саксофониста… как же его фамилия? Лёша…
ЛЧ: Козлов, что ли?
ОЯ: Нет, не Козлов.
ЛЧ: Зубов?
ОЯ: Да, у Зубова мы были в гостях. Он тогда женился как раз на американке какой-то.
ЛЧ: А, да-да-да-да. Угу.
ОЯ: Потом мы ездили вот к врачам, вот – Тая, Таисия.
ЛЧ: Таисия – это кто?
ОЯ: Тая, которая доставала Володе наркотики.
ЛЧ: А где она работала?
ОЯ: Она ра… где она работала – чёрт её знает, в какой-то больнице. А жила она в конце проспекта Мира.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: У неё муж тогда был Коля, который потом (нрзб)…
ЛЧ: (нрзб)?
ОЯ: Нет. А, по-моему, вот здесь вот у Перевозчикова есть. Он даже, по-моему, у них какое-то интервью…
НВ: Да, было, было (нрзб).
ОЯ: …чё-то брал там интервью.
ЛЧ: Да?
ОЯ: Ну, она, да, она – постоянно, вот она в основном привозила и… вот, и девочки из аптеки, вот, аптекарские девчонки.
ЛЧ: В 80-м году Марина приезжала в Москву?
ОЯ: По-моему, нет.
ЛЧ: Нет?
ОЯ: Вот она на Новый Год была и уехала.
ЛЧ: Угу. Как тогда на даче когда пожила несколько дней?
ОЯ: Да. И после этого, по-моему, она не приезжала.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Но точно я не могу сказать. По-моему, нет.
ЛЧ: Угу. А Высоцкий при Вас каким-нибудь спортом занимался? Ну, хотя бы относительно?
ОЯ: Нет.
ЛЧ: Вообще никак?
НВ: Ни растяжку, ничего?
ОЯ: Нет.
ЛЧ: Хотя бы вот элементарное отжимание какое-то там?
ОЯ: Ну, так, как все – мог отжаться там несколько раз.
ЛЧ: И всё, да?
ОЯ: Угу.
ЛЧ: А о «Зелёном фургоне» что Вы помните, о работе?
ОЯ: А-а-х! Володя так был вообще этой работой так увлечён до какой-то поры, пока не запретили. Пок… по-моему, с Одесской киностудии пришла телеграмма, что там отказ. И вот после этого как раз у него начался жуткий запой!
ЛЧ: Это в январе было?
ОЯ: Вот этого я не помню, в январе это было или не в январе? Нет, я не помню. Но…
ЛЧ: Это всё с Игорем связано, да?
ОЯ: Да. Ну, там они с Шевцовым работали, переписывали сценарий, что-то там писали режиссёрский сценарий, он писал уже.
ЛЧ: Угу. А Вы не помните такую историю: у Высоцкого должен был… был быть официальный концерт в с афишей Политехе, и его якобы должна была представлять Ахмадулина, и он сорвался. Такого Вы не помните?
ОЯ: Знаете, тогда уже всё это с… могло срываться из-за Володиного состояния, потому что он был… вот, начиная вот с Нового Года, вот с его, верней, дня рождения, когда он решил… сделали ему эту гемосорбцию, вот…
ЛЧ: А когда ему сделали гемосорбцию?
ОЯ: А вот прямо, по-моему, на день рождения и сд… и делали уже.
ЛЧ: Ну, и сколько это длилось?
ОЯ: 25… С 25-го января. Ему капельницу поставили, потом сделали эту… приехал, он ездил в Скиф – ему там всё это прочищали. Ну, он уже… уже он… он уже, вот он после этого как будто он стал… ещё хуже после этой гемосорбции ему стало. Вот. Потом ему ж там разрезали – он ж… он же себе делал уколы в ногу, кололся, да, занёс инфекцию. И у него раздуло вот так ногу, ему делали вот такой вот разрез, выкачивали оттуда гной, вот так – и здесь разрез. И вот такую поставили турунту, марлю, чтобы этот гной выходил. И вот с этой ногой он работал и концерты, и спектакли играл. Вот.
НВ: Просто насчёт концерта…
ЛЧ: Да, да, да, у нас есть одна запись, вот там у него что-то с голосом происходит. Вот если б Вы, может, послушали… и, как Вы думаете, что это могло быть?
ОЯ: Ну, не знаю.
НВ: Так, значит, давай… я съёмку не прерву. Так, Лёва, держи…
ЛЧ: Ну, это, правда, в наушниках надо слушать. Так… так не слышно.
НВ: …держи, я счас всё дам.
ЛЧ: Да поставь на стол ты, чё ты?
НВ: Помнишь, как снимать, короче?
ЛЧ: Угу. Угу.
НВ: Держи, только не урони. Не, не, ну, ты, Лёв, ну, возьми в руки-то, что ж ты счас будешь снимать пепельницу?
ЛЧ: (нрзб)
НВ: Счас я Вам дам. Я просто… (нрзб) не хотел тащить сюда аппаратуру, но… я вчера как раз занимался тем, что записывал. Кусочек буквально. Счас мы Вам дадим послушать, счас.
ОЯ: А вы потом это всё будете как-то систематизировать? Вообще, вы…
ЛЧ: Да, это всё…
ОЯ: …вы вдвоём это всё делаете или у вас ещё есть…
НВ: Ну, в общем, да.
ЛЧ: Ну, есть там народ, конечно. В Ленинграде – вот у меня соавтор мой, с которым мы пишем «Высоцкий в Ленинграде». Ну, как – на общую сетку ложится… у нас есть по каждому дню разб… в компьютере забито. И информация пополняется со слов очевидцев – в данном случае, документы находятся много…
ОЯ: Ну, вообще – так, конечно, тяжело!
ЛЧ: Ну, а что…
ОЯ: А Вы когда начали этим заниматься? (нрзб)
ЛЧ: В 81-м году, сразу после… Тогда информации мало было, а счас вот… как-то и люди тогда стеснялись говорить, редко кого раскачать удавалось. А счас урезонилось всё, устаканилось.
НВ: (нрзб).
ОЯ: Уже всё заб… забылось.
НВ: Что?
ОЯ: Я говорю, уже… вс… многое забылось.
НВ: (нрзб)
ЛЧ: Ну, вот да! Единственный минус, что вот люди уже по истечению времени уже забывают многие вещи!
ОЯ: Ну, конечно, забываются!
ЛЧ: Оттуда… отсюда же много всяких там этих неправд. Потом…
НВ: Вот. Как-то он здесь подозрительно шепелявит. Пожалуйста. Правый канал, левый канал. Наушники (нрзб).
ОЯ: Угу. А… а где этот концерт?
НВ: ВНИИЭТО.
ЛЧ: Нижегородская улица.
НВ: Лёв, (нрзб) ты объектив (нрзб) ты мне стенку снимать, что ли, будешь?
Сотрудник: (нрзб) у тебя телефончик можно?
ОЯ: У Володи была вся… значит…
НВ: Можно выключать?
ОЯ: У него… Да. Я тебе могу сказать. Значит, у него вот… Это, нав… это э-э-э… это 80-й год, скорей всего.
НВ: Так, это да.
ЛЧ: Это 1-е февраля.
ОЯ: Это вот… вот этот период. Значит, у него была жуткая сухость во рту. Жуткая сухость!
ЛЧ: Из-за чего это происходило?
ОЯ: (тяжело вздохнув) Я думаю, что это на почве… во-первых, он пил – это раз! Значит, у него был такой перм… как бы перманентный запой, вот. И… он мог пить, потом, там, два-три дня он не пил. И ещё к тому же – дикое количество лекарств! Просто, что он колол помимо всего пр..? Ну, там и седуксен, и чего там только не было! И, может быть, вот это вот всё задавало такую жуткую сухость. У него просто (цокает языком, изображая сухость – ЛЧ) всё это прилипало. Вот…
ЛЧ: У него до самого конца концерта был такой же голос, какой-то заторможенный.
ОЯ: Да, да! И он… Вот такой заторможенный, он как бы немножко под таким кайфом. И жуткий сушняк просто! Вот и всё.
ЛЧ: Вот, кстати, один из минских концертов июньских, он тоже…
ОЯ: И даже вот ленинградский концерт… да! И вот ещё, помните, вот этот… программу, которую записывали…
НВ: Кинопанораму?
ОЯ: Кинопанораму, да. Там же Володя тоже н-н-неадекватный. Как раз он там с этой ногой разрезанной, на этой кинопанораме.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Опять у него там тоже этот сушняк, он весь отёкший, опухший, у него пальцы все распухшие на руках. Он играет там на гитаре…
ЛЧ: Пальцы – да! Пальцы там (нрзб).
ОЯ: Опухшие пальцы, да.
ЛЧ: Это, говорят, от сердца, вот, пальцы (нрзб)?
ОЯ: Я думаю, что у него на почве… ведь он умер всё-таки, скорей всего, от сердечной недостаточности. Они же вскрытие-то ему не делали. Но, то, что он умер, это был сердечный приступ – это однозначно!!! Потому что в этот день, когда всё это случилось, он днём говорит: «Я, говорит, сегодня умру!» Я говорю: «Да ладно, Володь, ну…» Говорит: «Да… Да что, говорит, «ладно», говорит…» Я говорю: «Ну что ты такие глупости говоришь?» Он говорит: «Да это вы глупости говорите! Я, говорит, сегодня умру!» И он ходил, периодически ну, хватался за сердце. У него болело сердце. Я это… говорила Толе, я говорю: «Толя, у него болит сердце!» «Ой, да ладно, он ещё… у него сердце, как у быка, он нас всех переживёт!» Ну вот…
ЛЧ: Чего ж так говорил? Он же видел всё… все эти дела!
ОЯ: Ну, чё? А кто его знает, чего он так говорил? Вот… и, конечно, те дозы, которыми он кололся, вообще – любой бы другой человек уже умер вообще сто раз! Он себе дикое количество делал лекарств!
ЛЧ: Угу. А не помните ли Вы, как он с Гольдманом летал в Новосибирск в начале 80-го года и там сорвался концерт?
ОЯ: Ну, это всё срывалось из-за вот его… у него не было, наверно, чем уколоться – вот и нет концерта! Вот и всё.
ЛЧ: Нет, но был такой факт? Вы с ним же летали? Вы помните это?
ОЯ: Да, да. Я не летала в Новосибирск, но я знаю. Да, да…
ЛЧ: Летал, да? А когда это примерно могло быть?
ОЯ: Я уже счас так по числам… я не помню.
ЛЧ: Ну, хотя бы, с ногой там связано или ещё с чем-то?
ОЯ: Там… там нет отдельности, там всё связано только с одним – с наркотиками! Всё! Всё остальное – это последствия.
ЛЧ: Но это в 80-м году было?
ОЯ: Да.
ЛЧ: Да? Понятно.
ОЯ: Ну, Володя доходил до того, что он мог… он едет, и ему останавливали скорую помощь – любую просто! И Володя, пользуясь своей популярностью дикой, он говорил, что у него почечная колика, ему плохо… и просто ребята ему делали там промедол или омнопон кололи.
ЛЧ: Прямо могли в скорой помощи сделать?
ОЯ: Да, прямо на улице могли ему сделать.
ЛЧ: А что ещё они делали кроме этого? Ну, омнопон – это ж не такой уж наркотик сильный?
ОЯ: Ну да! Очень даже сильный!
ЛЧ: Да?
ОЯ: Ну, вот в основном: морфин, промедол и ом… Промедол более слабый, омнопон из всего этого самый сильный.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Ну, Володя мог и, если есть, и кокаин понюхать. И если есть такой жидкий кокаин – там жидкого кокаинчика.
ЛЧ: Ну, это уже серьёзно, в общем-то!
ОЯ: Да. Ну… ну, самый серьёзный – в общем, это, конечно, это морфин и промедол. Но промедол… ой, и омнопон! – он колол в диких количествах! Просто уже последние вот эт… эти дни там делалось каждые полтора-два часа – уже должен был быть укол. Ну, у него ломки были настоящие такие!
ЛЧ: А героин, нет?
ОЯ: Нет. Героина не было, и… может быть, где-то за границей он пробовал, естественно. Но здесь героина не было и он его не употреблял.
ЛЧ: Я вот из книги помню, что с 18-го июля он вообще наркотиков не употреблял.
ОЯ: Ну, вот это был какой-то период…
ЛЧ: То есть, до самого конца? Или это не так, так?
ОЯ: Значит… значит, 18-е – 25-е, да?
НВ: Последний (нрзб)
ОЯ: Я думаю, что он несколько дней не употреблял – однозначно. Но с 18-го или нет? Может быть. Во-первых, была олимпиада: очень трудно, все кругом приезжали, всех проверяли этих врачей, очень трудно было с этим делом. Потом…
ЛЧ: Вот там… там такая мысль идёт, что с олимпиадой всё обрубилось, все каналы.
ОЯ: Да, они обрубились. Потом Володя как бы даже сам хотел завязать. И как раз вот думали, что, может быть, он… Но, вообще, в принципе, дома было! Я не знаю, почему они ему не… не… не… это уже потом выяснилось, что дома были заначки! Но, конечно, так мало, ему их как бы не хватило. Но у Володи вот эти все дни была жуткая ломка. Жуткая! Вот.
ЛЧ: А мне ещё Солдатенков рассказывал, что у него были зеркальные нарывы: вот на одной ноге – он пройдёт, с этой же стороны появляется на другой ноге нарыв. Это где-то в июле уже было.
ОЯ: Нарывов у него не было.
ЛЧ: Не было?
ОЯ: У него была вот эта рана, которая вообще у него не заживала очень долго и она очень долго гноилась, действительно. А эт… но это он сам себе занёс, потому что он себе через штаны делал уколы – уже так хотелось скорей! Он же не в вену кололся, а он кололся внутримышечно, в руки, в ноги в основном. Ну, и занёс инфекцию. Но эта инфекция никак не связана со смертью. Умер он однозначно от… просто сердечная недостаточность на фоне отсутствия наркотиков.
ЛЧ: То есть, в последний день наркотиков как бы и не было?
ОЯ: Нет. Ну, были… был седуксен, потом они ему ставили капельницу – такое лекарство, которое называется ГАМК, которое даётся…
ЛЧ: Как-как?
ОЯ: ГАМК.
ЛЧ: ГАМК?
ОЯ: Ну, вот какое-то, да… какая-то – булю-лю-лю-брлю – какая-то кислота там. Которую делают… это как бы сокращённо. Делают при м-м-м… больших полостных…
ЛЧ: Это кустарное что-то?
ОЯ: Нет. Это делается при полостных операциях, при серьёзных глубоких наркозах: сначала человеку вот это вот вводят, потом там ещё чего-то. Но, это вот… Толя – он же анестезиолог, вообще, врач! Ну, вот он ему приносил, это всё делал, ставил, колол… Ну, в общем, закололи! Да, вот там ему делали, например, там одно и второе – меня тогда ещё это пот… потрясало! Я говорю: «Слушайте, я говорю, а как вы делаете ему успокаивающее и в то же время какое-то вот это вот, наоборот, какое-то там бодрящее? я говорю, а как это?!» «Ну, это вот так вот надо, это вот так вот… он…»
ЛЧ: Это кто?
ОЯ: Это вот Толя говорил, что: «Вот он как раз будет спать, и вот в этом состоянии он будет выходить, ему это облегчит эту ломку, это всё!»
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Вот. Иногда дозы такие шли, что слон бы умер!
ЛЧ: А Вы что-то знаете вот о похоронах Шуляковского, о поминках?
ОЯ: Я не ездила.
ЛЧ: А он ездил?
ОЯ: Ну, по-моему, тоже нет. По-моему, он пил в это время.

Автор:  Вик. [ 06 мар 2013, 11:22 ]
Заголовок сообщения:  Re: Воспоминания Оксаны Павловны Ярмольник

3.

ЛЧ: Потому что на концерте он говорил: «Я неделю назад был на поминках Шуляковского!» Хотя там его никто не помнит.
ОЯ: Нет. По-моему, нет.
ЛЧ: Скорей всего…
ОЯ: Колокольников умер – он хоронил Колокольникова.
ЛЧ: Как хоронил? Где?
ОЯ: Или на поминки ездил. Ну, у них был актёр Колокольников в театре.
ЛЧ: Ну, Олег, да, Колокольников.
ОЯ: Да.
ЛЧ: Это 10-го числа он умер, а 12-го были похороны.
ОЯ: Ну вот. А я как раз уехала в это время на юг, и я как раз и приехала, потому что мне опять же позвонил Валера и сказал: «Приезжай! Володе плохо! Володя запил!»
ЛЧ: Ага. Ага.
ОЯ: Вот в связи… у него был любой повод: вот Колокольников умер – значит, очередной запой.
ЛЧ: Угу. Значит, он на поминках всё-таки был, да?
ОЯ: Я думаю, что да.
ЛЧ: Угу. А отец Ваш какого числа погиб?
ОЯ: 13-го мая. Или 15-го мая… 13-го, наверно.
ЛЧ: 13-го. Значит, в это время Высоцкий в Польше.
ОЯ: Да.
ЛЧ: И потом, значит, Вы занимались похоронами, судя по книге?
ОЯ: Угу. Да.
ЛЧ: И там, значит, написано ещё то, что он звонил и якобы чувствовал, что у Вас что-то случилось.
ОЯ: Угу.
ЛЧ: Так было, да?
ОЯ: (молчаливое согласие)
ЛЧ: И потом, значит, мы вычислили, что 22-го мая он приезжает на сутки.
ОЯ: Угу.
ЛЧ: Это вот именно из-за этого он приезжал?
ОЯ: Угу.
ЛЧ: И как он этот день провёл, где он был, что он делал?
ОЯ: У меня. Потом улетел в Польшу.
ЛЧ: То есть, весь день у Вас на Яблочкова, да?
ОЯ: Угу.
ЛЧ: А так, он никаких (нрзб)…
ОЯ: Ну, нет. И на Грузинской мы были, и на Яблочкова.
ЛЧ: Угу. А что-то такое, ну, скажем, с «Зелёным фургоном», ничего не делал?
ОЯ: Нет.
ЛЧ: Не звонил никому?
ОЯ: Ну, это я не помню, конечно.
ЛЧ: Не помните… Угу. Ну, вот, кстати, об этом… о 1-м мае: как Даль появился, во сколько это было примерно?
ОЯ: Я дома была 31-го… или там, какого там, 30-го… сколько там дней в этом… в апреле?
ЛЧ: 30.
ОЯ: 30. Значит, 30-го.
ЛЧ: 30-го?
ОЯ: Да. Я была у себя дома, у себя, на Яблочкова.
ЛЧ: Ага, ага.
ОЯ: И мы должны были куда-то ехать 1-го мая. Куда-то должны были поехать, куда-то за город.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: И я сидела, ждала Володиного звонка. Значит, Володя мне не звонил. Потом позвонил Валерка и говорит: «Ну, мы за тобой не заедем… мы никуда не едем… что-то тут такое… в общем, мы тут дома, ты не приезжай!» Я говорю: «А что случилось?» «Нет, ну ты не приезжай!» Я говорю: «Дай мне Володю!» «Он не может подойти!» Я говорю: «А что с ним?» «Ну, он не может подойти!» Ну, я, естественно, 1-го мая с утра…
ЛЧ: А это было вечером 30-го (нрзб)?
ОЯ: Ну, да, да. Ну, уже ночью. Так уже – к ночи ближе. И я с утра им звоню, говорю: «Валера, говорю, ну что там?» «Ну, ни… ну, ничего, но ты не приезжай, ты, в общем… тут Володя себя плохо чувствует…» Я говорю: «Ну, я счас приеду!» И я беру такси, еду туда. Приезжаю, вижу такую картину: дом весь завален бутылками… то есть, такая была пьянка, просто чумовая! Захожу в спальню – там лежит кто-то в кровати в нашей, с какой-то бабой. Там такой поднос стоял на с… так… столики такие были низкие… ну, не столики – такие штуки с подносами – на них лампы стояли. На одном этом подносе просто наблёвано! Вонь, грязь! Значит, Янклович с какой-то блядью там, в первой комнате… Володи вообще ещё не вижу. Я сначала думала – это он. Так одеяло подняла, смотрю – Даль лежит – в жопу! Просто – ну так, вот так… (гримасой изображая спящего пьяного – ЛЧ). Какая-то девка с ним. Я иду на кухню, на кухне сидят ещё какие-то три или две.
ЛЧ: Х-ха…
ОЯ: Грязища такая кошмарная! И была, значит, одна девка, которая м-м-м… в то время общалась… ну, так – проститутка. Она общалась с Борей Хмельницким. Вот. А я её знала. Я её увидела… Володя… Захожу в кабинет – Володя в кабинете – тоже вот такой, без чувств, просто… просто вообще – такой ву-у-у, кусок мяса, что Даль, что он! И, значит, Ира… И Валерка такой: «Ой, ой! Я ж тебе говорил не приезжай сюда! Зачем ты приехала?»
ЛЧ: Какая Ира?
ОЯ: Ну, вот эта вот Ира – Х… Бори Хмельницкого, значит, подруга.
ЛЧ: А! А!
ОЯ: И я говорю: «Ира, я говорю, ты, значит, ты тут, я так понимаю, за старшую? Я говорю, я счас уйду и через час приду. Я говорю, значит, посуду помыть, всё убрать, я говорю, навести порядок, и я говорю, приду через час ровно, и чтобы вас, говорю, блядей, здесь не было просто даже духу!» Ровно через час… я ушла там, пошла на рынок, смотрю на часы, проходит час, я звоню, я говорю, Ира: «Да…» (жалобно). Я говорю: «Ира, а вы там всё убрали?» «Да». (жалобно) Я говорю: «Ну, молодцы!» Я говорю: «Я счас буду подниматься, поэтому ты спустись, чтобы я тебя даже не видела!» Я прихожу, там всё уже чисто. Даль уже лежит один, всю блевотину убрали. Володя как лежал, так и лежит. Вот. Ну, и… я уже не помню, или к вечеру или на следующее утро они проспались оба. Значит, Володя там очнулся, я устроила, конечно, там скандал, сказала: «Что это такое за ужас!» Вот. После чего… ну, так это… всё это… знаете, когда ты уже живёшь с человеком и знаешь вообще – как это, это ведь всё воспринимается совершенно по-другому. Вот. Воспринимается всё просто с колоссальной болью: и просто жалко и просто тяжело. Но никакой там ревности, там, каких-то скандалов – если её вообще даже быть не могло! Вот. Вышел Даль потом, очнувшись. И вот я первый раз в своей жизни… потому что у меня как бы папа был алкоголиком, он тоже запоями так вот тоже пил. Но я никогда не видела когда человек – вот как Лебедев показывал, когда вот с полотенцем, вот так – чтоб в рот попасть – вот он вот так вот похмелялся! Вот. Это вообще, конечно, ужасно!
ЛЧ: Ну, насчёт как их зашили там, чего там было?
ОЯ: У?
ЛЧ: Как заш… зашивали?
ОЯ: Зашивали? Зашивали… у нас на кухне зашивали м-м-м… этого самого… как его фамилия? Я с ума сошла!
ЛЧ: Лебешева?
ОЯ: Да нет. Этого… Ливанова! Васю Ливанова! Который…
ЛЧ: Да? (удивлённо)
ОЯ: …который Шерлок Холмс. Да.
ЛЧ: Ничего себе!
ОЯ: Вот его зашивали у нас на кухне на столе. Вшивали… и зашивали Севку тогда. Вот это вот Володя привозил это лекарство, которое называется эспераль. Вот. Это такая таблетка, которую тебе зашивают в мышцу. Там делают надрезик, вставляют и зашивают. И она рассасывается, всасывается… Но у некоторых отторгается, а некоторые просто, как Сева Абдулов, он просто её пальцем выковыривает… выковыривал, и всё!
ЛЧ: А когда это было?
ОЯ: Ну, вот всё в этот же период, вот тоже, наверно, так – в 80-м в мае, вот это вот – всех там…
ЛЧ: В мае…
ОЯ: Да.
ЛЧ: Но потом же он 10-го улетел, видимо?
ОЯ: Володя улетел. И вот Севку зашили, и Севка остался… я была одна в Москве. И Севка зашитый был у себя дома. Почему я это помню, потому что кто-то позвонил мне и говорит: «Слушай, говорит, у Севки компания, он, по-моему, счас там развяжет… ты, говорит, езжай туда!» И я, как скорая помощь туда помчалась смотреть пьёт он или нет. И я смотрю – Сева пьёт стакан за стаканом! Я говорю: «Сева, ты же счас…» Он говорит: «Нет, я не умру, я её выковырял!» Вот.
НВ: Тха! Кожу разорвать и выковырять?
ЛЧ: А там же шов! Та шов…
ОЯ: Какую кожу, это не только кожу, это тебе надрезают мышцу, вот такая вот таблетка – тебе её туда… ну, вот она, вот такая… вот тебе её туда вставляют. Вот такой надрезик делают. И всё это…
ЛЧ: Ну, это было не в эти дни, когда Даля зашили?
ОЯ: Я думаю, что Даля зашивали в эти же дни, потому что… я просто этого не видела.
ЛЧ: То есть, кому зашил (нрзб)…
ОЯ: Зашивку Даля я не видела. Кого… при мне – вот Ливанову зашивали и Севку.
ЛЧ: А он каким образом туда попал? Почему его туда?
ОЯ: Ну, наверно, у них там был свой клан алкоголиков. (общий смех) Они там все созванивались. Не знаю я. Я же как бы не всё время присутствовала, поэтому…
ЛЧ: А мне тут ещё сказали, что и Лебешева зашили в тот день, что и Даля.
ОЯ: Лебешева какого? Пашу?
ЛЧ: Да.
ОЯ: Может быть.
ЛЧ: Он был в те дни вообще?
ОЯ: Ну, надо Лебешева спросить. Он, слава Богу, тьфу-тьфу, счас ему операцию сделали, жив-здоров. Чего-нибудь расскажет.
ЛЧ: Угу, угу. И что, Даль там, пришёл в себя, когда это у него, что он сделал?
ОЯ: Даль выпил стакан, пришёл в себя, рассказывал всякие интересные истории, вообще… человек… человек… читал стихи. Вообще, как бы вот парадоксально, но это так: то таким куском мяса, то гением! Ну вот.
ЛЧ: Ну…
ОЯ: Ну, а потом он – всё, он уехал и… это вот где-то они случайно пересеклись, схлестнулись, как… встретились, приехали, вызвали баб, наб… с бутылками! Ну, как… как нормальные.
ЛЧ: А не при Вас Высоцкий Лизе звонил, жене его? Не помните?
ОЯ: Не знаю, нет. Наверно, без ме… при мне он… может быть, он и звонил, но, может быть, он ушёл в другую комнату. Нет.
ЛЧ: Значит, Вы согласны с тем, что 10-го он улетел в Париж, 10-го мая? То есть, после дня Победы сразу, следующий день?
ОЯ: Наверно, он улетел 10-го. Потом-то он приехал… 20… какого?
ЛЧ: Ну вот, судя по билету, 22-го.
ОЯ: Когда он уезжал, 22-го, наверно, да.
ЛЧ: Да. А Вы его провожали…
ОЯ: Да, наверно…
ЛЧ: Вы провожали тогда его, 23-го, когда он уезжал в Польшу?
ОЯ: Наверно. Чёрт его знает. Не помню.
ЛЧ: Не помните?
ОЯ: Наверно.
ЛЧ: Ну, в общем, он пробыл буквально сутки в Москве?
ОЯ: Сутки он пробыл, да. Он приехал… он мне позвонил – я как раз в по… вошла вот с кладбища, я вошла домой со своими двумя вот друзьями – Сашей Боровским и с Лёшей Бегаком, и только я вошла, вот только я вошла – раздался телефонный звонок: звонил Володя.
ЛЧ: Угу. А Вы свой номер телефона не помните тот, тогдашний?
ОЯ: 219… чё-то такое, 18… и чего-то там ещё, уже не помню.
ЛЧ: Угу. А вот у него записной книжке записано бу… буквально в тот период: «Памятник». Это не могло быть связано с Вашим отцом? «Памятник»… или это с Шемякиным связано?
ОЯ: Нет, это, наверно, связано скорей с Шемякиным.
ЛЧ: А что там за история была с этим памятником?
ОЯ: Не знаю. Я думаю, что… мы на эту тему не говорили.
ЛЧ: Церетели что-то там был задействован, там наверно…
ОЯ: Нет. Это надо… ну, надо с Мишей поговорить, Миша-то точно знает.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: А Вы с Мишей не говорили на…
ЛЧ: Нет. А как его?
ОЯ: Ну, он вообще странный стал, с ним счас разговаривать… он вообще, как бы другой человек – все говорят, кто с ним общается. Он настолько изменился!
ЛЧ: Я пытался через Кипу его достать, он там дружит с ним…
ОЯ: Угу.
ЛЧ: «Да, да, да, да», и всё, и… испарился.
ОЯ: Ну, очень… очень многие изменились на самом деле!
ЛЧ: А самый последний раз Высоцкий из-за границы приехал из Бонна? Когда из Бреста звонили эти таможенники?
ОЯ: Когда пьяного встретили его на вокзале-то? Когда он вы… выпал. Его поставили и я его потом несла на себе. Если б я его…
ЛЧ: Что, прямо до такой степени, что он за столб держался?
ОЯ: Да.
ЛЧ: А поезд какой был, не обратили внимания? Маршрут поезда?
ОЯ: Да какой? Наверно, какой-нибудь Франкфурт – Москва… оттуда какие поезда, одни… они одни были-то. Их же там особых не было. Какая-нибудь… а может быть, какой-нибудь варшавский, чёрт его знает… не знаю.
ЛЧ: А мне вот… я слышал, что… э-э-э… один человек говорил, что прямо с перрона вот в реанимацию отправили, несколько дней пролежал в реанимации перед Калининградом.
ОЯ: Во-первых, он не лежал в реанимации, потом его никуда с перрона не отправляли.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Это уже – как-то так, придумывают чего-то.
НВ: Устное народное творчество.
ОЯ: У?
ЛЧ: Ну, значит, вот… э-э… с…
ОЯ: Не, не, не, это вот точно никуда, он не лежал ни в какой реанимации!
ЛЧ: Значит, так… вот, ну скажем, к примеру, 13-го он приезжает, 18-го утром он улетает в Калининград. Вот эти вот 5… 5-6 дней чем он занимается?
ОЯ: Он всё время одним и тем же занимается: он постоянно… у него… у него проблемы были одни: значит, он решал жилищные вопросы своих друзей – вот постоянно!
ЛЧ: А кого именно?
ОЯ: Ой! То Фёд… то, это… Федотова, то Янкловича, то кого-то там ещё… постоянно к нему обращались с какими-то просьбами ну, вот такого рода – вот бытовыми: то он кому-то машины какие-то доставал, то он… то есть, у него масса было проблем, совершенно не связанных с Володей! То есть, это были… и люди к нему обращались: «Володь, ну, вот как… ты можешь там позвонить тому-то, договориться там-то, мне там надо починить машину…» или «…мне надо купить машину…» или «… мне надо сделать… пусть мне дадут квартиру!» или «мне нужно сделать загранпаспорт, и, там, в ОВИР, туда, сюда…» У него уходило масса времени вот на… именно на устройство жизни и быта своих, так сказать, близких людей, которые его окружали. Да и не только близких.
ЛЧ: Ну, значит, а могли быть концерты – вот промежуток, до отъезда в Калининград?
ОЯ: Вот что было после Калининграда – я помню лучше.
ЛЧ: Угу. Ну, приехал из Калининграда, что он рассказывал вообще? Как он прошёл?
ОЯ: Рассказывал, что он там пил, что его откачивали – это он рассказывал. Очередной запой у него начался в Калининграде.
ЛЧ: Запой?
ОЯ: Ну, у него постоянно, да, конечно!
ЛЧ: Так никто не помнит об этом ничего.
ОЯ: У него… вот, у него вот этот вот период, в принципе, вот, начиная вот с… э-э-э… вот, с зимы, с этого Нового Года, с этой гемосорбции, у него был постоянный запой, постоянный! То есть, он мог вот там три дня пить, несколько дней он там не пил… вот он выходил, что-то делал в это время. Потом опять он пил, потом он опять там два дня не пил. Ну, он как бы всё время находился в состоянии… вот он так поэтому и говорит. Поэтому у него и сухость во рту – это всё с этим связано. То есть, он одно другим подменял: у него нет наркотиков – он может стакан шампан… потому что Володя шампанское вообще как бы не пил! Но он готов был там стаканами… не знаю… там, одеколон выпить! Потом, есть чем уколоться – значит, он уколется, значит, он не пьёт в это время. То есть, это вот, настолько всё это было драно и неровно… а потом ведь, действительно, у него же не было постоянного такого источника наркотиков, который вот точно он знает, что вот счас – там: «Каждые два часа мне нужно, у меня будут наркотики!» Нет, у него вся жизнь была посвящена в основном тому, чтобы это всё достать! Его это очень угнетало. Ну, я говорю, что у него… вот у него все дела в Москве были: значит, он с кем-то созванивался, договаривался, Валерка куда-то ехал, привозил… или они ехали куда-то с Володей вместе, то к одним, то в одну больницу, то к другим врачам… то есть, постоянно это вот всё шло… работа, на самом деле последний год – она была настолько по боку! Концерты все были только для того, чтобы, естественно, заработать деньги! Вот и всё.
ЛЧ: А за квартиру много он платил?
ОЯ: У?
ЛЧ: За квартиру много платил?
ОЯ: За квартиру? Ну, он же её выплачивал.
ЛЧ: Ещё в кооператив выплачивал?
ОЯ: Да, конечно! Ну, он дачу строил, квартиру выплачивал, потом – на жизнь денег очень много уходило, естественно.
ЛЧ: Угу. А… значит, он прилетает из Калининграда 23-го числа, июля.
ОЯ: Угу.
ЛЧ: В этот же день умирает Одиль1.
ОЯ: Угу.
ЛЧ: Вы помните как… что-то из этого?
ОЯ: У-у. я помню, что…
ЛЧ: Как… как он узнал вообще об этом?
ОЯ: Ну, я не помню счас. Ну, наверно, кто-то позвонил или приехал… ну, я так не помню этого.
ЛЧ: А почему ж он не выехал?
ОЯ: Позвонил, по-моему… наверно, Марина позвонила…
ЛЧ: Угу.
ОЯ: …я так думаю. Но он же не поехал на похороны!
ЛЧ: А почему он не поехал?
ОЯ: Ну, потом… он не… он не мог он никуда выезжать в основном. Ну, почему? Потому что – потому что он не мог поехать, потому что он не мог с собой везти наркотики. Там это всё доставать трудно. Без них он не может. Ну, человек привязан, как бы связан по рукам и ногам – это такая ситуация, вот, которая… поэтому и концерты, и гастроли срываются, и всё.
ЛЧ: Угу. Я извиняюсь, одну секундочку.
ОЯ: Так, мне тоже надо уже ехать, дочку забирать. Сколько счас времени?
ЛЧ: Прямо сейчас, да?
ОЯ: Мне её надо в полшестого забрать.
НВ: Так. Так, ну уже счас полшестого.
ОЯ: Ну, поеду я!
НВ: Так…
ОЯ: Ой-й-й!
НВ: Что же, спасибо Вам огромное!
ОЯ: Ну, чего… если у вас какие-то ещё вопросы будут… видите, я тоже… я так, особо ничего не помню. А то уже вот…
НВ: Самое ценное, что Вы – живой свидетель! Понимаете? Самое… на мой взгляд. У Лёвы там более профессиональное, чем… чем… он больше специалист, чем я в этом деле. Я больше занимаюсь звуком, видео, записи Высоцкого – то есть, вот это вот. Достать, скажем, Зеленоград 78-го года, реставрировать…
ОЯ: Угу. А вот, скажем, фотографии есть?
НВ: Это у Лёвы.
ОЯ: Да?
НВ: Фотографии – к Лёве. Видеосъёмки – это (нрзб).
ОЯ: А вот в Дубне, там много очень снимали, там должны были…
НВ: Да есть, наверно, должны быть.
ОЯ: Хоть посмотреть бы!
НВ: А у Вас записей нет, вот лично Ваших, Высоцкого, аудио?
ОЯ: Нет. Нет, у меня таких записей нет лично…
НВ: А, вот, я уверен… этот вопрос у меня или выпал или забыл. Вот в книге Вы пишете, что как бы в шутку Вы снимали любительской кинокамерой какой-то фильм…
ОЯ: Да.
НВ: Он остался?
ОЯ: Наверно.
НВ: А на… вот…
ОЯ: Ну, надо спросить. Это не у меня, это у Саши Боровского. Может быть. Но это такая плёнка-то вот эта…
НВ: Ну, это восьмимиллиметровая киноплёнка.
ОЯ: Да, восьмимиллиметровая киноплёнка.
НВ: Это мы знаем (нрзб).
ОЯ: Да, да, да, да.
НВ: (нрзб) посмотреть, переписать.
ОЯ: Ну, это я узнаю. (нрзб)
НВ: Вот, я тогда Вам позвоню, Вы узнаете…
ОЯ: Это я вам узнаю. Да, да.
НВ: Потому что вот для меня большая ценность всегда – это видеокамера. То есть…
ОЯ: Да, (нрзб).
НВ: Поскольку вот такие вещи, здесь – да, это всё прекрасно! Но мне важнее видеокадр, где вот живой Высоцкий, как он говорит, что он делает. Ну, конечно, то, что стоит за кадром, (нрзб)…
ОЯ: Нет, у меня единственное есть – у меня есть записан телефонный разговор. Это тоже мои друзья подшутили: взяли и записали. Ну, вот тоже надо посмотреть, где он есть.
НВ: Видеосъёмка?
ОЯ: Нет, такой, на ка… на аудиокассете, угу. Подключили к телефону и записали.
НВ: А с кем он говорит?
ОЯ: Со мной.
НВ: Ха-ха! Ну, вот если Вы такое дадите, то было бы просто…
ОЯ: Нет, там нет ничего такого интимного, там просто смешной… Так!
НВ: (нрзб) человеку надо уже ехать!
ЛЧ: Уже, да?
ОЯ: Да! Ну…
ЛЧ: А Вы на машине?
ОЯ: Да, я на машине. Но… я вам…
ЛЧ: А Вам не удобно, если мы вот прямо в машине всё это закончим? Если удобно, конечно?
НВ: За рулём человек, (нрзб).
ОЯ: Так. Давайте мы сделаем так: мы с вами… если у вас ещё есть вопросы ко мне, да…
ЛЧ: Конечно, есть, да!
ОЯ: …то давайте мы ещё раз встретимся. Я просто думаю, что…
ЛЧ: Ой, с удовольствием! С удовольствием!
ОЯ: Так, это что… (нрзб)
НВ: Счас мы оперативно, быстро собираемся! Ну, что, мы на Таганку, Лёв!
ОЯ: Я тогда узнаю насчёт этой съёмки…
НВ: Да, насчёт съёмки я уже спросил.
ЛЧ: А, спросил уже, да?
НВ: Да, она, может быть, жива!
ОЯ: Да, да, может быть, она жива!
ЛЧ: Ой, да это ж вообще будет…
ОЯ: Я счас…
ЛЧ: …последняя съёмка будет!!!
ОЯ: (снимая трубку) Может быть, это моя дочка. Алё! Алё! Ау! Здоров, дорогой Маргулис! Ау! Ну и свиньи вы после этого! Ну, хоро… а, понятно. Ну, ладно. Ну, может, мы тогда за… давай, завтра созвонимся, может, в субботу, в воскресенье соберёмся. Ладно? Ну, давай! Да, на домашний я позвоню вам, скажу точно. Давай, (нрзб), пока! В общем, самое главный вывод из того, вообще, вот что-то происходило… вот последний год, вот у меня, он у меня как… как страшный сон!
ЛЧ: 80-й – это вообще страшный был год!
ОЯ: Это страшный сон вообще! У меня…
НВ: Подождите говорить! (нрзб)всё-таки (нрзб) аккумулятор (нрзб), ха-ха!
ЛЧ: Да, ладно, ладно, чего, диктофон (нрзб).
ОЯ: Нет, дело в том, что, действительно, вот у меня Сашка Боровский – это сын Давида Боровского… вообще, с Бо… с Давидом общались с Боровским, нет, да?
ЛЧ: Общались, конечно!
ОЯ: Вот. Он… это мне Марина рассказывала. Он говорит: «Мам, говорит, я, говорит, Ксюше поражаюсь, как она вообще это всё выдерживает, и вообще, просто этот ужас!..» Потому что Володе было плохо всё время. У него не было вообще секунды, когда я… ну, там какие-то минуты себя хорошо чувствовал, и это было так крайне редко, и это были такие, действительно, вот мгновения просто! А так ему было всё время очень плохо! Вот. У него, конечно, была жуткая депрессия, связанная прежде всего, конечно, с наркотиками. Вот. И в связи с этим был… была масса проблем, потому что, конечно, он многого не успевал и он понимал, что он уже и в общем-то и творчески он уже не то делает совсем, что он может делать и что он хочет и… Ну, в общем, у него… энергия его уходила последняя на то, где взять наркоту. И, в общем, этим всё как бы сказывалось. Вот.
ЛЧ: Ясно.
ОЯ: И это… и это печально! С одной стороны – конечно, ему и жить очень хотелось, и… а с другой стороны – и…
(переворот кассеты)
Он метался, у него была ра… была такая абсолютная… он … он не… не мог ни на чём ни сконцентрироваться, ни чем заняться и он очень от этого страдал. И ну, как бы метался и рвался – буквально! Ну, вот если мы даже вот днём находились… Вот у него свободный день, он и то не знал куда себя деть, и сюда поедем, и туда: «Нет, давай мы уедем туда! Нет, туда не поедем – нет, здесь ужасно… давай уедем сюда!» То есть, это постоянно было вот такое вот – это как бы внутреннее такое… такая агония буквально! Вот.
ЛЧ: Оксана, вот мне Кипа говорил, что когда Высоцкий написал «Попытку самоубийства», помните стихотворение это?
ОЯ: (бессловная реакция – какая, не помню)
ЛЧ: То, когда отдавали ему рукопись, Вы были дома ещё, то почерк был женский. Он думает, что Ваш почерк. Могло такое быть?
ОЯ: Может быть. Но я счас уже этого не помню. Может быть, да.
ЛЧ: А вот в качестве эксперимента не могли бы по бумажке написать, чтоб я потом посмотрел?
ОЯ: Да ради Бога! Ну, посмотрите. Я счас точно не могу сказать, потому что…
ЛЧ: Ну, вот даже хотя бы то же… то же самое стихотворение можно и написать.
ОЯ: Да ладно, не надо ничего писать… давайте!
ЛЧ: Ну, хотя бы что-нибудь – чтоб потом вот почерк сверить.
ОЯ: Ну, просто напишу…
НВ: (нрзб)
ОЯ: Могла мама писать, мог ещё кто-нибудь писать, народу было предостаточно.
ЛЧ: У Вас почерк не менялся с тех пор?
ОЯ: Нет. Ну, вот так. (закончив писать – ЛЧ) Ну, вообще, у меня почерк такой, что как бы я могу по-разному писать, он много… он у меня всё время… нету такого, твёрдо устоявшегося.
ЛЧ: Угу. Но, в основном, такой же был, да?
ОЯ: Ну, вот – приблизительно, да.
ЛЧ: Ага. А Вы часто записывали, так сказать, своей рукой под его диктовку? Было такое?
ОЯ: Нет. Ну, Володя всегда сам писал в основном, он всегда работал ночью, и днём вообще никогда не работал. Он мог сидеть там до 4-х, до 5-и, до 6-и утра. Потом так разбудить, сказать: «Иди сюда!» И так – брлям-брлям. (изображая гитару – ЛЧ)
ЛЧ: А какие песни он так при Вас написал?
ОЯ: А-а-а… ну, такая, самая как бы известная из того, что вот он исполнял – это а-а… «Папу Римского»!
ЛЧ: Это при Вас было написано?
ОЯ: Угу, да. И потом пел… потом ещё и… у нас, кстати, на следующий день1 было много народу и он всем… вот это был единственный такой раз, когда Володя вот пел в компании!
ЛЧ: А что это было?
ОЯ: А не знаю. Просто было хорошее настроение. Был Валера Янкловский, был… по-моему, моя подружка была со мной…
ЛЧ: Янклович?
ОЯ: Да, ой, Ян… Ян… Янклович! Вот. Ещё там как… какой-то народ был, ну, такие какие-то там… Севка, наверно, Абдулов, все такие – самые близкие. Вот. И Володя тогда вот пел. Это был единственный такой…
ЛЧ: А вот лично Вам что-то посвящал он, какие-то стихи, может, песни?
ОЯ: Нет… (сокрушённо)
ЛЧ: Как ни странно, да?
ОЯ: Не, Во… он всё время говорил, что: «Знаешь, говорит, вот я тебе напишу такую песню!» Нет… «…а в мамы римские взял, естественно, тебя!» – это было обращено ко мне.
ЛЧ: К Вам было обращено? (удивлённо)
ОЯ: Да! (смеётся)
ЛЧ: А почему так?
ОЯ: Ну потому что при мне писал. Вот…
ЛЧ: Да?
ОЯ: Да. Если когда пел, всегда говорил: «А в мамы в римские взял, естественно, тебя!» Вот.
ЛЧ: Интересно. Это… это когда было?
ОЯ: Ну, вот это вот… ну, когда? Не помню я, когда.
ЛЧ: Первый раз он спел в декабре 78-го.
ОЯ: Ну, вот, так и было.
ЛЧ: Видимо, тогда, да?
ОЯ: Да, конечно.
ЛЧ: Угу. А вот…
ОЯ: Вот это был как раз 78-й год, когда вот такой хороший был период.
ЛЧ: Угу. А чуть немного поподробнее о (нрзб) можете рассказать? Ну, сюжет хотя бы, что за сюжет?
ОЯ: Чего?
ЛЧ: Вот этого, ну, что вы снимали на кинокамеру на любительскую?
ОЯ: Ой! На кинокамеру – это мы снимали какое-то детское кино, господи! Это мы увлекались – домашнее кино снимали.
ЛЧ: Ну, хотя… ну, про что там это кино?
ОЯ: Ну, там, наверно, про убийство, про шпионов, там, про всякую ерунду. А Володя был… я была какая-то там разведчица, шпионка. Мы снимали-то всего, господи, чуть-чуть! У нас потом отобрали камеру, там вытащили плёнку: нельзя было снимать.
ЛЧ: Как вытащили?
ОЯ: Ну, потому что потом мы снимали на улице…
ЛЧ: Засветили?
ОЯ: Нет. Это другая уже была плёнка. Мы снимали на улице и… Так, эту книжку я не беру, потому что она у меня есть дома.
ЛЧ: Да берите, чего уж…
ОЯ: Да? Вот. И… и на улице, там, потом, снимать нельзя, потому что мы… это же была советская (нрзб)
ЛЧ: Возле Американского посольства вы снимали, да?
ОЯ: А мы ехали… Да. Володя был водителем, просто в иномарке. Мы ехали на фоне машин.
НВ: Молчаливый водитель.
ОЯ: Володя был таким водителем, да.
ЛЧ: А сколько по времени отсняли вы вообще?
ОЯ: Ну, уж там несколько минут, там – секунд несколько! Просто Володя едет за рулём – коротенький…
ЛЧ: Несколько секунд, да?
ОЯ: …в машине, да.
ЛЧ: О, чёрт! Вот плёнку бы эту как-нибудь реанимировать!
ОЯ: Ну, я посмот… я спрошу, (нрзб), есть у ребят… хотя, может быть, уже и нету.
ЛЧ: Совершенно уникальный материал!
НВ: Уникальный, не уникальный, но интересный!
ЛЧ: Ну…
НВ: Всё! Секундочку! Секунду…
ОЯ: Там нет ничего, в принципе, интересного, кроме того, что – Володя.
НВ: Он на экране – и всё!
ОЯ: Да, да!
ЛЧ: Понимаете, интересен весь сюжет, чтобы всё видеть, всё, что вы отсняли… интересно (нрзб)
ОЯ: А там же ничего не смонтировано, надо потом же вот отобрали просто.
ЛЧ: Да, именно вот в этом виде, да, да, да! Как она есть – вот… всё в этом виде интересно.
ОЯ: Ну, я (нрзб)… Русик, я ушла, пока!
Сотрудник: Счастливо!
НВ: Дверь закрыть?
ОЯ: Да, они закроют.
Сотрудник: Я закрою, (нрзб).
ОЯ: Угу.
НВ: Так…
ЛЧ: А много народу было занято? Это ваши кто были?
ОЯ: Мы снимали…
НВ: Я, кажется, спички забыл, Оксан! (нрзб)
ОЯ: Мы снимали просто для себя и домашние развлекались… у меня… вот мои друзья: Саша Боровский, Лёша Бегак, я, там ещё одна девочка.
ЛЧ: Ага. Как её звали, фамилия девочки?
ОЯ: Девочка была – такая Женя Вислобокова – тогда она была.
ЛЧ: Вислобокова?
ОЯ: Да. Теперь она жена Володи Репникова. Теперь она Репникова. Такой директор на «Мосфильме». Вот. И вот снимали, как говорят, мы кино…
ЛЧ: Это – все участники, да?
ОЯ: Да.
ЛЧ: А как это всё делалось, по сценарию, там (нрзб), писалось или что, в общем?
ОЯ: Ну, мы сами сочиняли сценарий, сами… ну, как? (нрзб) Развлекались.
ЛЧ: А кто придумал этого шофёра?
ОЯ: Кто-то… кто-то там сценарий из ребят придумал.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Вот. Володя там у нас должен был потом играть кого-то. Он… ему очень это нравилось. Володя вообще очень любил, когда люди чего-то такое интересное делают. И вообще, был таким сподвижником, прямо скажем.
ЛЧ: А когда это примерно было?
ОЯ: Ну, это 78-й, наверно, год, я так думаю.
ЛЧ: 78-й?
ОЯ: Ой!
ЛЧ: Там, в книжке 80-й написано у Вас!
ОЯ: Нет, наверно… или 79-й, но Володя был в нормальном состоянии – поэтому так говорю.
ЛЧ: Да?
ОЯ: Да.
НВ: (нрзб) 80-й стоял (нрзб)
ОЯ: 80-й? (удивлённо)
ЛЧ: Да, 80-й, этот, да! Чуть ли не июль!
НВ: Что: «Единственный день, когда было хорошо».
ОЯ: Это я не знаю.
ЛЧ: Да, да, да, да, да! Вот там так написано! (все заходят в лифт – ЛЧ)
ОЯ: Ну, может быть. Не знаю. Может быть, и весной… в общем, это я узнаю. Я счас не помню. Но это было летом. Это лето, а какого года?.. Чёрт его знает!
ЛЧ: Ясно. А они счас в Москве живут, эти люди?
ОЯ: Да.
ЛЧ: Да… вот это…
НВ: Ну, может быть, тогда ещё созвонимся, там ещё встретиться, тогда (нрзб)?
ОЯ: Ну, давайте!

Автор:  Вик. [ 06 мар 2013, 11:25 ]
Заголовок сообщения:  Re: Воспоминания Оксаны Павловны Ярмольник

КОНЦОВКА ВТОРОЙ БЕСЕДЫ.

ЛЧ: Ну, там уж немножко осталось, в принципе.
ОЯ: Хорошо. Я ещё чего-нибудь… Сашку Боровского спрошу.
НВ: Насчёт плёнки его!
ОЯ: Хорошо, хорошо, хорошо.
ЛЧ: Угу. (все входят из лифта – ЛЧ)
НВ: Так-с, ну, чего, Лёв, мы на Таганку – уже всё, по-моему (нрзб), без 15-и 6.
ЛЧ: Почему?
ОЯ: Слушайте, а вы как всё делаете? А вот деньги вам за это хоть платят или это…
ЛЧ: Нет, ничего.
ОЯ: Нет? Да? Слушайте, вы такие – просто молодцы! (все входят на улицу, ветер сильно задувает микрофон – ЛЧ)
ЛЧ: Когда я в музее работал, там платили. (нрзб)
ОЯ: А н… а на что вы вообще живёте, где-то ещё работаете?
ЛЧ: Нет. (нрзб)
ОЯ: А на что же вы живёте?
ЛЧ: Жена работает.
ОЯ: Ой-х! (восхищённо)
НВ: Да, (нрзб) хорошо (нрзб)!
ОЯ: Да.
ЛЧ: Понятно.
ОЯ: Ну, что, ладно, тогда созвонимся…
ЛЧ: Огромнейшее Вам спасибо! Всё было очень здорово!
НВ: Да!
ЛЧ: Просто мы некоторые вещи уяснили (нрзб) в книжке.
НВ: Ну, вот я тебе про что и говорил!
ОЯ: Нет, там надо… знаете, ещё вот есть такой момент: я вот прочитаю… в книжке я точно, как бы… всё же всплывает! И… так вот сидишь – уже ничего не помнишь. Помню, что абсолютно совершенно всё другое.
ЛЧ: Может, потом мы по этой книжке поговорим? Вы так почитаете, увидите (нрзб) неправда.
ОЯ: Давайте созвонимся. Хорошо.
ЛЧ: (нрзб) запишем. Зачем? Люди все пользуются (нрзб)
НВ: Можно в другом месте где-нибудь (нрзб).
ОЯ: Созвонимся. У меня вот счас просто дома был ремонт, на моей квартире…
НВ: Можно, кстати… а хотя, нет…
ОЯ: А так я живу на даче, вам туда ближе.
ЛЧ: Это Вы в Крылатском где-то (нрзб)
ОЯ: Ещё дальше.
ЛЧ: А, дальше ещё?
ОЯ: (нрзб) мы живём в Барвихе.
НВ: У меня дома-то хорошо было бы, но у меня… ко мне пилить никто не захочет, в Царицыно! А так бы…
ОЯ: Тож… тоже далеко.
НВ: Великолепно устрою, то есть, всё засняли бы. И просто с чаем, как говорится, со всеми (нрзб) видеосъёмки (нрзб) если какие-то вопросы будут.
ЛЧ: А, (нрзб).
ОЯ: Ну, ладно, ребят, знаете, я насчёт плёнки узнаю, хорошо!
ЛЧ: Да.
НВ: Спасибо Вам!
ОЯ: Я вам ещё поищу, найду… у меня есть Володины рисунки. Я их вообще не давала никому.
ЛЧ: Ничего себе!
НВ: И вот эту плёночку, Ваш разговор-то с ним, попробуйте!
ОЯ: Хорошо. Ладно.
НВ: Спасибо Вам, (нрзб) до свиданья!
ОЯ: Всё, пока!
ЛЧ: Большое спасибо! (ОЯ уезжает на своей машине – ЛЧ)
НВ: Она… кто-то их записал разговор в шутку, её с Высоцким! Она мне счас призналась. Говорит: «Там ничего так… такого интимного нету, говорит, диктофон к телефону, говорит, подключили какие-то кексы, записали, нахуй, всё!» Вот. Говорит… Я говорю: «Ну, если Вы можете так, это самое…» Она говорит: «(нрзб)».
ЛЧ: Так, значит, конец записи. Это была беседа с Ярмольник Оксаной Павловной. Сегодня у нас…
НВ: 26-е 05-е 99-го года.
ЛЧ: Конец записи.

г. Москва ул. Заморёного
киноцентр 26.05.1999


После этого я несколько раз звонил Оксане, но наша встреча всё откладывалась. Далее имеет смысл привести только один разговор, так как он единственный, касающийся дела.

Ярмольник Оксана Павловна

Лев Черняк: Оксана, а вот, это самое… Вы говорили, что кассета с разговором… Можно как-то её вот хотя бы переписать подъехать?
Оксана Ярмольник: Нет, нельзя!
ЛЧ: А послушать хотя бы её?
ОЯ: И слушать нельзя!
ЛЧ: Ладно… А вот мне Перевозчиков говорил, какие-то рукописи у Вас есть ещё?
ОЯ: Ну, у меня есть там несколько… это – я думаю, что для Вас это интереса не составляет.
ЛЧ: Для нас любой росчерк его интерес представляет!
ОЯ: Конечно… ладно. Хорошо, зимой поговорим!
ЛЧ: А, хорошо, ладно!
ОЯ: До свидания!
ЛЧ: Ну, всего доброго!

беседа по телефону
12.08.1999

Автор:  Вик. [ 06 мар 2013, 11:37 ]
Заголовок сообщения:  Re: Воспоминания Оксаны Павловны Ярмольник

ПЕРВЫЙ КУСОК ТРЕТЬЕЙ БЕСЕДЫ.
К сожалению, сноски почему-то не копируются.
Еще два куска будет этой беседы. Потерпите, плиз.


Получилось так, что я был вторым после Перевозчикова, кто опрашивал Оксану. После меня на неё набросились толпы журналистов, в результате чего интервью с ней были развешаны на каждом заборе, да к тому же совсем недавно Оксану сняли в скандальном фильме о ВВ, после чего она, естественно, стала осторожничать – чего я так боялся! И боялся не зря: меня она также стала принимать за любителя «горячих» тем. Но меня всё время удивляло, почему интимные отношения всегда являлись камнем преткновения или даже яблоком раздора, если хотите, между исследователями и возлюбленными кумира? Неужели это настолько криминально, чёрт бы меня подрал!? Да я ведь об этом и не заводил разговоров, она сама всё открывала и даже возмущалась, если вы обратили внимание, на то, что её раньше никто не опросил и на то, что друзья Высоцкого боялись её упоминать! Потому что тогда она, дескать, ещё помнила многие даты и более мелкие подробности… Это – да, бесспорно! Но здесь лукавство налицо. Я прекрасно помню начало 80-х, когда завести подобный разговор можно было только на кухне, да и то в компании самых близких. Редко кто тогда отважился бы на такие признания! (ну, если только по сильной пьянке) И вряд ли бы она тогда пошла на эти разговоры! Какая такая любовь на стороне?! Какой такой алкоголизм!? Какая такая наркомания!? Было так: «Верный идеалам Родины гражданин», «Примерный сын», «Любимый отец», «Честный строитель коммунизма» – и никаких поправок к этим формулировкам!!! И именно из-за этой оголтелой бравады даже самые бескомплексные личности всё равно были склонны огибать острые углы. Я сужу также и по себе, потому что сам был таким. Давайте не забывать, что говорить вольно, открыто и широко мы стали совсем недавно. Я, например, помню, как в начале 80-х били лицо какому-то дяде, который торговал фотографиями на Ваганьково. Теперь же тех, кто этим занимается бесплатно, считают сумасшедшими. Я это говорю к тому, что всё теперь перевернулось с ног на голову и сейчас очень легко врать о том, как бы мы могли поступить тогда так, как мы научились думать и поступать сегодня!


Ярмольник Оксана Павловна

Лев Черняк: Ало, Оксана?
Оксана Ярмольник: Да.
ЛЧ: Да, добрый день!
ОЯ: Добрый!
ЛЧ: Это с Вами говорит Лёва, если помните. Мы ровно 10 лет назад общались в киноцентре…
ОЯ: По поводу?
ЛЧ: На тему Владимира Семёновича. Вспомнили, да?
ОЯ: Да нет, не помню. Ну, что Вы хотите?
ЛЧ: А… скажите, можно Вам ну, несколько вопросиков задать дополнительных?
ОЯ: По поводу? (раздражённо)
ЛЧ: А по поводу Ваших с ним поездок, по поводу его вот некоторых дел. Может, Вы знаете что-то об этом?
ОЯ: А это для чего Вам?
ЛЧ: А это для исследования. Вот Вы с нами говорили 10 лет назад – так всё это и лежит, никуда не вышло. Так что…
ОЯ: Понятно. (успокоившись)
ЛЧ: Можно, да?
ОЯ: Ну, да, давайте.
ЛЧ: Ага. А Вы когда приехали в Зарафшан, Вы вошли в крытый зал… в крытый зал, или под открытым небом он был, зал этот?
ОЯ: Почему, это был кинотеатр.
ЛЧ: Кинотеатр, да?
ОЯ: Ну, конечно.
ЛЧ: А в Зарафшане помните выступления на открытых площадках?
ОЯ: Да.
ЛЧ: Всё-таки, были такие и такие, да?
ОЯ: Нет, ну, в Зарафшане не было на открытом. Ну… В Зарафшане был вот этот кинотеатр, где у него и были концерты…
ЛЧ: «Золотая долина», видимо?
ОЯ: …там, по-моему, нет открытых площадок… по-моему, никаких. Там город – два дома (нрзб).
ЛЧ: А-а-а, хорошо. А Вы не помните, были ли там концерты с кинороликами?
ОЯ: Нет. Там не было с кинороликами. Это была программа, которая шла… работал Володя, работал Сева Абдулов.
ЛЧ: Угу. Вот потому что Валерий Павлович мне говорил, чтоб ему было легче, что когда он простудился там, давали киноролики.
ОЯ: Ну, может, Сева работал больше… н… н… не помню. Ну, вообще, в программе кинороликов не было.
ЛЧ: Угу. А Вы не помните в Зарафшане прогулку на вертолёте?
ОЯ: Нет, это было без меня.
ЛЧ: Но она была, да?
ОЯ: Не знаю. Без меня. Мне никто про прогулку на вертолёте не рассказывал.
ЛЧ: А, всё-таки Вы не знаете об этом, да?
ОЯ: Нет.
ЛЧ: А вот ещё интересно. В Минске кто-то был с вами, видимо, – диссидент, интересовался кино и Шпаликовым. Не помните, что за человек такой был?
ОЯ: Нет.
ЛЧ: Никто не может вспомнить. И он заказывал просмотр у Турова. И ходили смотреть два фильма у Турова.
ОЯ: Нет, я не помню.
ЛЧ: И просмотров вообще никаких не было, не помните? И Турова?
ОЯ: В Минске?
ЛЧ: Да. Турова не помните там?
ОЯ: Нет, Вы знаете, когда я была с Володей в Минске, я… был один спектакль, на который мы ездили. Ни на какие просмотры вот я лично с ним не ходила! А…
ЛЧ: Угу. И на концерты тоже?
ОЯ: У?
ЛЧ: А на концерты?
ОЯ: Нет, был спектакль. Это же был… э-а-а-а-а… были гастроли театра.
ЛЧ: Ну да.
ОЯ: Ну, вот. Поэтому я не думаю, что… я… мы там были… во всяком случае, я была, по-моему, там дня два, наверно.
ЛЧ: И в-в… А Вы вместе с ним уехали?
ОЯ: Нет. По-моему, я одна уехала.
ЛЧ: А он оставался, да?
ОЯ: Или мы вместе уехали? У него в Москве… нет, наверно, мы вместе уехали. Потому что мы ездили на спектакль в Минск.
ЛЧ: На один?
ОЯ: Ну да.
ЛЧ: А-а-а!
ОЯ: Мы там были очень быстро. Мы там жили одну ночь.
ЛЧ: Ясно. А Вы не вспомнили номер дома своего на Яблочкова? Не 18-й?
ОЯ: Дом 18.
ЛЧ: А-а-а! Вот всё-таки Вы уверенно говорите счас, да?
ОЯ: А что, я тогда говорила неуверенно?
ЛЧ: Вы тогда были очень неуверены, что он 18-й!
ОЯ: Ну, не помню… ну, чушь… что Вы! Чо я… Как я была неуверена?
ЛЧ: Да, да, да!
ОЯ: Дом 18, корпус 3.
ЛЧ: Дом 18, корпус 3. А квартиру не помните?
ОЯ: Квартира 16.
ЛЧ: 16… 16… А… а Вы не жили случайно в одном доме с матерью Янкловича?
ОЯ: Нет, никогда я не жила в одном доме с матерью Янкловича.
ЛЧ: Но он говорит, она жила то ли в соседнем, то ли в этом же доме!
ОЯ: Нет.
ЛЧ: Нет?
ОЯ: Говорит херню Ваш Янклович!
ЛЧ: Угу. Ясно.
ОЯ: Сам не помнит ничего!
ЛЧ: Ясно.
ОЯ: Его мама жила на улице Яблочкова, но совершенно никак не рядом со мной.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: И тем более, не в одном со мной доме!
ЛЧ: Ага. А вот как раз в 79-м году Высоцкий Вам не жаловался, что он пролил масло на рукописи? Не было такого разговора?
ОЯ: У него э-э-э… всё время что-то проливалось на рукописи…
ЛЧ: Очень интересно!!! А что конкретно и на какие рукописи, не помните?
ОЯ: Ну, у него всегда лежали на столе… у него всегда на столе лежал… лежали рукописи. Он писал, и там всегда что-нибудь открывалось, стояло и… и вода, и ма… масл… насчёт масла я не знаю. Но я вот точно помню, что он писал – к какому-то фильму у него лежали песни, и он пролил не то спирт…
ЛЧ: Так…
ОЯ: …по-моему, спирт. Потому что чернила были растёкшиеся. Может быть, водку…
ЛЧ: А спи…
ОЯ: …но что-то спиртовое.
ЛЧ: …а спирт у него зачем был? Протирать головки, наверно, да?
ОЯ: Ну, спирт был для чего – уколы делал…
ЛЧ: А, ну да, в общем-то!
ОЯ: …спиртом протирался, да.
ЛЧ: Угу. А не помните, к какому фильму это всё было, писалось?
ОЯ: Нет, к какому фильму – нет.
ЛЧ: А какой год?
ОЯ: Это или 78-й… я тоже не помню, но…
ЛЧ: Ага. И много рукописей так попортил он?
ОЯ: Были у него рукописи – лежала целая такая… ну, немного… знаете, что, это вот… ну, может быть, лежало несколько каких-то черновиков, набросков на… на бумаге А4.
ЛЧ: Ага!
ОЯ: И были… Это что, так важно для истории?
ЛЧ: Очень важно!!! Потому что об этом он говорит, и мы хотим узнать дату вот этого… я имею в виду – некоторых концертов – у нас появится дата тогда!
ОЯ: Ну, это не масло никакое! Это были просто что-то… и скорей всего, это был спирт какой-то или что-то такое. Это были просто вот чернила, когда с шариковой ручки размываются – вот это было так.
ЛЧ: Угу. А вот, это самое… Янклович мне ещё говорит, что на домашнем концерте (и Вы мне про него говорили, что один раз он дома пел для друзей)…
ОЯ: Угу.
ЛЧ: …была какая-то Ваша подруга, которая вышла потом за болгарина замуж. А что за… что за подруга?
ОЯ: Да.
ЛЧ: Можно с ней поговорить?
ОЯ: Катя Позднякова.
ЛЧ: По-здня-ко-ва?
ОЯ: Угу.
ЛЧ: А можно на неё выйти, поговорить с ней?
ОЯ: А для чего это?
ЛЧ: Ну, чтоб она что-нибудь вспомнила!
ОЯ: Она в Канаде живёт, в городе Калгари.
ЛЧ: Ах, в Кана… в Канаде живёт… да, далековато!
ОЯ: Угу.
ЛЧ: А вот ещё, значит, Илья вспомнил, то есть, Порошин который, что вы вместе ходили в зоопарк.
ОЯ: Ну, и что?
ЛЧ: Да, и Вы там нарисовали каких-то зверей, что-то такое… Было такое, да?
ОЯ: Да, было такое.
ЛЧ: Да. А вы в зоопарк ходили по ка… по чьей инициативе, Высоцкий предложил, да?
ОЯ: У меня задание было в институте (я художник): мне нужно было сделать наброски животных.
ЛЧ: А-а-а!
ОЯ: И мы для этого ходили в зоопарк.
ЛЧ: То есть…
ОЯ: Заодно взяли Илюшу.
ЛЧ: Ага. То есть, такое задание у Вас было?
ОЯ: Угу.
ЛЧ: И потом… и потом говорит, чуть ли не в этот же день ездили на пляж, где Туманов жил.
ОЯ: Да.
ЛЧ: Ага.
ОЯ: Да.
ЛЧ: А это было его излюбленное место? Или почему он туда поехал?
ОЯ: Потому что он с Тумановым дружил и мы поехали к Туманову в гости.
ЛЧ: А, из-за этого только, да?
ОЯ: Конечно.
ЛЧ: И заодно на пляж. А, точно, понял.
ОЯ: Жарко было, блин, – пошли купаться.
ЛЧ: Да…
ОЯ: Думаете, что во всех поступках существует какая-то логическая такая вот, обязательно какая-то подоплёка?
ЛЧ: Ну, может быть…
ОЯ: Нет, конечно!
ЛЧ: Угу. Оксана, а Вы не помните, по каким конкретно церквям вы ходили или ездили?
ОЯ: Нет, не помню.
ЛЧ: Хотя бы в каком районе?
ОЯ: Нет, мы были… ой! Мы были в церкви на… Новослободской, там – за метро Новослободской, не знаю, как она называется.
ЛЧ: Прямо возле метро, да?
ОЯ: Ну, за метро там церковь.
ЛЧ: Угу. Угу.
ОЯ: Со стороны о-о… улицы…
ЛЧ: Каляевская? Селезнёвская?
ОЯ: Со стороны Селезнёвской, да!
ЛЧ: Ага.
ОЯ: Угу.
ЛЧ: Ясно.
ОЯ: А потом были в Хамовниках.
ЛЧ: В Хамовниках – это, значит, ближе к Лужникам, получается?
ОЯ: Да, были в Хамовниках.
ЛЧ: Тогда (нрзб)…
ОЯ: На Ленин… на Ком… Комсомольском, в самом начале Комсомольского, за метро «Парк культуры», знаете, да?
ЛЧ: Ага, да, да, да! Ну, там церковь…
ОЯ: Она так… так и называется там – «Чего-то такого в Хамовниках».
ЛЧ: Ну, там церковь не одна, по-моему…
ОЯ: Нет, одна там…
ЛЧ: Од… одна, да?
ОЯ: …стоит, очень такая… да.
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Ой-й-й!
ЛЧ: Это только в двух?
ОЯ: Вы знаете, не помню. Вот эти помню две – точно! А где ещё были – не помню. Может быть, ещё в какой-то были…
ЛЧ: Угу…
ОЯ: Но, по-моему… вот в этих – точно были!!!
ЛЧ: Но не помните, в двух или больше, да?
ОЯ: Нет, мы были ещё в какой-то, но какой – не помню. И почему у нас такой… такое разнообразное было вот это вот… маршрут – тоже не… не помню счас.
ЛЧ: Может, у него кто-то знакомый был в них, нет?
ОЯ: Нет, не думаю.
ЛЧ: А возле Баранчиковых не были в Елоховской?
ОЯ: Нет, в Елоховке мы не были.
ЛЧ: Угу. А Вы не помните, что он за месяц до смерти примерно ездил на Куликово поле?
ОЯ: На Куликово поле? (удивлённо)
ЛЧ: Да, есть свидетели!
ОЯ: За месяц?
ЛЧ: Ну, может быть, в крайнем случае, за два.
ОЯ: Зачем он туда ездил?
ЛЧ: А потому что шли по… приготовления к празднествам, было же 800-летие Куликовской битвы…
ОЯ: Угу…
ЛЧ: …и туда приглашались такие вот видные люди, чтоб как-то подбодрить работников.
ОЯ: У-у-у… нет, не знаю, не помню я про Куликово поле, честно говоря.
ЛЧ: Вообще ничего не знали такого, да?
ОЯ: У-у.
ЛЧ: А он с Вами не ездил к такой к Дине Наковой – болгарка, она работала в «Фармахиме», фирма «Сандос», «Астор»…
ОЯ: Нет, Дину Накову, вот счас Вы сказали, я помню…
ЛЧ: Так… а-а, а интересно, откуда?
ОЯ: Нет, это он мне говорил!
ЛЧ: А что он говорил?
ОЯ: Про Дину Накову. Нет, что он говорил – я не помню. Это было 30 лет назад!!!
ЛЧ: Ага…
ОЯ: Вы что, думаете, я помню каждое слово, что ли, наизусть, что он мне говорил?
ЛЧ: Ну, просто интересно…
ОЯ: Не помню. Но имя знакомое.
ЛЧ: Но Вы к ней не ездили домой с ним, да?
ОЯ: Домой – нет, не помню. Не знаю. К Дине Наковой.
ЛЧ: А… когда Марина из Кенигсберга приехала, Вы с ней столкнулись всё-таки?
ОЯ: Где?
ЛЧ: А она поднималась на 8-й этаж.
ОЯ: Я с Мариной не сталкивалась!
ЛЧ: А, нет, просто там Янклович вышел, да?
ОЯ: Нет… я с Мариной никогда не сталкивалась1!
ЛЧ: Ага. Но Вы сказали, что вроде с ней знакомы потом были уже, да?
ОЯ: Нет, я такого сказать Вам не могла!
ЛЧ: Нет? А, это… извините, это Янклович мне сказал. Да, немножко перепутали. Значит, а Вы помните поход на стадион «Дружба», когда Иншаков выступал?
ОЯ: Помню, да.
ЛЧ: Это… в общем, я выяснил, вы были в таком составе, значит: Вы, Высоцкий, Янклович, соответственно – господи, как его, ну, который пригласил…
ОЯ: Игорь Годяев.
ЛЧ: А, Годяев ещё был?
ОЯ: По-моему, да.
ЛЧ: Интересно! И Илюша был ещё.
ОЯ: Да.
ЛЧ: А кто фотографировал, Вы не помните?
ОЯ: Понятия не имею!
ЛЧ: Так фотография-то есть!
ОЯ: Понятия не имею!
ЛЧ: Угу. Кстати, а не нашёлся ли тот любительский фильм, о котором Вы мне говорили, Боровский который снимал?
ОЯ: Нет, он погиб, его нету.
ЛЧ: То есть, «погиб» – плёнка сама исчезла?
ОЯ: Ну, испортился, да. Выкинули, погибла плёнка.
ЛЧ: Угу. А какие места, что вы снимали, ну – тер… территориально?
ОЯ: Улицы Москвы.
ЛЧ: Улицы Мос…
ОЯ: Наверно, где-нибудь в районе Грузинки.
ЛЧ: То есть, это всё шло от Грузинской, да?
ОЯ: Ну, конечно.
ЛЧ: А снимали-то на «восьмёрку»?
ОЯ: Слушайте, я таких подробностей не знаю.
ЛЧ: А, то есть, Вы не в курсе этих, да?

Автор:  Вик. [ 06 мар 2013, 11:38 ]
Заголовок сообщения:  Re: Воспоминания Оксаны Павловны Ярмольник

2.

ОЯ: Ну, какая-то любительская камера была 812-го года там… плёнка «Свема»… «восьмёрка» она или ещё чего-то?
ЛЧ: Да, да… Угу.
ОЯ: (нрзб), и как я могу это помнить? Я тогда вообще такого не знала, что есть «восьмёрка», а есть «не-восьмёрка»!
ЛЧ: Ну, понятно, понятно… Оксана, так всё-таки это было 79-й или 80-й?
ОЯ: Что именно?
ЛЧ: Вот это, с кино… когда кино вы снимали вот это?
ОЯ: 79-й.
ЛЧ: Всё-таки, 79-й, да?
ОЯ: Ну, наверно, да.
ЛЧ: Угу. 79-й. А как Вы думаете, почему он такую строчку пытался Вам посвятить: «…а в мамы взять, естественно, тебя!»? С чем это хотя бы было связанно или…
ОЯ: Это было связано, что он писал эту песню в тот момент, когда я с ним была.
ЛЧ: Ага. Но это самое начало знакомства!
ОЯ: Естественно, что он видел кого, он, естественно, про того и писал, ну!
ЛЧ: Угу.
ОЯ: Была бы рядом с ним другая женщина – написал бы…
ЛЧ: Ну, да, да, да…
ОЯ: …была бы она.
ЛЧ: Угу. А, кстати, Вы его в очках видели когда-нибудь?
ОЯ: У-у-у-у-у… Он, наверно, только когда работал, может быть, одевал. И то – редко. Очень редко. Почти никогда не пользовался очками.
ЛЧ: Ага. А при Вас Богословский Сергей бывал у него?
ОЯ: Да.
ЛЧ: Это они рассорились с ним после, наверно, уже под конец?
ОЯ: Вы знаете, они особо с ним не общались…
ЛЧ: А-а!
ОЯ: …для того, чтобы ссориться, потому что последнее… то время, которое я застала с Владимиром Семёновичем, он общался с очень определённым кругом людей, которые бывали в доме. И кроме тех людей… Вы, наверно, это всё знаете…
ЛЧ: Ну, вот…
ОЯ: Кроме тех людей, с которыми он общался, практически никто не бывал! Вот за два года с половиной Богословский был один раз!
ЛЧ: Угу! Угу. А Вы знаете, что Богословский вот эти иконы подарил ему, нет?
ОЯ: Вот это – да.
ЛЧ: То есть, это Высоцкий Вам говорил или Богословский?
ОЯ: Нет, это говорил Володя.
ЛЧ: Ага. Ясно. А вот, я даже об этом не знал, Янклович недавно сказал мне, что Степанян часто ночевал!
ОЯ: Часто ночевал? (удивлённо)
ЛЧ: Да, Степанян!
ОЯ: Ну, я не знаю. Потому что когда ночевала я, то в это время никто не ночевал.
ЛЧ: Ага. А, ну, да, да!
ОЯ: Я думаю, (нрзб) ночевал Степанян… наверно бывал, Володя общался с ним.
ЛЧ: Угу. А Вы не в курсе, Высоцкий спортивный мерседес коричневый купил за свои деньги или ему подарили? Что он говорил?
ОЯ: Он купил за свои деньги, заработанные в Германии на концертах.
ЛЧ: У-у, в Германии… А то, что там Калманович помогал ему – не сказал он об этом?
ОЯ: Этого я не знаю. Я знаю, что он э… ездил, у него, действительно, были гастроли и были выступления, которые…
ЛЧ: Домашние, да?
ОЯ: …ему устраивали наши там эмигранты.
ЛЧ: Белаковски, наверно?
ОЯ: (нрзб) для эмигрантов, естественно. И после этой поездки он купил эту машину.
ЛЧ: Ага. Угу. А-а… ясно. Оксана, а вот, всё-таки, такой интересный вопрос, а если он ездил по церквям – он… непонятно, на что он рассчитывал? Там же паспорта требовались! Как он это смог бы сделать?
ОЯ: Так мы поэтому этого и не сделали.
ЛЧ: То есть, везде требовался паспорт?
ОЯ: Там потому что требовали не только паспорта, а требовали свидетельство о разводе, потому что человек, состоящий в г… в браке, не мог венчаться.
ЛЧ: Само собой!
ОЯ: Да. Володя этого не знал. Когда узнали, он пытался договориться.
ЛЧ: Угу. А Вы не помн…
ОЯ: Когда… А?
ЛЧ: Да, да, да, говорите, говорите, я перебил!
ОЯ: Да. Поэтому и… поэтому этого и не произошло, потому что этого нельзя было.
ЛЧ: Понятно. Оксан, а Вы не помните, конкретно, когда это было, число хотя бы? Ну…
ОЯ: Нет, конечно!
ЛЧ: …скажем, месяц, месяц, месяц?
ОЯ: Да, ну, не знаю… летом, наверно, весной… да чёрт его знает! Лето было!
ЛЧ: Всё-таки, лето, да?
ОЯ: Ну, или лето или май. Ну, что-нибудь такое – или май или июнь.
ЛЧ: А, то есть, не самый конец?
ОЯ: Да нет, конечно!
ЛЧ: У-у! Ясно. Хорошо, Оксан. Ну, если вопросы будут, можно так вот…
ОЯ: У?
ЛЧ: Если вопросы будут, можно так позвонить ещё?
ОЯ: Нет, на самом деле, знаете, может быть, это было уже… ну, н… дело в том, что я так вот Вам точно по датам и по числам сказать ничего не могу. У меня это вообще всё а-а-а… очень… из-за того, что было ужасное такое напряжение и волнение, да и…
ЛЧ: Со здоровьем.
ОЯ: …я сама была в состоянии депрессии невероятной! Я вообще не понимала, когда ночь, а когда день – поэтому это… для меня это всё было такой один единый поток. А когда это было – теперь я это сказать точно не могу. Ну, может быть, это было, действительно, где-то, может быть, это было в последний месяц. Вот.
ЛЧ: То есть, всё-таки Вы склонны думать так?
ОЯ: Во всяком случае, это б… это был… был уже такой период, когда между запоями, протрезвение, потом опять – очередные запои, и всё это было ужасно на самом деле!
ЛЧ: Угу. А Вы не помните, когда, после этого он деньги Вам отдал?
ОЯ: Ну, конечно. Нет, ну, деньги он мне вообще отдал вот, действительно, он уже к самому концу.
ЛЧ: То есть, вообще, за несколько дней, можно что сказать, да?
ОЯ: Да, да, да, да, да.
ЛЧ: Угу. А что он отдал, с какими словами, для чего, вообще?
ОЯ: Сказал: «Я хочу, чтоб… пусть это будет у тебя!» И он так вот – очень настойчиво! «Я, говорит, хочу, чтоб у тебя лежали деньги, вот, чтобы они были у тебя!»
ЛЧ: Ага. Но, то вдруг он заним…
ОЯ: Во всяком случае, он мне не говорил: «Я умираю… вот, чтоб было тебе на что жить!»
ЛЧ: Ага. Ну, тут… тут есть такие противоречия, что он то… то занимал их в огромных количествах – чтобы Марине что-то купить, то он раздавал их – как-то непонятно!
ОЯ: Вы знаете, вот в тот период жизни, когда я с ним была – он ни у кого никаких денег не занимал, потому что Володя очень неплохо зарабатывал, и за счёт того, что Володя зарабатывал, ещё давал возможность заработать всем остальным!
ЛЧ: Да.
ОЯ: Начиная с Янкловича, который жил… а-а-а… на те заработки, которые поз… по… позволя… позволял ему делать Володя! И Сева Абдулов, и все эти люди – потому что, естественно, концерты хотели Володины! Администратором был Валера. А в концертах работал с Володей, который никому не нужен был, ес… как Вы понимаете, Сева Абдулов, да? – и тоже получал свою ставку.
ЛЧ: Да, да.
ОЯ: Таким образом все жили за счёт Володи. И ни у кого никаких денег он не брал и не мог брать, он мог их только давать. Потому что в то время брать особенно было не у кого! Володя был по тем временам богатым человеком. И он эти деньги тратил на себя (на наркотики) и на своих друзей.
ЛЧ: А Вам он сколько отдал, если Вы помните?
ОЯ: А зачем Вам это?
ЛЧ: А, ну, просто интересно… (нрзб) вот сколь…
ОЯ: Ну, мало ли, что интересно… много!
ЛЧ: Ага… Ну, вот Янклович говорит, тыщи три или четыре – по-моему, так он сказал.
ОЯ: Больше!
ЛЧ: А, даже больше!
ОЯ: По тем временам это были очень большие деньги: я могла себе купить машину и ещё жить прекрасно!
ЛЧ: Ну, понятно. Просто Янклович потом отдавал долги его – это ж известный факт! И Церетели там, и Туманову, и этому самому… Емельяненко Юра такой, из Магадана был, который шкурки привозил…
ОЯ: Может быть. Но мне это неизвестно.
ЛЧ: Ага. А Юру Емельяненко Вы знали, да?
ОЯ: Но я Вас уверяю, что Володя брал… давал те деньги, не те, которые он взял в долг у людей! (смеются) Вот и всё.
ЛЧ: Ясно.
ОЯ: На что он там дальше брал?.. Володя строил дачу, Валера строил – делал квартиру. Поэтому можно говорить счас что угодно – кто за кого отдавал какие долги!
ЛЧ: Ясно. А Высоцкий знал, что Янклович пытался к Вам приставать, или не видел этого?
ОЯ: Янклович ко мне никогда не пытался приставать.
ЛЧ: Нет?
ОЯ: Абсолютно!
ЛЧ: Да, просто люди видели и говорят так.
ОЯ: Какие глупости!
ЛЧ: Да? Глупости?
ОЯ: Абсолютные! Кто же это видел, интересно?
ЛЧ: Это в Дубне когда вы были.
ОЯ: Кто?
ЛЧ: В Дубну… когда вы были.
ОЯ: В Дубне?
ЛЧ: Да, в Дубне вы были, да.
ОЯ: Охренеть можно!!!
ЛЧ: Ха-ха-ха-ха! Ну, вот такие вот языки – длинные и без костей.
ОЯ: Те, кто видели там… Понимаете, как вот Вы задаёте вопросы, и Вы понимаете, что из этих вопросов – 99, 9 – это враньё…
ЛЧ: Конечно, Оксан! Чтоб…
ОЯ: Все Ваши ответ… вопросы и ответы… тем более, когда прошло столько лет!
ЛЧ: Да, да. Ну, поэтому и задаётся, что надо у очевидцев проверять её!
ОЯ: «Ко мне приставал» – прямо обалдеть можно!!! Между прочим, я с Янкловичем в прекрасных отношениях до сих пор…
ЛЧ: Да, да, да! Да.
ОЯ: …и, несмотря ни на что, его люблю и уважаю! Потому что то, как он к Володе относился – так… таких друзей мало!
ЛЧ: Конечно! Это сто процентов!
ОЯ: Естественно!
ЛЧ: Конечно. Оксана, а у Вас нет прямого выхода на Наташу Бабек? Как её найти вообще можно?
ОЯ: У меня есть её телефон, но я не думаю, что она будет отвечать на вопросы и так далее… она…
ЛЧ: Да я по материалам… которые плёнки остались у Бабека – вот что интересно!
ОЯ: Ой-й-й! Счас я посмотрю, счас Вам дам её телефон.
ЛЧ: Если можно, да.
ОЯ: Что у Вас такие долгие паузы между вопросами – по 10 лет?
ЛЧ: По 10 лет? А… ну, хорошо! Будем исправляться!!!
ОЯ: Нет, а это в связи с чем вдруг такой всплеск (нрзб)?
ЛЧ: В связи с тем… в связи с тем, потому что вопросы накопились за всё это время – поэтому… Нет, я, кстати, звонил, но когда вот менялись телефоны, коды вводили, я не смог дозвониться, года три назад, наверно.
ОЯ: Угу.
ЛЧ: Вот. Так что не такие уж они и большие.
ОЯ: Так…
ЛЧ: Можно счас говорить, да?
ОЯ: Счас я телефон найду.
ЛЧ: А, ага!
ОЯ: Так, 290… (ОЯ диктует мне телефон – ЛЧ) Может быть, поменялся телефон, не знаю. Но вот у меня этот телефон. Я с ней ну, месяцев пять назад разговаривала.
ЛЧ: Попробуем подобрать. А Вы не в курсе, что ещё за подруга такая была, где-то из одесских краёв, наркоманка, и которая имела на него кое-какое влияние? Это вот слова Янкловича и Гольдмана. Кто это такая была? Он тоже ей якобы отдал деньги вот незадолго до смерти.
ОЯ: Из одесских краёв?
ЛЧ: Да, откуда-то с югов, да. Скорей всего, из Одессы.
ОЯ: Нет, не знаю. Наркоманка?
ЛЧ: Да, да, да, да.
ОЯ: Интересно…
ЛЧ: Ну, вот Янклович уверяет, что это действительно так, и что он даже знал после смерти её очень долго!
ОЯ: Что он её знал к… Валерка её знал?
ЛЧ: Да, да, да! И тогда…
ОЯ: У него и спросите!
ЛЧ: Я у него спрашивал, он не может вспомнить как даже не то, что зовут, даже как выглядит – не помнит уже! Ну, у него просто слишком насыщенное общение кругом и всюду, поэтому он забывает. Понятно. Оксан, а Вы ничего не читали у н… у Высоцкого дома? Не брали какие-то книги?
ОЯ: Ну, как же не читала? Читала, конечно!
ЛЧ: А что, например, не помните?
ОЯ: Я читала у него всё. Я прочитала у него… Вам нужно называния книг, какие у него книги были?
ЛЧ: Ну, да, желательно, что Вы читали особенно!
ОЯ: Книги у папы все; уволок, видимо, к себе.
ЛЧ: Ну, это само собой, да.
ОЯ: Ох! У Во… у Во… у Володи был Набоков, у Володи был Пильняк…
ЛЧ: Собрание?
ОЯ: …у Володи был Солженицын – всё, что не издавалось у нас, он, естественно, привозил.
ЛЧ: Да, привозил – это было. А что Вы помните из книг с автографами, которые дарили ему? Что, например, запомнилось?
ОЯ: У него был… кстати, была книжка Окуджавы с автографом…
ЛЧ: Так…
ОЯ: …которая пропала: я её читала, потом её взяли у меня почитать и так и заиграли. И, конечно, у него были… у него… а-а… у него у-у-м-м… с автографами – я не знаю, потому что меня больше интересовали те авторы, которых он привозил, как Вы понимаете, да?
ЛЧ: Ну да.
ОЯ: Поэтому автографы могли давать только те, кто жил, в то время был живой, скажем так. А так как я читала в основном умерших, поэтому автографов на этих книгах не было.
ЛЧ: Ну, самый больной вопрос, конечно, у нас с Бродским! Вот был автограф от Бродского на сборнике, вот Вы видели его?
ОЯ: Ну, мне для… ну, Бродского я не читала в то время стихи, потому что я была увлечена совершенно как бы другой литературой. Может быть. Ну, естественно, он с Бродским общался и…
ЛЧ: Это понятно, но книгу-то Вы видели саму? Нет?
ОЯ: Нет, книгу я не помню. Но, может быть, и видела, но не помню.
ЛЧ: И разговоров не помните про неё, да?
ОЯ: Про книгу?
ЛЧ: Да. Что Бродский дал ему книгу с автографом, нет?
ОЯ: Нет, не помню.
ЛЧ: Угу. А-а… счас, одну секундочку! А он при Вас что…
ОЯ: У Володи… я прочитала всего Платонова. Был чудный Платонов!
ЛЧ: Это у него были собрания сочинений или просто отдельные книги?
ОЯ: Нет, нет, это издательство «Ардис», единственное, это то, что издавалось за рубежом и то, что… вся эта литература подлежала, естественно… не подлежала ввозу в СССР. Это… всё это считалось запрещённая диссидентская литература.
ЛЧ: Да. А вот, кстати…
ОЯ: Сегодня это всё считается классикой, тогда это все… все эти авторы у нас были запрещены к изда… к изданию.
ЛЧ: Это понятно. А вот Янклович говорит, что у него не было «Метрополя»! Представляете, о чём я говорю, да?
ОЯ: Не было!
ЛЧ: Ха! Ну, как это «не было», когда там его стихи – вот странно просто!
ОЯ: Но я у него дома не видела никогда в жизни!
ЛЧ: А что… а что он говорил по поводу этого, когда он (нрзб)?
ОЯ: Я не спрашивала, но мне хо… мне всё время хотелось посмотреть, но дома не было!
ЛЧ: Х-м! То есть, Вы спрашивали, он говорил, что нету, да?
ОЯ: Да.
ЛЧ: Ну, как же так?
ОЯ: И на кни… и на кни… в книгах не… не было нигде, потому что я зн… знала дома где что лежит – очень чётко всё!
ЛЧ: Угу. А, кстати, забыл тогда задать Вам вопрос. А вы по церквям только один раз ездили, да?
ОЯ: Куда?
ЛЧ: По церквям один раз у вас круиз был?
ОЯ: Один.
ЛЧ: Один единственный, да? И он понял, что ничего не получается и бросил это дело, да?
ОЯ: Ну, естественно.
ЛЧ: Видимо, так, да? Не помните ли, вот, значит, август 79-го – видимо, что-то было плохо с озвучкой в Одессе, и он с Севой уехал в Одессу на машине. Не помните, отдельный выезд был?
ОЯ: Нет, не помню. Выезд отдельный не помню.
ЛЧ: А в Киеве Вы не бывали с ним случайно, нет?
ОЯ: В Киеве – нет.
ЛЧ: Угу. Счас, одну секундочку, одну секундочку… А Вы мне говорили про аборт. Это было в январе или в апреле всё-таки?
ОЯ: В январе.
ЛЧ: А, то есть, во время сольных его гастролей, да?
ОЯ: Угу.
ЛЧ: Ну, то есть, он об этом ничего не знал, видимо, да?
ОЯ: Почему не знал?
ЛЧ: А, знал, да?
ОЯ: Конечно!
ЛЧ: Так он детей не хотел заводить, видимо, так?
ОЯ: Это я не хотела заводить детей! Потому что этот ребёнок, я была уверена, что он будет больным! Как можно было рожать ребёнка от человека пьющего и колющегося?!
ЛЧ: Это да! Да он сам об этом знал и не с… тоже не хотел, по всей ви…
ОЯ: Он как раз очень хотел и очень переживал! И…
ЛЧ: Он как раз хотел, да? А-а-а!
ОЯ: Конечно! Я говорю: «Володь, я говорю, ну, ты понимаешь, что это может быть то ухо, и то глухое!» Он говорит: «Боже, какая ты циничная! Гораздо циничней меня!»
ЛЧ: Да.
ОЯ: Нет, ну, это было очень опасно и в то время я вообще про это думать не могла. Какого я могла рожать ребёнка, ког… когда мне было 18 лет, я училась в институте, Володя был женат…
ЛЧ: Ну да.
ОЯ: …и пьющий и колющийся человек! И неизвестно, что будет с нами завтра!
ЛЧ: Да…
ОЯ: Я совершенно к этому не была готова!
ЛЧ: Угу. Оксана, а что за рукописи у Вас лежали? Вы говорили, какие-то рукописи остались – немножко совсем…
ОЯ: Ну, какие-то стихи, какие-то там наброски, чего-то… наброски разные.
ЛЧ: Может, имеет смысл их засканировать, пока они не пропали?
ОЯ: Ну, может быть, когда-нибудь…
ЛЧ: А когда, например?
ОЯ: Ну, я не знаю. Я не могу Вам сказать. У меня очень такой напряжённый график, меня счас нету ни в Москве, нигде.
ЛЧ: Ну, понятно…
ОЯ: Я приезжаю на два дня и…
ЛЧ: А скажите, а сколько примерно там ну, в листах, сколько по количеству?
ОЯ: Ну, не з… ну, немного, там, может быть, не знаю… четыре или три. Он как писал… приезжал, писал у меня – так это вот и валялось и осталось.
ЛЧ: На Яблочкова?
ОЯ: Ну, да, да, да, да…
ЛЧ: А, то есть, считать можно черновиками?
ОЯ: Ну, да, конечно. Какие-то почеркушки, такие черновики, да.
ЛЧ: Угу. То есть, они только того происхождения, только на Яблочкова были у Вас написаны, да?
ОЯ: Ну, это он писал, да, у меня.
ЛЧ: Угу. А, кстати, кассетка эта цела у Вас с разговором? Вы мне говорили про неё…
ОЯ: Ну, где-то то… ну, она, наверно уже… и её уже и слушать-то не на чем уже сто лет!
ЛЧ: Да нет, слушать-то есть на чём!
ОЯ: Я не знаю даже где она…
ЛЧ: Слушать-то мы найдём на чём! А Вы не помните, когда примерно это было записано?
ОЯ: Но там ничего такого ценного нету, я Вас уверяю!
ЛЧ: Ценен любой его разговор, любого содержания! Дело-то не в этом. Не помните, когда это было примерно записано?
ОЯ: Думаю, что не до такой степени ценен.
ЛЧ: Что «не до такой степени»?
ОЯ: Я думаю, что это це… это ценно, но не до такой степени – любой его разговор, понимаете? У Вас так всё как-то прямо уж чересчур!
ЛЧ: Ну, для исследователя всё важно, а как же!
ОЯ: Я понимаю – творчество его исследовать, а исследовать то, как… а Вы не исследуете, как он в туалет ходил (нрзб)?
ЛЧ: Нет, ну… ну, зачем это? (смеётся)
ОЯ: Нет?
ЛЧ: Ну, при чём тут это?
ОЯ: Странно! Ну, это приблизительно то же самое. Потому что есть вещи очень интимные и очень личные, и они не подлежат никаким исследованиям! Вы а-а… а Вы исследуете всех баб, которых он трахнул? Всех идиотов, с которыми он общался? Да, вот с каждым долбоёбом, которых вокруг – миллионы? Вы и с ним… Вам интересно с ними поговорить? Мне просто это интересно!
ЛЧ: Нет! Но… но главное, чтоб человек владел информацией, а там – кто он из себя предст… что из себя представляет – ну, это ж не так важно.
ОЯ: Нет, ну вот… вот… вот люди владеют так… такой информацией, что ко мне Янклович представлял, тут кто-то с Володей пил, там кто-то его видел, тут он валялся – такая информация Вам тоже интересна?
ЛЧ: Нет! Ну, я ж это не оставил просто так, я ж у Вас переспросил об этом!
ОЯ: Нет, ну просто мне интересно, вот… вот такие подробные вопросы – для чего? Непонятно – для чего?
ЛЧ: Нет, это… это может быть и учтено и записано, но это ж не публикуется!
ОЯ: (нрзб) Вы человеку не оставляете после его смерти то, что он, может быть, он не хотел бы, чтобы исследовали! Вы об этом не думаете, нет?
ЛЧ: Думаем, конечно! А как же!
ОЯ: Про деньги, про долги – это вот это вот тоже, всё это такое, знаете, как… такое ощущение, что исследование ведёт газета «Твой день», вот честное слово!
ЛЧ: Никакого отношения к газетам не имеем.
ОЯ: Ну, это не имеет, но это так же! Понимаете, Лёв? Вот это – абсолютно! «СПИД-инфо» ещё – вот тоже такое же исследование любит…
ЛЧ: Ну, мы ж ничего не публикуем, вообще ничего!
ОЯ: Нет, а для чего это, вот я не понимаю! Это что, (нрзб)
ЛЧ: Для сопоставления.

Автор:  Вик. [ 06 мар 2013, 11:41 ]
Заголовок сообщения:  Re: Воспоминания Оксаны Павловны Ярмольник

3.

ОЯ: Вот… ну, для чего? Для какой истории? Ну, вот Володя столько всего сделал: написал потрясающие стихи, написал потрясающие песни, сценарии! Слава Богу, есть плёнки с его изображением, с концертами, с кино, то, как он общался, то, что он говорил! Вот берите вот этот весь материал…
ЛЧ: Да, да, да! Да, это всё входит!
ОЯ: …и… и напишите исследование! А то, где он пил, куда он ездил, кому он должен, где ему сколько платили и кто чего у него вынес из дома или, наоборот – занёс… Ну, неужели это интересно кому-то!!!
ЛЧ: Ну, насчёт автографов – очень…
ОЯ: Неужели это что-то говорит вообще… ну, я понимаю, там, круг общения людей, которые о нём, действительно, внятно могут что-то сказать, люди вменяемые, интересные! Но… бра… там… брать интервью у Кати Поздняковой, которая там была 17-летняя сопля и ничего не помнит – это… ну, ту… ну, это и для… мне это непонятно, это глупости! Вы тратите время зря!
ЛЧ: Де… дело в том, что Валерий Павлович говорит, он пел не свои песни, а вот какие именно – он не вспомнил! А, может, она помнит? Вот из-за этого.
ОЯ: Не помнит она. Я даже не помню! А уж… (успокоившись и смутившись) Вы знаете, это же… мы – живые, все нормальные люди! Я, например, Володю никогда не воспринимала как человека, которого потом будут исследовать! И что я, должна каждый вздох и каждое слово запомнить на всю жизнь наизусть! Мы жили просто нормальной жизнью: влюблялись, разлюблялись…
ЛЧ: Да, ну понятно…
ОЯ: …ругались, дрались, мирились – понимаете, это но… нормальные живые отношения! Ревновали, плакали, смеялись – вот что мы делали. Ели, в туалет ходили – это всё было… вот это – жизнь! И… а это не надо исследовать, это все люди живые.
ЛЧ: Ну, с этим всё…
ОЯ: Только одни пишут при этом стихи потрясающие, а другие только жрут водку и двух слов связать не могут – вот разница!
ЛЧ: Ну, Оксан, ну всё понятно, понятно всё!
ОЯ: Естественно, потом… Естественно, потом ещё стоко… стоко… а что, это кто-то будет читать или что это? Куда это останется?
ЛЧ: Это между нами, между специалистами! Это узкий круг, это…
ОЯ: Что за «специалисты»? Что вы такое «специальное» (нрзб)?
ЛЧ: Исследователи биографии, и всё.
ОЯ: По поводу? Чего? Биографии?
ЛЧ: Да, да.
ОЯ: Биографисты? Биографы? Как вы называетесь?
ЛЧ: Ну, можно так. Ну, исследователи жизни, скажем так.
ОЯ: «Ну исследователи жизни»… (разочарованно) Хорошо, я и так слишком много времени потратила на Вас… (нрзб)
ЛЧ: Хорошо. Да. Оксан, оди… один маленький вопрос можно? Один, маленький?
ОЯ: Да.
ЛЧ: Вот в газете публиковалась фотография, где Вы на концерте. А что за концерт, не помните?
ОЯ: Нет, не помню. Тем более, Вы знаете, это же снимали не то, что меня сняли, я знаю, кто меня… ну, какие-то люди где-то щёлкнули…
ЛЧ: Угу. И отдали фотографию, да?
ОЯ: …понятия не имею! Какой-то концерт в каком-то очередном институте в Москве. Вот это я точно помню, что это было в Москве!
ЛЧ: Институт, да? Институт.
ОЯ: Ну, в каком-то… (нрзб) а где Володя концерты в основном давал? Только по институтам!
ЛЧ: Ну… в больнице он давал, почему же!
ОЯ: Нет, это не в больнице, это был какой-то научно-исследовательский институт.
ЛЧ: Ага. Ясно. Хорошо, Оксан. Ну, спасибо большое!
ОЯ: Да…
ЛЧ: Всё нормально будет! Да. Ну, всего доброго!
ОЯ: Мне даже (нрзб)…
ЛЧ: А? Что?
ОЯ: Счас уже везде всё написали, что только можно! Что было и… Залезьте в Интернет – там 90…
ЛЧ: Ну, Вы… ну, Вас же никто…
ОЯ: …там 100 интервью моих, которые я в жизни не давала! А Вы говорите!..
ЛЧ: А-а-а! Ну, это другое дело! А, ну, вот про Куликово поле же Вам никто нич… не задавал вопросы, ни разу?
ОЯ: Нет, про Куликово поле, слава Богу, не задавали…
ЛЧ: Вот, видите!
ОЯ: …но мне и ответить нечего, потому что я понятия не имею про Куликово поле ничего!
ЛЧ: Вот, значит… значит, Вас там не было, значит, кто-то другой уже ездил, понимаете? Значит, Вы уже исключаетесь из этого, как говорится, порядка.
ОЯ: Да.
ЛЧ: Значит, кто-то был другой! Оксан, ну, извините, что если не так!
ОЯ: Да, пожалуйста!
ЛЧ: Да, да…
ОЯ: До свидания!
ЛЧ: Да. Ну, всего доброго!

беседа по телефону
07.02.2009


Попал не в струю – это очевидно. Обратите внимание, как она меня в 99-м году одаривала комплиментами за моё знание тонкостей темы, но теперь моя деятельность подверглась разрушительной критике по причине, видимо, плохого настроения. Человек, никогда не соприкасавшийся с подобной работой, конечно же, будет недоумевать в связи с изысканностью вопросов, которые исследователь обязан задать. Ну, а современный человек настолько уже привык к жёлтым скандалам, он не может представить себе, что подобные детали кому-то нужны совсем для другого, а не для того, чтобы похихикать. Конечно, я бы мог ей доказать эту необходимость, но ведь она просто не хотела слушать никаких объяснений и рубила наотмашь обрывки моих попыток! Но, повторяю, и вы сами видите, что она сама всегда начинает с острых разговоров! И поэтому я осмелился задать ей вопрос об отношениях с Янкловичем… ведь я же его не оставил открытым, а дал его здесь не в утвердительно-сплетническом варианте, а с опровержением от живого участника событий, которых, может быть, кстати, и не было на самом деле!!! Отмечу, что даже лучшая её подруга Катя Позднякова попала под горячую руку под тем предлогом, что она была слишком юна (хотя совсем непонятно – причём тут возраст? А сама она была старше её аж на целых 2 года – критическая разница!) и «ничего не помнит» – потому что так Оксана решила за неё! Но себя она явно идеализирует, заявляя: «Даже я не помню!» Понятно, что раз уж «она не помнит», то куда уж там остальным! Ещё немного – досталось бы и Валерию Павловичу на орехи – как лучшему другу.
Какие-то газетно-журнальные её интервью я, естественно, читал, и скажу с уверенностью, что она их всё же давала, хоть теперь и отказывается от них, потому что там содержатся такие же обороты речи, каковые она произносила при мне. Их ни с чем не спутаешь! Ведь она сама признаётся, что не помнит меня! Значит, так же может не помнить и другие беседы с различными представителями прессы.
По странному совпадению, примерно через два дня после этого разговора Оксане позвонили мои знакомые ленинградцы (с православным уклоном) и спросили её о крещении Высоцкого. И она их отослала сначала к родственникам ВВ (от чего ленинградцы сразу же отказались), а затем ко мне – как к уникальному источнику информации по данному вопросу. Почему она решила, что мне доподлинно известно о крещении – мне также очень сложно сказать… Но ведь она их не отсылала к Перевозчикову, а именно ко мне! А это может означать, что всё ж таки она видит во мне специалиста. Жаль только, что я не достиг решительно никаких успехов, бродя по бескрайним лабиринтам женской логики… ибо здесь я всего лишь ученик младших классов. А жал

Автор:  Вик. [ 06 мар 2013, 11:43 ]
Заголовок сообщения:  Re: Воспоминания Оксаны Павловны Ярмольник

4-я беседа.
Фотки сейчас перекину.
Цыбульские, учитесь, как нужно брать ИНТЕРВЬЮ.


Ярмольник Оксана Павловна

Оксана Ярмольник: Алё!
Лев Черняк: Оксана?
ОЯ: Да.
ЛЧ: Добрый вечер!
ОЯ: Добрый!
ЛЧ: Это Лёва звонит, ну, который вот звонил по поводу Владимира Семёновича, помните, вот, два месяца назад.
ОЯ: Да. И что Вы хотите?
ЛЧ: А! Это самое… Я не очень Вас отрываю от дел?
ОЯ: Отрываете! (зло)
ЛЧ: Сильно?
ОЯ: Да. Короче!
ЛЧ: Короче – это самое… мы с Вами прошлый раз говорили о возможности всё-таки засканировать вот эти вот листочки…
ОЯ: Нет, я Вам сказала, что всё, никаких у нас возможностей не будет! И не надо мне больше звонить! Хорошо?
ЛЧ: Ну, хо… А причина?
ОЯ: Ну, я не хочу! Я Вам, по-моему, в тот раз всё объяснила, что нет. Непонятно было?
ЛЧ: Нет! Наоборот, Вы сказали, что есть возможность отсканировать их!!!
ОЯ: Н-н… нет, я-я-а раздумала. Не надо мне звонить больше!!!
ЛЧ: Хорошо. Ладно.
ОЯ: (резко кидает трубку)

беседа по телефону
07.04.2009

Разговор я начал с вопроса о рукописях – о том, что впрямую относится к изучению творческого наследия, а не к чему-то «непристойному» – на что Оксана так сетовала в прошлый раз. Но ей теперь даже такие безобидные разговоры не по душе! Я решил так, что если она отказалась говорить дальше, грубо оборвав общение, то и я тогда как будто ставлю точку в работе с ней и публикую всё, что у меня накопилось. Просить у неё разрешение на публикацию вдвойне глупо: во-первых, она не разрешит и не разрешила бы никогда (однажды пытался); во-вторых, она запретила звонить ей – как я спрошу? В-третьих, никакого криминала здесь не содержится, как вы видите; в-четвёртых, я даю материал в дословной расшифровке, так что враньё в этом случае полностью исключается; в-пятых, автор ведь я, а не она!
В июле 2009-го моя знакомая порекомендовала мне зайти в один из магазинов в Крылатском, где выставляются на продажу игрушки от Оксаны Ярмольник. Взгляните на фото – это ведь неподдельное очарование, которое заставило меня несколько оттаять после всего обидного.

Автор:  Вик. [ 06 мар 2013, 11:50 ]
Заголовок сообщения:  Re: Воспоминания Оксаны Павловны Ярмольник

Изображение
Изображение
Изображение
Изображение
Изображение
Изображение
Изображение

Страница 25 из 61 Часовой пояс: UTC + 3 часа
Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
http://www.phpbb.com/