Вообще у меня в последнее время укрепилась уверенность, что стремление Высоцкого к членству сильно преувеличено членами - из зависти
Мне кажется — зависть была взаимной. Считавшие себя профи-поэтами (Евтушенко, Вознесенский…) завидовали невиданной для себя популярности внесоюзного менестреля Высоцкого. Высоцкий же завидовал 7000 членам, которые благодаря своему членству могли издаваться:
«Люди тянутся не только к стихам, но и к поэтам. Вот у нас сейчас семь тысяч членов Союза писателей СССР, сейчас я любого спрошу — быстро назовёт не более тридцати, кто-то назовёт пятьдесят, но уж никак не сто. А ведь все печатались, у всех есть книги...» Однажды Высоцкий ЗАВЁЛ РАЗГОВОР о вступлении в Союз писателей с поэтом Григорием Поженяном, на что тот ответил: «Володя, я, конечно, могу дать тебе рекомендацию, но о чём ты говоришь, какой же ты поэт?! Ну, песенник ты, бард, если хочешь так называться, но не поэт ты. Пушкин — это поэт!»
Зависть ВВ была замешана на непонимании той несуразности, которая сопровождала его много лет, когда к нему самому пришло ощущение
«Я — поэт!». В 1979 году ВВ снимало итальянское TV. Тогда он с горечью сказал:
«Ведь, как ни странно, так случилось, что я — человек, которого знают все, и, в то же время, я не считаюсь официальным поэтом и не считаюсь официальным писателем. Я не член Союза писателей, не член Союза композиторов...» Поверим (?) А.Вознесенскому: «Ему ХОТЕЛОСЬ печататься, вступить в СП. По его просьбе я отнёс его рукопись в издательство. Завотделом поэзии Егор Исаев проявил широту — подписал книгу. Но директор Н.Лесючевский встал стеной…»
Из дневника Леся Танюка: «…он был обижен на Вознесенского и Евтушенко. Не говорил об этом, но чувствовалось, что между ними — тень. Я пояснил себе это по-своему: они в глубине души не считали его поэтом, он для них был актёр, певец, исполнитель, автор песен — но не стихов… Можно как хочешь относиться к желанию Высоцкого вступить в Союз писателей. Это вопрос его „я”. Но то, что мэтры-шестидесятники не захотели принять его в свой круг, — паскудство. Речь ведь шла не о «льготах» или амбициях; ему необходимо было признание. За границей в нём оценили ПОЭТА, Иосиф Бродский (вопреки всему своему эгоцентризму!) — смог, а эти ребята — нет. Для них это было покушение на их троны. Прилюдно уверяли, что любят и уважают Владимира Высоцкого, но некоторые детали свидетельствовали, что это поверхностное уважение было, позёрство. Возможно, одна Белла Ахмадулина из того круга понимала, чувствовала, кто такой есть Высоцкий».
Думаю, что двухтомник, подготовленный Милосским и Терентьевым не был самоцелью — сброшюровать расшифровки, а ещё и как предъявление текстологической подготовки для публикации.
Язык у М.Веллера, как метла, но если вслушаться, то можно услышать умные вещи: «На каких только поэтов не навешивали лавры и на какие только места не надевали лавровые венки разнообразным стихотворцам. А Высоцкий ПЕРЕЖИВАЛ, что его отпинывают от Союза писателей, отпинывают от издательства «Советский писатель», не признают его поэтом, не принимают нигде его сборник, чтобы издать. А друзья говорили, что: Володя, ты что, тебя слушает вся страна, да ты — легенда. Да из любого окна там, понимаешь, твои песни. А вот ему хотелось идти как поэту. Нет, ну что, это же невозможно перенести, понимаете: ему и слава, ему и деньги, ему и жена-француженка, ему и автомобиль «мерседес» в Советском Союзе — а ещё он хочет быть в Союзе писателей. А остальным что тогда останется в Союзе писателей?..»
Так что, мне кажется, ВВ хотел стать членом…