Зарегистрирован: 20 окт 2012, 06:43 Сообщений: 4704
|
"Еврейская тема в поэтических произведениях Высоцкого" Хайнрих Пфандль (Грац)Еврейская тема в поэтических произведениях ВысоцкогоБудучи студентом отделения русской филологии, я оказался в 1976 г. в Москве на стажировке и был вынужден выбирать тему для дипломной работы. И поскольку я в ту пору живо интересовался во- просом национальных меньшинств и к тому же считал советский опыт образцовым, я назвал наугад в качестве темы «Национальный вопрос в поэтическом творчестве Маяковского», в то время моего любимого поэта. Приехав в Москву, то есть в столицу пролетарского рая, в моем тогдашнем понимании, я записался в Ленинскую библиотеку и указал как тему «Маяковский и национальный вопрос», вдохновляясь, видимо, произведением великого Сталина под названием «Марксизм и нацио- нальный вопрос» (написанным, кстати, в Вене). Я заказал все 13 томов сочинений Маяковского и прочитал их от корки до корки. В них я на- шел всего несколько страниц с упоминанием национального вопроса; так же плохо обстояло дело и с критической литературой на тему отношения глашатая революции к национальному вопросу. Я впал в отчаяние: вряд ли из такого материала выйдет нечто больше курсо- вой работы или, в моем теперешнем понимании, скромной статьи. Поэтому, задумываясь о теме для настоящей конференции, я вспом- нил, что в поэтическом творчестве Высоцкого то и дело упоминается тема еврейства и что этот вопрос заслуживает более пристального изучения хотя бы потому, что отец Высоцкого был евреем — об этом мне стало известно в 1981 г. благодаря беседе с моим тогдашним со- ветчиком по вопросам творчества барда, ныне живущим в США, Гри- горием Антимонием. Г. Антимоний, врач по образованию, сам созна- тельный еврей и в то время «сидевший в отказе» будущий эмигрант, в беседе с Семеном Владимировичем Высоцким намекнул ему об их общем еврействе, на что тот ему резко и яростно ответил: «Да, но я полезный еврей, советский». Вот что было мне известно о еврействе или о «вопросе еврейства» в семье Высоцких, когда я в 1980-е годы писал диссертацию о поэти- ческом творчестве барда, в частности об интертекстуальных связях в его творчестве. Разумеется, я ни словом не упомянул ни об этом высказывании отца поэта, ни о семейных вопросах вообще, так как объектом моего научного интереса являлись тогда и являются до сих пор поэтические тексты Владимира Высоцкого. Для полноты картины скажу лишь, что я посвятил тогдашнее исследование явным цитатам, скрытым реминисценциям, вопросам характера и функций заглавий, комментариев, жанровых определений (вроде «Баллада о...», «Пародия на...») и прочим подобным аспектам поэтического творчества Высоц- кого, исходя из общих положений теории транстекстуальности фран- цузского теоретика литературы Жерара Женнетта. Диссертацию, на- писанную по-немецки, я защитил в 1991 г. в родном университете города Граца; в слегка переработанном виде она вышла в виде книги в 1993 г. в Мюнхене в издательстве Кубон унд Загнер Я вовсе не предполагаю исследовать национальную идентичность Высоцкого и рассуждать о том, в какой мере Высоцкий осознавал себя евреем, или в какой степени отец пытался скрывать свое еврейское происхождение, или насколько его дедушка по отцовской линии был верующим евреем. Как литературоведа меня интересует в первую очередь отражение еврейского вопроса и еврейской культуры в лите- ратурном творчестве поэта-барда. Как культуролога меня мог бы ин- тересовать социокультурный контекст песенных текстов, отчасти — вопрос, какие из текстов с упоминанием еврейской тематики были переложены на музыку, а какие — и почему — остались в виде руко- писи, или вопрос восприятия фактора еврейства в творчестве барда. По понятным причинам текстологический подход тоже локализовал бы мои исследования в определенном направлении. Тема данной ста- тьи ограничивается еврейской тематикой в поэтических текстах. Каково же было мое удивление, когда я — после довольно долгого отрыва от темы — обнаружил, что на тему «Высоцкий и еврейство» написаны десятки заметок и статей (главным образом в Интернете), в то время как на тему «Еврейство/евреи в творчестве Высоцкого» написано гораздо меньше. Идут ожесточенные споры о том, в какой мере Высоцкий был евреем, чувствовал ли он себя как (полу)еврей, любил или не любил евреев. Как мне кажется, такого рода постановка вопроса не может привести к каким-либо результатам, так как сам вопрос задан некорректно. Высоцкий, человек, несомненно, русской культуры, сформировавшийся в советских условиях, не применял критерий нации к оценке сограждан или при определении своей иден- тичности. И даже приписка «русский по душе...» к подписи в письме 1962 г. своей будущей жене Людмиле Абрамовой носит не столько характер отрицания еврейства или непринадлежности к еврейству, сколько, скорее, признания органичности для себя русской культуры, укорененности в ней. Кроме того, не будем забывать, что эта приписка сделана во время, когда Людмила Абрамова еще не состояла с ним в браке, в сугубо личном письме, высказывания, признания и деклара- ции в котором вовсе не были предназначены для широкой публики и свидетельствуют к тому же о явном порыве влюбленности. Если спросить среднего знатока творчества Высоцкого, в каких песнях затрагивается еврейская тема, то, как правило, будут названы две: известная «Песня об антисемитах» (1964) и «Песня про Мишку Шифмана» (1972). В этих песнях Высоцкий надевает маску, причем в обоих случаях очень схожую: это советский обыватель, через призму которого автор в шуточной манере формулирует свое отношение к антисемитам, к еврейскому народу и к опыту эмиграции. Позволим себе коротко взглянуть на эти два текста. В первой песне — «Антисемиты» — Высоцкий ставит себя на уро- вень советского обывателя, который пытается разобраться в «еврей- ском вопросе», — он констатирует необходимость «кому-то быть би- тым», здесь присутствует поиск врага, козла отпущения (этой теме посвящена другая песня — «Козел отпущения», 1973 г.). Беда в том, что в роли «козлов отпущения» оказываются загадочные «семиты», с которыми герой Высоцкого не знаком, но и не исключает их воз- можной порядочности («А вдруг это очень приличные люди»). И на самом деле, некий друг-алкоголик сообщает рассказчику, что семита- ми являются «простые евреи», среди которых рассказчик упоминает и Эйнштейна, и Каплера, и Маркcа. К ним, по мнению рассказчика, относятся также Абрам Линкольн (с ударением на втором слоге) и Чарли Чаплин, которые, как известно, к еврейству имеют отношение лишь в том смысле, что их считают евреями антисемиты: Линколь- на — из-за имени Абрам, Чаплина — из-за нацистской пропаганды, с которой тот никогда не вступал в полемику. Этим странным переч- нем претендентов на еврейство Высоцкий явно демонстрирует аб- сурдность антисемитизма вообще. Однако возвратимся к песне: тот же «алкаш» далее сообщает рас- сказчику, что «пьют они кровь христианских младенцев». А в пивной рассказчик узнает длинный перечень «преступлений» евреев: они рас- пяли Бога, замучили слона в зоопарке и даже виноваты в отсутствии хлеба в магазинах и, наконец, живут богато в роскошных дачах. В итоге рассказчик вспоминает лозунг начала ХХ века «Бей жидов — спасай Россию» — и планирует действовать в полном соответствии с ним. Этот песенный шедевр Высоцкого был чрезвычайно популярен: существует около 20 его записей, что для ранней песни немало. При- мечательно, что 1964 год, год создания текста, можно считать концом первой советской оттепели, или по крайней мере началом конца отно- сительно либерального времени. Заметим еще, что мысль о еврействе как «козле отпущения» пере- кликается с другим, неоконченным и «спетым» лишь однажды стихо- творением. Поскольку оно малоизвестно, приведем его целиком: И фюрер кричал, от завода бледнея, Стуча по своим телесам, Что если бы не было этих евреев, То он бы их выдумал сам. Но вот запускают ракеты Евреи из нашей страны... А гетто, вы помните гетто — Во время и после войны? В этом наброске, написанном для спектакля «Павшие и живые» (1965), но не вошедшем в него (и поэтому, как набросок, отсутствую- щем в издании А. Крылова), обыгрывается мысль Вольтера: «Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать». Этот афоризм, кстати, был перефразирован в том же духе еще до Высоцкого Израэлем Зангвил- лом (1864–1932), заявившим: «Если бы евреев не было, их следовало бы выдумать для удобства политиканов на все времена». По смыслу и форме этот афоризм близок ходу мышления Гитлера, каким его представляет здесь Высоцкий (или его рассказчик). У Высоцкого в обоих случаях (в «Козле отпущения» и в вышепри- веденном наброске) речь идет о создании человеком образа врага (ев- реи) или кумира (Бога). Несколько странным, диссонансным пред- ставляется переход в последнем тексте от первой, цитатно-повество- вательной строфы ко второй, современной, раздумчивой и даже граж- дански-воспитательной. В песне «Мишка Шифман» (1972) рассказчик, во многом похожий на рассказчика предыдущей песни, выступает как собеседник своего еврейского друга, который решил эмигрировать на историческую роди- ну, как будущие эмигранты называли Государство Израиль. За несколь- ко лет до времени написания песни началась так называемая третья волна советской эмиграции, которая была во многом основана на на- циональном критерии: советская власть отпускала за границу евреев («по израильской визе», получаемой в нидерландском посольстве), поз- же — немцев в ФРГ с целью «репатриации» и, что менее известно, в небольшом количестве также и армян, которые отправлялись главным образом во Францию и в США. Фабула песни основана на том, что ев- рей Шифман уговаривает своего русского друга, героя-рассказчика, вместе подать документы на выезд в Израиль. В шуточной манере при- водятся аргументы: Голда Меир, чьи выступления Шифман слушает по радио, склоняет его на израильскую сторону, в то время как рассказчик повторяет тогдашние штампы советской пропаганды про Моше Даяна и агрессивный Израиль (их упоминания непременно сопровождались эпитетами вроде «агрессивный» или «реакционный»). У Шифмана крепнет идентификация с Израилем и еврейством, причем его высказы- вание «Они же нас выгнали с Египета» можно понять трояко: во-пер- вых, как намек на Ветхий Завет (или, как его теперь принято называть в целях политкорректности, Еврейскую Библию), где в Книге Исхода говорится об изгнании евреев из Египта, во-вторых, как намек на после- военный период ХХ века, когда число евреев в Египте сократилось , а в-третьих, также как на- мек на то, что в войне 1967 г. израильская армия победила египетскую армию, которая все эти годы пользовалась поддержкой советской ар- мии, и с тех пор оккупировала некоторые территории Египта. Не совсем ясно, как интерпретировать фразу Мишки «Я позор же- лаю смыть / С Рождества Христова», если учесть, что, по версии обы- вателя, евреи — как следует из предыдущей песни — «распяли Бога» (то есть Христа), а с другой, что Иисус Христос, если исходить из того, что дева Мария была еврейкой, сам был евреем (принадлежность человека к еврейству определяется наличием еврейской матери). Можно ли его считать также и раввином, исходя из того, что апостолы к нему обращались словом «Рабби» — вопрос спорный. Но важно другое: вряд ли рассказчик или Мишка задают себе такого рода тонкие вопросы — скорее всего автор просто воспроизводит путаницу в голо- ве нетрезвого Мишки. Рассказчик соглашается с аргументами и прось- бами Мишки, но видит проблему в том, что он «русский по паспорту». Добавим, что это выражение употребляли и многие евреи, скрывавшие свою национальность, но в данном случае оно соответствует действи- тельной биографии рассказчика: он не имеет в своей родословной евреев («а у меня антисемит / на антисемите») и предполагает в ней, в крайнем случае татар. Последний намек отсылает к известной пого- ворке: «Поскреби русского — найдешь татарина», в которой, как счи- тают А. Крылов и А. Кулагин, «подразумевается смешение русской и татарской крови как следствие татарского ига» . А. Скобелев, напро- тив, в письме к автору этих строк сомневается в приведенном толко- вании А. Крылова и А. Кулагина, считая, что поговорка отсылает ско- рее к полуазиатскому менталитету русских, причем «татарина» следу- ет трактовать, подобно первоначальному значению слова «немец» (иностранец вообще, точнее — западный иностранец), как «азиата» Мишка приводит еще ряд сомнений, навеянных советской пропа- гандой (например, идея о грозящей безработице — феномене, неиз- вестном советскому человеку), но сам рассеивает их ввиду перспекти- вы, которую он называет «море Израилеванное» (обыгрывание выра- жения «море разливанное», то есть обилие, возможно, также намек на Израиль и Ливан, как считает А. Скобелев . Конец истории заключа- ется в абсурдном и потому фантасмагорическом моменте: в конторе, куда они обращаются для получения разрешения на выезд, чистокров- ному русскому выезд в Израиль разрешается, а гражданину Шифману, стопроцентному еврею, в выезде отказано. Мишка Шифман в соответ- ствии со своим советским сознанием объясняет это решение наличием пятого пункта в анкетах, указывающего национальность. Андрею Ско- белеву я обязан информацией о том, что вопреки расхожему мнению в советских паспортах национальность указывалась не в пятом пункте, а в третьем, четвертом или шестом (в заграничном паспорте, добавим от себя, она вообще отсутствовала). Таким образом, Высоцкий фиксирует, как нечто вполне правдопо- добное для эпохи застоя (в стандартных ситуациях устройства на ра- боту, поступления в вуз) становится абсурдом там, где принадлеж- ность к еврейству является условием для предоставления загранично- го паспорта с целью эмиграции в Израиль. Хронологически между анализируемыми песнями помещается на- бросок без заглавия «Запретили все цари всем царевичам…», написан- ный между 1967 и 1968 г. и описывающий ситуацию à la «сказка про белого бычка», где с двумя еврейскими семьями — но не с третьей — повторяется одна и та же история. Русские (как это подразумевается) цари запрещают своим сыновьям ходить к Гуревичам и Рабиновичам, в семьях которых по три красивых невесты (они, в конце концов, сжигаются на кострах как ведьмы). Лишь третья семья — Шифманы (и здесь песня перекликается хотя бы формально с будущей песней о Мишке Шифмане) — вовремя убегает в Жмеринку (типичное еврей- ское местечко с XIX века) и оттуда, не только для рифмы, переправля- ется в Америку. Судя по всему, простое, если не сказать примитивное, построение текста не побудило Высоцкого переложить его на музыку. Нам, однако, хочется коротко проследить дальнейшее обращение Высоцкого к еврейской теме по ходу его творческой эволюции. Най- денный материал, правда, оказался не слишком обширным, но некото- рые находки заслуживают внимания. Еще к 1961 году, то есть к самому началу поэтической деятельности будущего барда, относится четверостишие — набросок автобиографи- ческого характера, опубликованный впервые в 1994 году в каталоге поэтических произведений, изданном под моей редакцией в Граце: Когда наши устои уродские Разнесла революция в прах, Жили-были евреи Высоцкие, Не известные в высших кругах. Здесь и явный намек на разрушительную силу Октябрьской рево- люции, и признание еврейства семьи Высоцких, предков поэта по отцовской линии. В те же 1960-е годы написан еще один набросок («Он был хирур- гом, даже нейро»), посвященный Эдуарду Канделю и в разных источ- никах датированный 1966 или 1967 годом. Особый вес он имеет пото- му, что Высоцкий его включил в подборку текстов, предназначенных для публикации в альманахе «МетрОполь», появившемся в виде руко- писи в 1979 году и перепечатанном в том же году издательством «Ар- дис» в Анн Арборе (США) . Однако не следует придавать этому факту чрезмерную текстологическую значимость, так как известно, что по- сле передачи текстов редакторам альманаха Высоцкий особенно не заботился об их редактуре. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что в первой строчке «Диалога у телевизора» (носящего в «МетрОпо- ле» название «Диалог») обращение «Вань» появляется в виде норма- тивного «Ваня», что не только нарушает ямбическую структуру сти- хотворения, но и стилистически не передает разговорный характер этой звательной формы на письме. Вот упомянутое выше, явно не- оконченное стихотворение в виде публикации 1979 года (с одной ор- фографической поправкой во второй строчке): Он был хирургом, даже нейро-, Хотя и путал мили с га. На съезде в Рио-де-Жанейро Пред ним все были мелюзга. Всем, кому уже жить не светило, Превращал он в нормальных людей, Но огромное это светило, К сожалению, было еврей. В науке он привык бороться. И за скачком — всегда скачок! Он одному первопроходцу Поставил новый мозжечок. Всех, кому уже жить не светило, Превращал он в нормальных людей, Но огромное это светило, К сожалению, было еврей. Стихотворение простое — в нем всего одна мысль: если бы названное светило не был евреем, он бы сделал карьеру, его бы принимала совет- ская и мировая общественность. Можно было бы поспорить с этим вы- водом, так как сожаление о его еврействе касается сознания советского рассказчика, а не является бесспорным фактом в иных сферах. В этом смысле песня вписывается в ряд проанализированных выше песен, в которых затрагивается тема еврейства и антисемитизма. Несмотря на наличие девяти записей этой песни (отчасти состоящих из всего одной строфы) , она не была включена в двухтомник А. Крылова, что дает нам право говорить о случайном и незаконченном характере этого текста. Благодаря ремарке Ирины Рашковской-Слепой, отмечу еще, что особенно запоминающимся этот текст делает форма среднего рода гла- гола быть в связи со светилом, что не только обеспечивает внутреннюю рифму (светило — было), но и создает эффект комизма уже с первых строк. Дело в том, что окончание среднего рода «было» возможно ис- ключительно для субъекта светило в значении планеты или звезды, применительно же к человеку ожидается форма мужского рода (свети- ло был). «Светило было», таким образом, придает тексту юмористиче- скую окраску. Так с помощью грамматических языковых средств автор выражает абсурдность идеологической позиции субъекта речи, а тем самым свое сатирическое отношение к описанной ситуации. К этому же времени относится песня «Мао Цзэдун — большой ша- лун» (1967), в последней строке которой автор комментирует тотали- таризм китайского вождя, в частности его претензию на монополию в вопросах марксизма: «Китаец Мао раздолбал еврея Маркса». К каче- ству песни относится сказанное выше о предыдущем тексте. Несколько интересней нам представляется использование еврейской темы в известной шуточной песне тех же 1960-х годов под названием «Песенка о слухах» (1969), где среди прочего автор приводит слух о том, что якобы «евреи воду отравили, гады, ядом» — своего рода иро- ническая аллюзия на известное фольклорное двустишие, взятое из из- вестной песни с припевом «Евреи, евреи — кругом одни евреи»: Если в кране нет воды, Значит, выпили жиды. Известно, однако, что в большинстве исполнений Высоцкий вместо «евреи» использовал более нейтральный вариант — «шпионы». Но наряду со слухом об отравлении воды евреями появляется такой же нелепый слух о том, что «хлеб теперь из рыбной чешуи», слух, кото- рый, кстати, в то время был популярен также и в Европе. Я сам слышал часто, что тот или иной продукт, не только хлеб, изготовляется якобы из рыбной муки. Точно так же многие в Европе были уверены, что при- права фирмы «Магги» (бутылочка с темной жидкостью для бульонов) сделана из сушеных майских жуков, которых в то время еще было мно- го, они начали вымирать лишь в 1970-е годы . В этой песне Высоцкий использует «слухоманию» для разоблачения антисемитизма в целом. В 1972 году, в год появления «Мишки Шифмана», Высоцкий в пес- не «Жертва телевидения» среди новостей по телевизору (этому, по Åâðåéñêàÿ òåìà â ïîýòè÷åñêèõ ïðîèçâåäåíèÿõ Âûñîöêîãî 335 словам поэта, «глупому ящику для идиотов») упоминает еврея-возвра- щенца («Или еврей, вновь вернувшийся к нам»), оставляя этот факт без комментария. После этого поэт надолго прощается с темой евреев и антисеми- тизма, если не считать отдельных разбросанных по разным стихам упоминаний еврейских имен и фамилий, Государства Израиль и др. Из них стоит упомянуть несколько строк из шедевра «Баллада о детстве» (1975), где судьба русских сравнивается с судьбой евреев: первые без вести павшие, другие «безвинно севшие», и к тому же — или поэто- му? — «обрусевшие». О каузальности этих фактов в видении автора можно лишь гадать: хотел ли Высоцкий указать на «избранность» евреев, которые пострадали и вследствие этого обрусели, или под- черкнуть — через слова Гиси Моисеевны (мы «одна семья [наро- дов]») — равенство всех национальностей СССР, сказать трудно. Другое, на этот раз сугубо шуточное, упоминание еврейской — и эмигрантской — темы мы находим в известной «Лекции о междуна- родном положении…» 1979 года в виде ставшей крылатой строки «А там — на четверть бывший наш народ». Опять, как и в «Балладе о детстве», — «наш народ», без оглядки на национальность, ведь, как известно, не все эмигранты третьей волны были евреями (например, жены и мужья эмигрировавших). В «Лекции» встречается также не- сколько намеков на израильскую политику, что к нашей теме, однако, не имеет прямого отношения. Здесь нет возможности подробно останавливаться на еще несколь- ких разбросанных, малоизвестных текстах, оставшихся на бумаге, на которые обратил мое внимание уже многократно упоминавшийся А. Скобелев. Это набросок 1972 года, который подробно комментиро- вался также в работе Хазанского и Брука 2009 г. , а затем и в обшир- ной дискуссии 2010 г. «Сыр-бор вокруг Высоцкого» . Текст помеща- ем для полноты картины: Наш киль скользит по Дону ли, по Шпрее, По Темзе ли, по Сене режет киль? Куда, куда вы, милые евреи, Неужто к Иордану в Израиль? Оставя суету вы и верный ваш кусок, И — о! — комиссионных ваших кралей, Стремитесь в тесноту вы, в мизерный уголок, В раздутый до велич[ь]я Израиль! Меняете вы русские просторы, Лихую безнадежность наших миль На голдомеирские уговоры, На этот нееврейский Израиль?! Еврейская тема затрагивается также в стихотворении «Вот и кон- чился процесс…» (1966), написанном по поводу нашумевшего про- цесса над Синявским и Даниэлем и разоблачающем не столько анти- семитизм, сколько абсурдность советской пропаганды («Как же он — антисемит, / Если друг его — еврей?»). Также к 1960-м годам относится куплет, написанный и спетый на чужую мелодию, где, по воспоминаниям Артура Макарова, встречает- ся стих «Есть средь нас жиды и коммунисты», однако без явной связи с еврейской темой (начало четверостишия: «И артисты, и юристы»; в Собрании сочинений, составленном С. Жильцовым, под общим на- званием «Гимн тунеядцев», написанный в соавторстве с Артуром Ма- каровым в 1962 г. Не могу не упомянуть также о тексте, приписываемом Высоцкому, но, судя по всему, безосновательно (об этом убедительно пишет С. Олейников в указанной выше интернет-дискуссии). Речь идет о сти- хотворении «Казалось мне, я превозмог», которое полностью посвя- щено еврейской идентичности лирического «я» . Издатель Сергей Жильцов пользуется тем же источником, что и автор этих строк — машинописным списком, якобы созданным на основании рукописей Высоцкого, и также отмечает сомнительное авторство этих стихов. Этот же текст с той же датировкой и с некоторыми разночтениями («гетто» вместо «гетт», «Я знал, что спросят когда-нибудь» вместо «спросит кто-нибудь») был впервые опубликован ранее в приложении к моему «Каталогу произведений» 1994 г. со ссылкой на машинопись, которую я видел в Москве в 1982 г. на квартире Григория Антимония, от которого получил текст и Жильцов Казалось мне, я превозмог и все отринул. Где кровь, где вера, где чей Бог? Я — в середину. Я вырвался из плена уз, Ушел — не ранен, И, как химера, наш союз — Смешон и странен. Но выбирал окольный путь, С собой лукавил. Я знал, что спросит кто-нибудь: «Где брат твой, Авель?» И наяву, а не во сне Я с ними вкупе, И гены гетт живут во мне, Как черви в трупе. Категорически исключая авторство Высоцкого, можно констатиро- вать фиксацию в этих строках своего рода фрейдистского отношения лирического «я» к своему еврейству (если, в рамках биографического метода, отождествить это лирическое «я» с его автором): подавление (Verdrängung) еврейской идентичности и в результате проявление ее вопреки собственной воле, фрустрация автора вследствие разрушаю- щего воздействия непринятой, вытесненной в подсознание идентично- сти. Итак подведем некоторые итоги. Совершенно очевидно, что Вы- соцкий на протяжении всего своего творчества, но особенно часто — в первом десятилетии, обращается к еврейской теме. Если не прини- мать во внимание четверостишие о «евреях Высоцких» в упомянутом раннем четверостишии, стоящем несколько особняком, то в раннем песенном творчестве еврейская тема появляется почти исключительно в виде критики антисемитизма, насмешки над ним и его разоблачения. Затем Высоцкий прощается с этой темой и лишь изредка упоминает еврейские реалии, выражения или имена. Совершенно очевидно, что при оценке и описании тех типажей, которые вдохновляли Высоцкого, национальность занимает далеко не первое место. Кроме того, оче- видный интерес к вопросу еврейства можно объяснить автобиографи- ческими причинами, в частности происхождением поэта. Интерес Высоцкого к еврейству скорее соответствует концептам и взглядам либерально мыслящего советского интеллигента и прин- ципиально отличается от сугубо личного и трагического отношения к этой теме у Александра Галича. Повышенный интерес Высоцкого к этой гонимой группе людей все же следует рассматривать на фоне личной биографии Высоцкого. Было бы интересно проанализировать присутствие еврейской темы у других бардов — современников Высоц- кого, в первую очередь Булата Окуджавы, Юрия Визбора, Юлия Кима, Новеллы Матвеевой и других. Безусловно, исследование текстов Вы- соцкого на данную тему в намеченном сопоставительном контексте заслуживает отдельного разговора и обещает быть продуктивным.
_________________ Мы откроем нашим чадам правду - им не всё равно...
|
|